Жизнь как чудо-юдо

Тодд Солондз в свое время стал одним из создателей заразительного стиля меланхоличной комедии. Подхватили его все, кому не лень ≈ нет, ну правда же эффектно выглядит статика там, где обычно совали стремительную камеру и резкий монтаж. Да и потом, так только смешнее. Правда, никто до сих пор не научился так вот меланхолично снимать острое, злое и критичное кино про идиота-обывателя, который не видит ничего, что под носом у него. И только у Солондза единственного эта фактура в руках остается живой, не становится симулякром.

В новой его картине «Жизнь в военные времена» Джой (Ширли Хендерсон) рассталась с чернокожим бойфрендом и приехала к маме лечить душу. Правда, вместо оздоровления видит призрак своего давнего приятеля, который то подсаживается к столику в пустынном ресторане, то лезет целоваться. Ее сестра Триш (Элиссон Джели) пытается создать счастье с рыхлым евреем, который чуть ли не вдвое ее старше, а в это время ее первый муж-педофил выходит из тюрьмы и ищет встречи с сыновьями.

Именно из-за уже упомянутых умений режиссера главная опасность, которая ему грозит, ≈ это самоповтор. Но в данном случае творческий кризис, несмотря на самоцитаты из десятилетней давности «Счастья», обходит его стороной.

Тут творческим кризисом и не пахнет. Это тебе не Кустурица или Джармуш, попавшие в капкан собственного ловко выдуманного языка и не способные уже оттуда выбраться. Солондз именно что повторяет лишний раз то, что можно повторять хоть каждый день ≈ настолько находка удачна, а живой дух из нее натурально не выветривается.

В «Жизни в военные времена» Солондз концентрируется не на живописании идиотизма американского обывателя (хотя и этого здесь хватает ≈ правда, в первую очередь, в карикатурности самих образов), а на идее, как и вынесено в заголовок «жизни в военное время». Тут можно было бы ввернуть избитую цитату из Мандельштама ≈ но в том то и дело, что о каких-то вполне высокопарных и неприличных вещах, вроде нечаяния не то что страны ≈ пола под своими ногами, Солондз умеет говорить очень правильным языком. И выруливает таким образом на нечто большее, чем просто злобные очерки быта. Герои - существа, не способные на нормальную коммуникацию, связи между ними разорваны раз и навсегда. Их связь с миром ≈ тоже.

Здесь совсем не так много комизма, как обычно у Солондза, и даже в том же «Счастье». Ну да, есть меткие фразочки вроде «Ты говно, а я шампанское». Но за каждым трюком тут стоит мрачнющая мысль. Вызывают шуточки уже не радостный смех с похрюкиванием, а, скорее оторопь. Когда несчастный сынок педофила пытается выведать у мамы, как же занимаются гомосексуалисты любовью, та отвечает на голубом, извините, глазу, что они просто трогают друг дружку и дает пареньку дельный совет ≈ орать что есть мочи, если его кто-то тронет. Ожидаемо мальчик решает воспользоваться этим советом в самый неподходящий момент ≈ и тут не до смеху, потому что как-то больно это серьезный диагноз обществу. В определенный момент злобный сатирик вовсе отбрасывает любую видимость юмора и долбит одним и тем же еврейским вопросом: «А что если забыть, но не простить?» И это как раз тот случай, когда шут оказывается самым серьезным человеком (привет братьям Коэн). Во всяком случае, от него никак не ждешь мудрых мыслей, а он их выдает пачками. Вот это всем фокусам фокус.