Игорь Ротарь ВОЙНА в Дагестане идет уже больше месяца. Попытаемся разобраться, какие силы противостоят Кремлю в этом регионе и насколько реально нейтрализовать их в ближайшем будущем.
Говоря о врагах России внутри Дагестана, и российские политики, и официальная Махачкала наиболее часто упоминают так называемых ваххабитов. "НГ" уже неоднократно писала, что применение этого термина в данном случае не совсем корректно и люди, которых в Дагестане называют этим термином, не являются приверженцами течения в суннитском исламе, являющегося официальной идеологией Саудовской Аравии. В данном случае можно скорее говорить о достаточно разношерстных группах исламских фундаменталистов, выступающих за очищение ислама как от местных национальных обрядов, так и от появившихся уже в советское время нововведений. По оценкам социологов, доля таких людей от общей численности населения Дагестана составляет от 5 до 10%, причем большая часть из них не являются сторонниками вооруженного отделения от России. Реальную опасность для Кремля представляет лишь радикальное крыло фундаменталистов, чьи позиции на сегодняшний день сильны в нескольких аварских и даргинских селах.
Однако в нынешней ситуации с исламскими радикалами вступили в союз и некоторые другие силы дагестанского социума. Во-первых, это та часть полумафиозных структур республики, которая по каким-либо причинам оказалась отстранена от власти. Пожалуй, наиболее хрестоматийный пример - находящийся в розыске бывший депутат Госдумы и председатель Союза мусульман России Надир Хачилаев.
Интересно, что еще совсем недавно Хачилаев подчеркнуто дистанцировался от ваххабитов, а сами они, как убедился корреспондент "НГ", побывавший около года назад в селах Карамахи и Чабанмахи, не считали его праведным мусульманином и посмеивались над тем, что интересы российских приверженцев ислама представляет человек столь спорной репутации. Тем не менее нынешний альянс Хачилаева с ваххабитами не вызывает удивления. Сейчас для председателя Союза мусульман России главное - любыми путями вернуть утраченную власть, и в данной ситуации именно фундаменталисты оказались наиболее удобными его союзниками.
Опасность же заключается в том, что если нынешний конфликт в Дагестане не будет устранен в самое ближайшее время, то примеру Хачилаева могут последовать и другие обделенные властью дагестанские авторитеты. И, наконец, потенциальным союзником исламских радикалов может стать 50-тысячная диаспора чеченцев-аккинцев, компактно проживающих в Хасавюртовском районе Дагестана (возможно, не случайно, что боевики намереваются сделать своей столицей именно Хасавюрт). Так, лидеры аккинцев неоднократно заявляли, что Хасавюрт - исконная земля чеченцев (в начале 90-х на границах района даже были установлены плакаты с изображением волка - символа дудаевской Чечни). Отметим также, что чеченцы-аккинцы имеют тесные связи с Салманом Радуевым, вотчина которого находится в приграничном с Хасавюртом Гудермесском районе Чечни, а на президентских выборах в самопровозглашенном государстве, как уверял корреспондента "НГ" лидер национального Совета чеченцев-аккинцев Дагестана Басыр Дадаев, аккинцы поддержали не Масхадова, а Яндарбиева.
В принципе все противостоящие сегодня Кремлю и официальной Махачкале силы внутри Дагестана представляют реальную опасность, лишь пока их поддерживает Чечня.
АФГАНСКИЙ СЛЕД
Недавно в беседе с руководителем ФБР Луисом Фри глава МВД Владимир Рушайло сделал сенсационное заявление. По мнению министра, идейным вдохновителем и главным финансистом воюющих в Дагестане боевиков является известный саудовский террорист бен Ладен. Примечательно, что в тот же день Рушайло поддержал и президент Киргизии Аскар Акаев, заявивший, что события в Дагестане и его стране - звенья одной цепочки, а боевики в обоих регионах финансируются бен Ладеном и другими исламскими экстремистами.
Сообщения о том, что бен Ладен всерьез занялся Средней Азией и Северным Кавказом, периодически появляются в российской прессе (высказывались даже предположения, что лидер исламских радикалов перебрался из Афганистана в Чечню). Причем если в России об этом говорили по крайней мере не представители руководства страны, то в Узбекистане "афганский след" стал одной из излюбленных тем официальной пропаганды. Вряд ли приходится сомневаться, что исламские экстремисты из дальнего зарубежья проявляют пристальный интерес к мусульманским регионам бывшего СССР, об этом говорит множество независимых друг от друга источников. Напомним, что даже последний теракт против президента Грузии Эдуарда Шеварднадзе, по данным следствия, совершили террористы, прошедшие подготовку в специальных лагерях в Чечне под руководством инструкторов из мусульманских стран дальнего зарубежья.
И все же вряд ли стоит переоценивать роль бен Ладена и ему подобных в дагестанских событиях. Не исключено, что, обвиняя бен Ладена, Рушайло таким образом просто пытался оправдать беспомощность Кремля. Так, по крайней мере во время войны в Чечне, основную материальную помощь боевики получали отнюдь не от исламских радикалов из дальнего зарубежья. По сути дела, главной опорой чеченского сопротивления были проживающие в России их земляки. Действовала достаточно простая схема: чеченские мафиозные группировки в российских городах собирали дань со своих земляков-бизнесменов, а на вырученные деньги покупалось оружие у российских же военных. Рискнем предположить, что и сегодня действует тот же механизм. По крайней мере это гораздо проще и эффективней, чем организовать "дорогу жизни" из Афганистана.
ВОЙНА ИЛИ БЛОКАДА?
Как показывает мировой опыт, для того чтобы дестабилизировать обстановку в стране (регионе), вполне достаточно относительно малочисленной, но хорошо организованной группы населения. Открытые же границы с Чечней позволяют дагестанским сепаратистам не только беспрепятственно получать оружие, но и новых бойцов, прошедших боевую подготовку в специальных лагерях на территории Чечни.
Очевидно, что Кремлю не удастся стабилизировать обстановку в Дагестане до тех пор, пока не будет ликвидирована чеченская криминальная вольница, или же по крайней мере до того, как будет создана реальная блокада по всему периметру границ.
Оба этих варианта имеют свои плюсы и минусы. Так, если Москва решится начать боевые действия против неуправляемых полевых командиров на территории самопровозглашенного государства, то новая война с Чечней неизбежна. Справедливости ради стоит отметить, что момент для этого сегодня гораздо более благоприятный, чем в декабре 1994 года. Сегодня общественное мнение в самой России, да и в мире подготовлено к этой кампании. Если в 1994-1996 годах репортажи журналистов о варварских действиях российских войск заполнили практически все средства массовой информации, то в случае новой войны чеченцам угрожает информационная блокада: мало кто из репортеров решится работать на территории, контролируемой людьми, бравшими в заложники их коллег и фактически узаконивших работорговлю. Поддержка общественности позволит федералам (чтобы не допустить потерь личного состава, который, возможно, даже не будет введен в саму Чечню) активнее применять авиацию и артиллерийские обстрелы с дальнего расстояния, что неизбежно увеличит количество жертв среди мирного населения самопровозглашенного государства. К чему это приведет, предугадать нетрудно: даже во время военной кампании 1994-1996 годов (когда Москва была вынуждена учитывать мнение негодующей общественности) федералы уничтожали не столько боевиков, сколько мирных жителей. Если же Москва решится на новую войну, то скорее всего в безжизненные руины будет превращена вся Чечня.
Как это ни парадоксально звучит, но Кремлю в этом случае не стоит опасаться резкой активизации деятельности террористов: судя по всему, чеченские боевики и сегодня делают все от них зависящее в этом направлении, и, следовательно, взрывы будут раздаваться в российских городах приблизительно с той же периодичностью, что и ныне. Однако очевидно, что боевые действия в Чечне будут затяжными, а значит, жертвы среди федеральных сил будут неизбежны. При этом новая война, к тому же с массированным применением авиации и артиллерии, - занятие дорогостоящее, а экономическое положение в стране сегодня еще более плачевное, чем в середине 90-х.
Другой вариант - это полная блокада Чечни, превращение ее, по выражению самого Аслана Масхадова, в осажденную крепость. Основные контраргументы против подобной политики: в этой ситуации неминуемо резко обострится положение в районе проживания чеченцев-аккинцев в Дагестане и в Ингушетии (чеченцы и ингуши - близкородственные народы). Однако подобные обоснования нецелесообразности блокады не выдерживают критики: эти потенциальные конфликты гораздо легче урегулировать, чем чеченский. Гораздо существенней тот факт, что в реальности Москва уже давно (хотя и негласно) пытается организовать блокаду Чечни, но по крайней мере пока это не удается.
Дарья Гармоненко 