Станислав Минин. Президент Грузии Михаил Саакашвили выступил 25 февраля в Музее советской оккупации перед студентами тбилисских вузов. Он подчеркнул, что отсутствие дипотношений с Россией «ненормально». Сам Саакашвили, по его собственным словам, всегда отзывался о российских лидерах предельно учтиво, российский экспорт и инвестиции не блокировал, а интересы народа ставит выше своих собственных. Все бы хорошо, но при этом президент дал понять, что независимость Абхазии и Южной Осетии Грузия ни за что не признает. Прозвучало ставшее банальным унылое и предсказуемое риторическое рондо: «Россия кругом виновата. Мы за мир, но Россия кругом виновата».
Поскольку наши руководители исполняют аналогичные рондо (с той лишь разницей, что про Грузию), российско-грузинские отношения упираются в стену наподобие быка, и развернуть это животное не видится возможным. Никакая смена власти в Грузии не поможет, потому что по вопросу о «сепаратистских республиках» грузинские политические элиты, похоже, вполне солидарны. Значит, должно произойти нечто, если не невозможное, то маловероятное: либо Россия, либо Грузия должны наступить на горло собственной песне. Учитывая при этом, что длительный период полной «нерукопожатности» - слишком большая роскошь для двух бывших советских республик.
Оговорюсь: в российско-грузинско-абхазско-осетинском конфликте нет одной единственной правды, «черного» и «белого». Правд там несколько. Сейчас речь не о них, а о том статус-кво, которое установилось в проблемном регионе к марту 2009 года. Это статус-кво характеризуется, в частности, тем, что две республики – Абхазия и Южная Осетия – ни за какие коврижки в обозримом будущем не захотят возвращаться в состав Грузии. При этом на признавшую их независимость Россию Запад – покритиковав ее позицию – не наложил никаких санкций. Более того, западные страны и международные организации признали, что ответственность за события августа 2008 года во многом лежит на грузинском руководстве.
Это статус-кво можно считать справедливым или несправедливым – справедливость вообще категория относительная. Вопрос в том, кто именно в сложившейся ситуации выиграет больше, сделав первый шаг к примирению.
Пытаться влезть в чужую голову и рассуждать по принципу «что бы сделал я, если бы был не собой, а им» - занятие неблагодарное. Тем не менее, полагаю, что в нынешних условиях Михаил Саакашвили должен решиться на два шага. Это будут крайне непростые шаги – все равно, что двигаться с гирями на ногах. И все-таки сделать их нужно.
Прежде всего, Михаилу Саакашвили следует признать независимость двух мятежных республик. Ни больше, ни меньше – признать. Международное право, целостность государства, прецеденты и прочие премудрости в данном случае стоило бы оставить в стороне. Саакашвили просто разрубил бы гордиев узел, и весь мир вздохнул бы с облегчением. И не нужно думать, что «грузинский народ» принял бы такое решение в штыки и закидал бы президента камнями. Любой национализм подпитываем государством, без его кормящей груди он хиреет.
Один мой друг, житель Владикавказа, как-то в беседе о ситуации в Южной Осетии заметил, что в грузино-осетинском конфликте не было никакой «исторической предопределенности». И если бы не резкость и безответственность грузинских политиков, если бы не стрельба по спящему городу, мирное сосуществование двух народов в одной стране не стоило бы считать принципиально невозможным. Сложным – да. Но не невозможным, не утопичным. Я склонен с этим согласиться. Признав факт разделения страны, Саакашвили признал бы результат собственной трагической ошибки.
Такое признание не стало бы слабостью. Как ни парадоксально, это был бы жест большой силы. Упрямых политиков мы знаем предостаточно. А вот политиков, готовых признать собственные ошибки – не супружескую неверность, а ошибки именно политические – так сразу и не вспомнишь.
Второй шаг, на который мог бы решиться Михаил Саакашвили, - это отказ от «исторической политики». Заверения в уважении к России сочетаются с Музеем советской оккупации как молоко с солеными огурцами. Сама организация подобных музеев – не что иное, как попытка пошить из неоднородной ткани прошлого (нашего общего и подчас трагического) модные штаны. «Исторической политикой» занимаются слабые политические элиты. Вместо того чтобы убеждать свободно мыслящего избирателя успехами в решении вполне прагматичных задач, они стремятся «сформировать» себе избирателя на манер Урфина Джюса, мастерящего деревянных солдат. Отказ от подобных практик – опять же демонстрация силы со стороны политика.
Порой складывающиеся обстоятельства заставляют политиков меньше думать о себе «нынешнем» и больше – о себе «в перспективе». Меньше об актуальной, сиюминутной власти и больше – о долгоиграющем реноме и месте в истории. Людям у власти свойственно подобное тщеславие, перспектива увидеть собственное имя в учебнике истории льстит им, пусть даже они никогда в этом не сознаются.
Мне кажется, что Михаил Саакашвили находится сейчас именно в такой ситуации. Он совершил ошибку, но жизнь предоставляет ему шанс поступить мудро. Преподать другим лидерам урок политического смирения и беспрецедентной гибкости. Воспользуется ли он этим шансом? Надежда, как это ни банально звучит, умирает последней. До сих пор Михаил Саакашвили того, что принято называть мудростью, не проявлял ни единым жестом.
