Как продать матрешку?

Русских испортил Сотбис. Первый русский Сотбис образца 1988 года. Испортил на десятилетие.

Московское искусство конца 80-х выглядело как пир победителей на обломках СССР. Рекордные цены на работы Гриши Брускина надолго потрясли воображение московских художников. Из уст в уста передавали известие о том, что каждая серьезная вещь будет теперь стоить не меньше чем полмиллиона долларов. Цены взлетели однажды так высоко для того... чтобы больше никогда не подниматься выше. Сегодня работы Брускина стоят в среднем в десять раз меньше, чем в героическом 88-м.

Проблема в том, что русские художники падали в цене. А если росли, то вовсе не те, которых в основном покупали. Основное отличие западного арт-рынка от русского состоит в том, что на Западе погоду задают две силы - музеи и инвесторы. На русском рынке нет пока ни тех ни других. А значит, русский художественный рынок пока не родился.

Есть в Москве люди, которые покупают холсты. Более того, есть даже коллекционеры, рискующие не только украшать жилища, но и собирать произведения современных мастеров. Есть и галеристы (узок их круг, страшно далеки они от народа). Есть и критики, бравурно пишущие об отдельно взятых продажах. А рынка все равно нет как не было.

Инвестор - это человек, вложивший деньги в искусство. Сегодня, чтобы ждать отдачи через 10 лет. Сумасшедшие деньги, вложенные западными коллекционерами в конце восьмидесятых, были потрачены зря. Потому что в Москве не было развитой арт-системы, которая позволяла бы наращивать цены. Русское искусство в мировом масштабе оказалось калифом на час. Перестройка вышла из моды, и про русских забыли. Но для московских художников первый успех имел роковые последствия. Они поверили в свою высокую цену. Жизнь разубеждала их долго.

"Проект художественного рынка" - под таким заголовком проходила первая московская ярмарка "Арт-МИФ". Это было в 1990 году. Проект тогда не задался. Цены, по которым художники предлагали себя, были явно завышены. Первые новые русские не были готовы покупать. А западникам покупать надоело быстро. И к середине 90-х русский рынок впал в летаргию.

В истории продаж русского искусства XX века есть парадокс. Успешный русский художник должен жить за границей. За границей жили Василий Кандинский и Эль Лисицкий, живут Илья Кабаков и Юрий Купер. Щукин и Морозов были прекрасными людьми, но покупать предпочитали западный авангард, а не своих, доморощенных. Прошло столетие, но ничего не изменилось. Для того чтобы стать авторитетом, русский художник должен пройти две инстанции - Музей и Запад. Лучше, если обе сразу. Но результат такого положения дел довольно печален. Потому что когда русский художник дорастает да западного музея, то оказывается, что в России его покупать уже не готовы. Слишком дорого. И в русских частных собраниях сегодня нет хорошего Кабакова. Нет Бориса Михайлова.

Причина проста - отсутствие в России современных экспертов, которым богатые доверяют. Даже подпольные коллекционеры 70-х ценили какой-нибудь третьестепенный дворянский портретик больше работ художников русского авангарда. Только уникальное положение Костаки - как человека, живущего между двумя культурами, российской и североамериканской, - позволило ему собрать отличную коллекцию задешево. Но сегодня положение с экспертизой изменилось.

Наше искусство снова входит в моду на Западе. Доказательство - конкуренция. Самых успешных русских художников расхватывают европейские галеристы. "Галерея Гмуржинска" (Кельн) выставляет Игоря Мухина. "Солертис" из Тулузы на арт-ярмарки в Париж и Берлин возит работы группы АЕС. А "Каренина" работает в основном с русскими. Это лишь немногие из тех европейских галерей, которые за пару последних лет начали активно работать с художниками из Москвы. От проектов - к большому бизнесу: такой путь прошли русские галереи за 10 лет. И сегодня за их успехами пристально наблюдают западные коллеги. Они готовы подхватить хорошего художника, заботливо выращенного русской галереей. Чтобы продать его дороже.

А русские галереи постепенно вышли на прямую дорогу к кошелькам новых богатых. По одной причине - у галерей появилась история. И сегодня они могут наконец гарантировать рост цен на произведения своих фаворитов.