Драма компромиссов

ЗА ТЕ ГОДЫ, которые прошли с момента образования первых политических партий современной России, партийное строительство так видоизменилось, что события десятилетней давности представляются сегодня какой-то древней историей. Иным стало все: список партий, принципы их формирования, роль в общественной жизни.

Российское христианское демократическое движение (РХДД) (вторая по времени партия, которая провела свой учредительный съезд) существенно отличалось от других прежде всего по своему составу. ЛДПР Жириновского и еще в большей степени ДПР Травкина открывали свои двери практически для всех участников так называемого демократического процесса. Что касается РХДД, то само слово "христианский" ставило по тем временам серьезные ограничения для членства. Основная масса политически активных людей была если не явно атеистической, то откровенно светской. Что же касается людей церковных, то они по большей части оставались политически инертными. Одни боялись, что участие в политической жизни может повредить Церкви, другие принципиально провозглашали несовместимость православия и политики.

При таких условиях, чтобы не стать "карманной партией", мы были вынуждены ориентироваться на все без исключения общественно активные круги христианской направленности. И здесь возникали значительные трудности, так как эти круги были крайне разнородными и в конфессиональном, и в политическом планах. Поэтому история РХДД стала историей поиска компромиссов.

Все началось уже с названия. Если бы организаторы партии исходили из своих собственных взглядов, то вышло бы что-то вроде Российского православного патриотического движения. Однако от слова "православный" мы вынуждены были отказаться: для наших потенциальных сторонников оно было не объединяющим, а разъединяющим фактором. К тому же декларирование чисто православной ориентации сильно осложнило бы наши отношения с западными христианскими организациями. Да и среди активных членов РХДД было немало тех, кто выступал за "христианское единство". Еще серьезнее дело обстояло с протестантскими тенденциями. Несколько региональных организаций перешло к нам из распадавшегося в то время Христианско-демократического союза (ХДС) Александра Огородникова. Это были активно действующие группы (например, петербургский ХДС Виталия Савицкого). Однако в их подходах ощущалось сильное западное влияние с отчетливым протестантским уклоном. При осознании всей разницы в конфессиональной (и отчасти политической) ориентации мы не могли отказаться от этих групп: в регионах, где ХДС уже существовал, он охватывал практически всю христианскую общественность. К тому же необходимо учитывать, что РХДД создавалось не как религиозно-конфессиональная, а как политическая организация.

Не менее пестрой была и картина политических убеждений членов РХДД: от левых демократов (Глеб Якунин, Валерий Борщев) до правых монархистов (Владимир Карпец, Петр Паламарчук). Оговорюсь, что термины "левый" и "правый" я употребляю в исконном смысле, обратном современному политическому жаргону. "Правыми" я называю тех, кто ориентируется на ценности, традиционные для России (православие, патриотизм, монархизм), а "левыми" - тех, кто стремится заменить их чем-то иным (в том числе и приоритетами западного общества).

Левое крыло было достаточно сильным при основании и на первом этапе развития РХДД. Этим и объясняется наличие в названии движения слова "демократическое" (вместо "патриотическое", которое более точно определяло нашу направленность). Конечно, основатели РХДД сами признавали некоторые демократические постулаты. Прежде всего ценность человеческой личности, ее прав и свобод. Да и само понятие "партия" из демократического ряда. Однако сама по себе демократия не ставилась нами во главу угла, осознавалась как средство, а не самоцель. Тип же "западной демократии" и вовсе представлялся чуждым России. Но заветное слово "демократия" было тогда знаком времени, вокруг него разворачивалось все общественное движение. Политическая организация, которая решилась бы противопоставить себя общему направлению, либо бесследно потерялась, либо была бы отброшена на один из политических полюсов: крайне левые (коммунисты) или крайне правые ("Память"). Таких крайностей, изначально чуждых духу РХДД, удалось избежать, создав довольно представительную христианскую партию. Но за это надо было платить ценой многочисленных компромиссов.

РХДД часто называли "партия Аксючица". Это не совсем так. С одной стороны, действительно движение имело общепризнанного яркого лидера Виктора Аксючица. С другой - программа и конкретные политические действия РХДД диктовались не только личными взглядами лидера, а складывались в результате напряженнейшей полемики на политсовете, в который входили люди, представлявшие все направления и оттенки движения. Другое дело, что лидер партии и ее руководство в каждом политическом вопросе лично для себя знали ту черту, за которой компромиссы уже невозможны. Но на первом этапе до этой черты, к счастью, не доходило. При всех шагах влево РХДД удерживалось в рамках христианской консервативной партии правоцентристской ориентации.

Конечно, постоянные компромиссы изматывали, политическое лавирование несколько искажало первоначально намеченный курс, потенциальных сторонников отпугивали левые или правые тенденции движения. Зато у нас, безусловно, был и в высшей степени положительный опыт, которого так не хватало всем последующим партиям. Мы действительно стремились к соборной работе, жертвуя собственными идейными амбициями во имя общего объединительного дела. Мы акцентировали не различия во взглядах, а те хотя бы чуть-чуть намечавшиеся общие точки позиций разных сил как внутри партии, так и во внешнем политическом окружении.

Крупнейшим компромиссом на первом этапе было участие РХДД в движении "Демократическая Россия". Уже при формировании движения было совершенно очевидно, что его общее направление и взгляды лидеров были чужды политическому ядру РХДД. Но нам представлялось, что в то время было необходимо создание единого антикоммунистического фронта. Мы вполне осознавали, что основная масса демороссов борется с коммунизмом, исходя из своих собственных "демократических" соображений. РХДД же видело главной политической задачей той эпохи ликвидацию античеловеческой, атеистической идеологии коммунизма. При всем различии подходов тут была и точка соприкосновения. Несколько дней учредительного съезда "ДемРоссии" были для нас изнурительной борьбой за то, чтобы, с одной стороны, сохранить в общей демократической массе свое (прежде всего патриотическое) лицо, а с другой - утвердить начала, объединяющие разные части нарождавшегося движения. Нам это удалось, но на очень краткий срок.

В августе 91-го РХДД защищало Верховный совет вместе со своими союзниками-демократами. И на этом наш союз исчерпал себя. Задача, которую мы ставили на первом этапе, была выполнена: коммунизм как идеологическая система, поработившая Россию и русских, перестал существовать. Следующей задачей мы считали создание Российского государства на основе идей православия и русского патриотизма. Мы отчетливо понимали, что на этом пути неизбежно расставание со многими бывшими сторонниками и союзниками. Прежде всего это касалось "Демократической России", в руководстве которой окончательно и явно возобладало антигосударственное и антирусское направление. "Сепаратизм оказывается синонимом демократии... Быть патриотом своего Отечества означает прослыть среди демократов шовинистом",- писал об этом Виктор Аксючиц. В таких условиях размежевание было неизбежно. Уже в августе 91-го из РХДД вышел видный член "ДемРоссии" Глеб Якунин, а в конце года РХДД (вместе с ДПР и кадетами Михаила Астафьева) официально покинуло ряды "Демократической России". Наше расхождение с демократами (в том числе и внутри нашей партии) достигло высшей точки, когда РХДД после беловежского сговора встало в жесткую оппозицию по отношению к Ельцину и его курсу.

В таком размежевании не было ничего страшного. Шел процесс нашего самоопределения на новом этапе общественного развития. Однако вопрос о союзниках не отпадал, а вставал с еще большей остротой: заметно влиять на политическое развитие России РХДД само по себе не могло. Поскольку все ресурсы на левом, демократическом фланге были уже исчерпаны, РХДД в поисках союзников сделало один шаг вправо: в начале 92-го по нашей инициативе был созван Конгресс гражданских и патриотических сил, учредивший патриотический блок "Российское народное собрание" (РНС). Однако на конгрессе даже многим из его организаторов стало очевидным, что вправо от РХДД нет здоровой политической почвы: там преобладали либо крайний шовинизм с его политически бесплодными жидо-масонскими изысканиями, либо уродливое "право-левое" направление национал-большевизма.

Сам по себе конгресс и РНС не имели бы серьезных последствий: просто был получен отрицательный ответ на вопрос, есть ли у РХДД союзники справа. Однако с помощью демократических СМИ было срочно сфабриковано "общественное мнение", категорически записавшее РХДД в разряд "красно-коричневых". Создание подобной атмосферы вокруг партии имело значительные последствия: от РХДД откололось еще остававшееся до этих пор умеренно-демократическое крыло: мы потеряли несколько активных членов и региональных организаций. Но и это не было бы чем-то страшным, если бы руководство РХДД незамедлительно сделало для себя соответствующие выводы. Нам необходимо было более четко осознать, что уже к началу 92-го ситуация в стране предельно обострилась и размежевание политических сил достигло предела. Поэтому путь компромиссов делался уже невозможным, любые полшага вправо или влево становились и в нравственном, и в политическом планах губительными для христианской партии. Следовало отказаться от попыток создания на основе РХДД массового движения, отказаться даже от надежды реально влиять на политическую жизнь России, но взамен сохранить свое нравственное и политическое лицо, сберечь в чистоте идеи христианского патриотизма.

Это было тем более актуально, что во второй половине 92-го стали предприниматься попытки создать объединение правых (патриотических) и левых (коммунистических) оппозиционных сил (позже этот странный блок получил название Фронта национального спасения - ФНС). Политсовет РХДД отмежевался от подобных объединений. Но, на мой взгляд, это было сделано с некоторым опозданием. Да и довольно четкая позиция РХДД по этому поводу содержала все-таки некоторые ненужные оговорки: "Создание блоков с левой оппозицией недопустимо, так как не соответствует ни программным, ни идеологическим установкам РХДД". Но: "Мы не можем переходить разумных границ в контактах с левой оппозицией, заключающихся в проведении отдельных совместных акций, при которых существенно влияние демохристиан". Подобные оговорки, а также предвзятость СМИ упрочили в глазах демократического "общественного мнения" нашу репутацию "красно-коричневых". С другой стороны, категорическое отмежевание от лево-правой коалиции привело к тому, что в ФНС перешла часть правого крыла РХДД во главе с его ответственным секретарем Ильей Константиновым.

В октябре 93-го РХДД опять было вынуждено защищать Верховный Совет вместе с теми, кого уже не могло назвать своими союзниками. Без союзников и с обломанными правым и левым крылами мы пришли к первым в современной России выборам по партийным спискам. Их мы проиграли. Не успели собрать необходимое количество подписей. С одной стороны, это было случайностью: вполне могли и успеть, даже учитывая то ослабленное состояние, в котором оказались, и подавленность октябрьской трагедией. С другой - в нашем поражении была и непреложная закономерность: РХДД не могло перешагнуть границу того этапа партийного строительства, у истоков которого стояло.

С самого начала своего существования РХДД пыталось утвердить совершенно особую основу организации политической жизни России. Эта основа состояла в том, что каждая политическая партия должна быть идейным образованием, предлагающим народу не отдельные конкретные тезисы типа понижения налогов или отмены абортов, а целостную систему идей, которую следует положить в фундамент государственной жизни. Мы коренным образом отличались от партий западного типа, которые являются либо машинами по выбиванию голосов избирателей, либо отстаивают какие-то частные интересы определенных слоев общества (национальных, социальных и т.д.). Мы же свою главную задачу видели в том, чтобы внедрить в сознание общества систему политических и нравственных идей, охватывающую все стороны государственной жизни. Лишь тогда, когда общество усвоит эти идеи и будет готово к их реализации, партия, предложившая систему, обретет нравственное право прийти к власти.

Такую целостную систему взглядов, кроме РХДД, предлагали только коммунисты и "Демократическая Россия" (в ее радикальном выражении). Однако при всем кажущемся антагонизме коммунистов и демократов они благодаря своим западным генетическим корням представляют собой лишь разные ответвления левого, не традиционного для России пути. Сколько бы современные демократы ни называли себя правыми и сколько бы современные коммунисты ни выводили свою родословную от "прямой демократии сельского схода" (Сергей Кара-Мурза), все равно Ротшильда, с одной стороны, и Карла Маркса - с другой, никуда не спрячешь. РХДД же предлагало систему взглядов, органичную именно для России. "РХДД строилось не на фундаменте политической доктрины, выработанной в лоне европейской христианской демократии, а на общественно-политических наработках собственно русской религиозно-философской мысли" (Олег Мраморнов). "РХДД является уникальной партией с особой идеологией, традиционной для России, с нравственной христианской политикой, а не группой политиков-единомышленников, ставящих единственную цель - добиться власти любой ценой" (Виктор Аксючиц).

Наспех принятый "на крови" закон о выборах 93-го года, взяв за образец западную избирательную систему, основанную на принципе "власть любой ценой", похоронил все мечты о "нравственной политике". При такой системе любые идейные образования неизбежно и безжалостно вытеснялись из партийной жизни и заменялись организациями по выкачиванию голосов. Именно тогда была заложена концепция выборов как борьбы "технологий" (во всей красе проявившаяся сейчас). Из "идейных" партий, выдвигавших целостную систему взглядов, смогла выжить (в силу особых условий) лишь КПРФ. Все остальные партийные образования сегодняшнего дня, используя сиюминутные, отрывочные тезисы политического или экономического плана, просто прокладывают себе путь во власть.

После 93-го года РХДД просуществовало еще несколько лет, даже предпринимая определенные политические шаги. Но это уже было существование по инерции, без реальных надежд на достижение своих целей и на серьезное политическое будущее. В рамках новых законов политической игры никакого будущего у христианской партии (если она хочет остаться таковой по духу, а не только по названию) не может быть принципиально.

Тот мучительный путь компромиссов, который я описал, ни в коей мере не говорит о шаткости, недостаточной определенности позиции РХДД. Позиция была определена изначально и предельно четко. Речь шла о том, как воплотить ее в жизнь. И тут, как мне кажется, мы не дали себе заразиться "трихинами" (по выражению Достоевского) своей собственной единственной правоты. Мы старались выйти на путь соборного объединения всех русских христианских сил, участвовавших в политической жизни. Сделать это в итоге не удалось отчасти вследствие наших собственных ошибок, а отчасти вследствие объективных обстоятельств. Отсюда драма первого серьезного политического движения христиан в России. Но наибольший драматизм мне видится в том, что вся политическая жизнь страны потекла в обход христианских принципов и нравственности.