Смерть можно увидеть по ТВ [+ видео]

В Великобритании большой скандал. Поздно вечером 10 декабря телеканал Sky News показал документальный фильм канадского режиссера Джона Зарицки о последних часах жизни ученого Крэга Эверта. 59-летний ученый был смертельно болен и добровольно ушел из жизни в специализированной швейцарской клинике «Dignitas». В фильме показано, как Эверт целует на прощание жену, принимает дозу смертоносного препарата и погружается в кому. Засыпает навсегда.

Фильм вызвал резонанс. Даже премьер-министр Гордон Браун был вынужден заявить, что он всегда был противником эвтаназии («assisted death», как он выразился). Противники добровольного ухода из жизни неизлечимых больных назвали фильм Зарицки «эвтаназийным вуайеризмом», ужасающей версией популярного реалити-шоу «Большой брат». Представители организации «Care Not Killing» («Забота, а не убийство») заявили, что подобные сюжеты «лишь будут усиливать давление на смертельно больных людей и заставлять их задумываться о самоубийстве из-за нежелания становиться обузой для родных, врачей и общества».

Прозвучало мнение, что телеканал Sky News пытался сделать себе рейтинг на демонстрации самоубийства.

Газета Independent успела отреагировать на эти высказывания: «Любой, кто посмотрел фильм Джона Зарицки, поймет, что это никакой не «Большой брат». Это не эксплуатирование темы и не дурновкусие. И, что самое главное, фильм был сделан при полном согласии самого мистера Эверта и его жены Мэри. Миссис Эверт считает, что фильм поможет людям войти в положение таких больных, как ее покойный муж».

Вопрос «очень сложный», как тривиально, но от того не менее справедливо заметил Гордон Браун. На мой взгляд, в этом сложном вопросе есть два момента, заслуживающих внимания.

Прежде всего, почему демонстрация такого фильма на британском телевидении стала возможной? Предвкушая ожидаемый ответ на этот вопрос, скажу сразу: это произошло не потому, что «Англия позабыла о нравственности, а западную цивилизацию ждет погибель». Рассуждать о морали в категориях реальных и условных границ на картах вообще неинтересно и бессмысленно. Показ фильма Зарицки же стал возможным, прежде всего, потому, что британское общество готово к дискуссии вокруг проблемы эвтаназии (которая в Британии, как известно, запрещена).

Суть этой дискуссии не сводится к тому, является ли «ассистированное самоубийство» нравственной проблемой или нет. Потому как все, что так или иначе касается ухода из жизни, имеет моральное значение. Суть дискуссии в том, кто в совершенно конкретной ситуации должен выступать в роли субъекта морального выбора – в соответствии с собственными критериями приемлемого и неприемлемого, нравственного и безнравственного, правильного и неправильного, добра и зла, если угодно. Так кто же? Индивидуум, будь то смертельно больной, который не в силах выносить страдания, или его близкие? Или же моральный выбор за индивидуума должна делать некая надиндивидуальная структура, в частности, государство?

Если бы мне задали этот вопрос, я ответил бы, что моральный выбор в таких случаях должен оставаться за индивидуумом. Решение невообразимо сложное, сама процедура его принятия должна быть длительной, чтобы исключить фактор спонтанности, о которой впоследствии придется жалеть. Но решать должен индивидуум, а не государство. Касается это как эвтаназии, так и абортов – проблемы очень близкой по степени эмоциональности ее обсуждения.

То, что британцы готовы задаться приведенным выше вопросом, на мой взгляд, - явление прогрессивное. Вне зависимости от того, каким будет результат этой дискуссии.

Представить себе показ фильма Джона Зарицки на российском телевидении невозможно. И вовсе не потому, что Россия – тихая нравственная гавань в бушующем аморальном море, а потому, что наше общество просто не готово вести такого рода дискуссии и видеть сам предмет, вокруг которого разворачивается спор.

Так вот, видение предмета – это как раз второй заслуживающий внимания аспект «очень сложного вопроса».

Мне не очень нравится слово «пропаганда», потому что в России в последнее время это слово приобрело сугубо негативный оттенок, а обозначается им чуть ли не всякое высказывание собственного мнения, отличного от «единственного верного» (последнее называется просто и неприхотливо – «правда»). Тем не менее, фильм Джона Зарицки – во многом пропагандистский. Это не просто голос в дискуссии, это мессадж, рассчитанный на формирование определенного общественного мнения. Отсюда вопрос: может ли визуализация эвтаназии, осуществленная особым образом умелым режиссером-документалистом, стать аргументом за «ассистированное самоубийство»? Способствовать ожидаемому изменению общественного мнения? Или же «смерть увиденная» покажется страшнее смерти неизвестной?

На этот вопрос нет очевидного и однозначного ответа. Просто потому, что само производство такой «визуализации» - осознанный риск. Тем не менее, сама возможность так рисковать – это уже шаг вперед.