Сергей Рогов
Фото Reuters
За это время ушли в небытие многочисленные проекты экзотических систем ПРО, которые провозглашал Пентагон, чтобы напугать (к сожалению, не без успеха) Москву. Блефом оказались системы заатмосферного перехвата ERIS, программа оружия прямой энергии DEW, космический лазер X-ray, управляемые нейтральные частицы, гиперскоростная электромагнитная пушка Rail Gun, космический перехватчик SBI, орбитальные «блестящие камушки», перехватчик на кинетической энергии KEI, химический лазер воздушного базирования и т.д., на которые было выброшено больше 100 млрд. долл.
В 2002 году Буш-младший разорвал Договор по ПРО, который не запрещал, но ограничивал количество стратегических перехватчиков 100 единицами. Но сегодня у США имеется всего 30 таких противоракет типа GBI (26 на Аляске и 4 в Калифорнии). Правда, у США есть несколько сотен нестратегических перехватчиков – Patriot PAC-3, THAAD и SM-3 Block 1A. Их скорость не превышает 3–4 км/сек, а высота перехвата баллистических целей – не более 250–300 км. Как и наши С-400, такие системы не могут перехватывать МБР, но они могут быть использованы только против ракет средней и малой дальности. Мы с американцами, согласно Договору РСМД, уничтожили все баллистические ракеты дальностью от 500 до 5500 км еще 20 лет назад. Но такие ракеты есть у КНДР, Ирана, Китая, Индии, Пакистана, Израиля и ряда других стран.
Может ли «запорожец» перегнать «мерседес»? – спрашивалось в старом советском анекдоте. Российские «мерседесы» – «Тополь», «Тополь-М», «Ярс» и «Булава» – имеют скорость порядка 7 км/сек, и американские «запорожцы» не смогут перехватить наши межконтинентальные ракеты, которые оснащены разнообразными средствами преодоления ПРО. Перехватчики GBI имеют скорость 5 км/сек, но они ни разу не испытывались в условиях применения противником контрмер, таких как маневрирование боеголовок МБР в полете или запуск ложных целей.
В 2009 году Обама отменил решение Буша о развертывании стратегических противоракет GBI в Польше. Вместо этого было объявлено о поэтапной адаптивной программе ЕвроПРО, на 4-м этапе которой планировалось развернуть в Польше и Румынии 48 перехватчиков SM-3 Block 2B, скорость которых должна была превышать 5 км/сек. Кроме того, такие противоракеты предполагалось установить на десятках американских крейсеров и эсминцев с универсальной боевой информационно-управляющей системой «Aegis».
15 марта администрация Обамы объявила об отказе от разработки противоракеты SM-3 Block 2B. Это означает не только перенос усилий на наращивание развернутого на Аляске позиционного района стратегической ПРО США, предназначенного прежде всего для перехвата ракет КНДР и Китая. Количество шахтных пусковых установок противоракет GBI к 2017 году будет увеличено с 30 до 44 единиц. Это меньше, чем 68 стратегических перехватчиков системы А-135, развернутых вокруг Москвы, которые планируется заменить на новую систему А-235, оснащенную как ядерными, так и кинетическими боеголовками.
Дело не только в отмене развертывания стратегической ПРО в Восточной Европе. По существу нынешняя администрация США отказалась от создания морского компонента стратегической ПРО. Лишь реализация проекта SM-3 Block 2B теоретически позволяла американским кораблям с системой «Aegis» обрести способность перехвата МБР. Противоракеты SM-3 Block 1А и Block 1B, которыми ныне оснащены эти корабли (всего их 26 единиц), и перспективная их модификация SM-3 Block 2А, находящаяся в стадии отработки, не обладают потребным для перехвата МБР потенциалом.
И даже если на американской территории будет развернут еще один позиционный район в составе 10–20 противоракет GBI, что маловероятно, то и в этом случае количество перехватчиков баллистических ракет межконтинентальной дальности будет примерно в два раза меньше, чем это разрешалось иметь по Договору по ПРО. Столь ограниченная стратегическая ПРО не будет способной оказать сколько-нибудь существенное влияние на российский потенциал ядерного сдерживания до середины 2020-х годов.
Хватить пугать себя всемогуществом Америки. Пентагон не смог и в обозримом будущем не сможет решить сложнейшую техническую проблему («попасть пулей в пулю»), и у него просто нет денег для наращивания ПРО в условиях бюджетного кризиса. Поэтому нельзя игнорировать решение Обамы, считая, что ничего не меняется, и по-прежнему требовать юридических гарантий того, что ПРО США не будет направлена против нас. Такая позиция несостоятельна по нескольким причинам.
С одной стороны, ПРО предназначена для отражения ракетного нападения и никакие официальные гарантии не будут защищать, если в гипотетической ситуации наши ракеты будут направлены в Европу. С другой стороны, НАТО также может потребовать от нас юридических гарантий о ненацеливании наших ракет на США и их союзников.
Принятое Вашингтоном решение о реструктуризации ПРО вполне можно расценивать как признание озабоченностей Москвы, что американская ПРО способна нарушить сложившийся баланс стратегических ядерных вооружений, закрепленный Договором СНВ 2010 года. Таким образом, появилась возможность выйти из той тупиковой ситуации по проблеме ПРО, в которой оказались Россия и США/НАТО.
Более того, при наличии политической воли можно достигнуть договоренности о сотрудничестве России и США/НАТО по ЕвроПРО через подписание соответствующего политического акта, статус которого соответствовал бы Римской декларации 2002 года. Весомой предпосылкой для заключения такого акта является та данность, что теперь в рамках реализации поэтапного адаптивного подхода к созданию европейского сегмента американской ПРО технически не представляется возможным придать ему направленность против потенциала российских стратегических ядерных сил. Тем самым снято главное препятствие на пути достижения взаимовыгодного сотрудничества России и США/НАТО по ЕвроПРО.
Дарья Гармоненко 
