ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЕ руководство России словно подменили: начиная с апреля этого года оно стало проводить активную работу по подготовке к защите Отечества, по своим масштабам и целеустремленности невиданную со времен существования СССР. Военные флоты пришли в движение, дальняя авиации вновь вылетела "за уголок", изрядно напугав страны НАТО былой "советской угрозой". Министр обороны лично руководил многогранными стратегическими учениями, позабыв о международных договорах по ограничению военной деятельности в Европе. В конце лета проведены учения армий стран СНГ в Ашулуке. На Тихом океане и в Балтийском море состоялись не менее дорогостоящие в условиях рыночной экономики сбор-походы.
Но уже сентябрь показал, что не к той войне готовились. Реальной опасностью для Отечества стал сепаратизм на Северном Кавказе. Если его не остановить, то под угрозой развала окажется территориальная целостность России. В таком случае размеры РФ потенциально способны сократиться до границ Московской области. Гипноз военно-воздушного устрашения Милошевича со стороны НАТО подавил в Кремле, да и в других властных федеральных структурах способность к реальной оценке угроз для России. Может, не знали, не ведали? Да простят автора этих строк за тривиальный совет систематически читать "НВО", где на протяжении последних лет из номера в номер публиковались различные корреспонденции, которые буквально кричали о том, что ситуация в Дагестане вот-вот взорвется. Во всяком случае, представляется, что сам факт разрастания войны в этом регионе для читателей "НВО" не был столь же неожиданным, как для Кремля.
Словом, оценка угроз для России, определение приоритетных мер по защите Отечества оказались не соответствующими действительности. Проницательности военно-политического руководства хватило только на то, чтобы отразить первую вылазку чеченских бандформирований в начале августа в Ботлихском районе Дагестана. (Подробней см. стр. 2 - "Переход инициативы".)
Но только ли в этом дело? Нет. Прежде всего в системной организации защиты Отечества. Известно, как наладить эту работу. Прежде всего требуются концептуально-доктринальные установки, определяющие вероятные угрозы безопасности существования государства, военно-политические меры, которые необходимо предпринять по их отражению, и, наконец, какие вооруженные силы следует иметь для решения таких вопросов. В России это называется военная доктрина. Ее редакция 1993 г. единодушно признана политиками и военачальниками как не соответствующая нынешним реалиям. Работа ведется с 1996 г. Принципиально модернизированный вариант доктрины выдвинут Генштабом и Минобороны более года назад. (Он даже был опубликован на страницах "НВО".) С тех пор этот важнейший документ, дисциплинирующий ответственность органов военного управления перед центральной властью и одновременно обязывающий последнюю выполнять свой долг перед генералитетом, оснащать и готовить Вооруженные силы для выполнения вполне конкретных задач, все еще блуждает по кабинетам Кремля. За невыполнение доктринальных установок вполне логично привлекать к самой серьезной персональной ответственности если не президента, то ключевые фигуры из его администрации, равно как и руководителей соответствующих силовых структур.
Но нет документа - нет и государственной ответственности. А потому президент голосом, в котором слышны интонации бывшего секретаря обкома, объявляет виновным во всем министра обороны. Тем самым вся разборка в верхах, по большому счету, и завершится. Ну, может быть, снимут кого-нибудь или переназначат, но ответственные за военные провалы вновь не будут выявлены. Это значит, что подобное сможет повториться и в будущем.
Легкомысленный подход Кремля к серьезным проблемам строительства Вооруженных сил многомерен. Обозначив характер угроз для Отечества не более чем на глазок, столь же поверхностно осуществляется и реформирование ВС РФ. Как же может быть иначе? Ведь определение характера угроз для России должно проводиться с научной, строго выверенной точки зрения. Только в этом случае могут быть точно поставлены военно-политические задачи по их нейтрализации, нарезаны конкретные сектора ответственности не только силовым структурам, но и МИДу, Министерству финансов и другим федеральным органам и т.д.
В результате на сегодняшний день все силовики решают свои задачи как придется, а государственно важная работа по защите Отечества пущена на самотек.
Даже у чеченских боевиков, как подтверждается в ходе боевых действий, наличествуют и идеология войны, и оперативный многовариантный план действий, и четкая военная организация, и подготовка, а также соответствующее обеспечение.
По этим фундаментальным показателям военная организация России проигрывает, но имеет в своем активе беспроигрышный козырь - ресурсы (людские, военно-технические, экономические и финансовые). Один Северо-Кавказский военный округ располагает не менее 150 тыс. личного состава, и в целом считается самым боеготовым среди других, костяк которых составляют полнокровные дивизии и несколько бригад.
В общем, для того чтобы ликвидировать бандформирования, все есть. Недостает лишь политической воли - не той показушной, что в Кремле, когда устраивают выволочку силовикам, а поистине мобилизующей средства и усилия страны, военных на достижение результатов в сфере безопасности. Сегодня речь идет не о том, чтобы навести порядок в вопросах государственной безопасности, а о том, чтобы спасти уже сложившееся положение. Политическая воля Кремля, как представляется, должна проявиться, во-первых, в признании войны в Дагестане гражданской с введением военного, чрезвычайного положения в регионе, во-вторых, в использовании войск по отражению агрессии в полной мере, в-третьих, в обеспечении их всем необходимым, а не на половину, частично. Иначе - итог только один, и он известен - это поражение, такое же, как и в чеченской войне 1994-1996 гг. Только последствия для России в этот раз будут многократно трагичней.