Андрей Бакланов Европейский континент, который в течение первых послевоенных десятилетий умело оберегал себя от открытых столкновений, военных конфликтов на своей территории, с начала 1990-х годов фактически утратил способность к мирному урегулированию имеющихся проблем и, более того, стал добавлять «горючего материала» в мировую политику. Сегодня уже совершенно очевидно, что без создания новых механизмов обеспечения стабильности и безопасности в Старом Свете нас ждет дальнейшая опасная деградация обстановки.
ПОУЧИТЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ
Следует отметить, что проблема европейской безопасности имеет большую и, можно сказать, поучительную историю, из которой следует извлечь надлежащие уроки с тем, чтобы воздерживаться от неэффективных или лишенных реальной перспективы шагов в этой сфере.
До Первой мировой войны вопросы безопасности в Европе решались на основе выстраивания коалиций государств, создания системы взаимных «сдержек». Ориентиром при этом было главным образом не сохранение мира, а обеспечение победы в случае вооруженного противоборства. Лишь разрушительные последствия военных действий на континенте в 1914–1918 годах впервые поставили в повестку дня вопрос об общеевропейской системе обеспечения стабильного мира и безопасности. Однако создать сколько-нибудь эффективную структуру подобного рода не удалось, произошел раскол Европы и была развязана Вторая мировая война.
Державы-победители, из которых выделялись СССР и США, уделяли большое внимание будущему Европы. Однако безусловный приоритет был отдан – под углом зрения более широкого международного контекста – формированию Организации Объединенных Наций, закреплению функций реагирования на военные угрозы – где бы они ни появлялись – за Советом Безопасности ООН.
«Объединенные нации» просуществовали как единомышленники совсем короткий период, и уже в 1946–1948 годах быстро пошел процесс наращивания военного противостояния по линии США–СССР, Восток–Запад, а вслед за этим – уже в 1950–1960-е годы – между НАТО и Организацией Варшавского договора.
Теперь мы подходим к вопросу о функционировании той структуры общеевропейской безопасности, которая – с теми или иными модификациями – существует до сегодняшнего дня.
Противостояние двух супердержав и двух военно-политических блоков, проявившаяся уже к середине 1960-х годов неспособность ООН достаточно эффективно «дирижировать» развитием обстановки в различных регионах подтолкнули европейские страны к формированию собственных механизмов безопасности. При этом в качестве стержневой проблемы на континенте в тот период выдвинулось снижение уровня военного (блокового) противостояния. Другой важнейшей задачей было закрепление реалий, в том числе территориальных, которые возникли в рамках ялтинских и потсдамских договоренностей, то есть того, что получило название «итогов Второй мировой войны». Именно по этим направлениям и шла беспрецедентная по своей интенсивности и «добротности» работа.
К рубежу 1970-х годов были найдены основные модальности системы формирования системы безопасности в Европе – созыв общеевропейского Совещания по вопросам безопасности и сотрудничества (СБСЕ), на котором имелось в виду подписать свод «правил поведения» стран континента, а также создать – в дополнение к структурам ООН – механизмы регионального масштаба, в том числе в сфере безопасности.
Сейчас, когда поставлен вопрос о выработке новой системы общеевропейских механизмов, уместно напомнить, сколь масштабной и сложной является подобного рода задача. Так, в период наиболее интенсивной подготовки общеевропейского совещания (1973–1975 годы) стороны, уточняя и конкретизируя отдельные вопросы, направили в адрес друг друга массив материалов, общий объем которых превышал три с половиной тысячи машинописных страниц. Речь идет о подводивших итог нелегких переговоров «меморандумах», «рабочих документах» и т.п.
СИТУАЦИЯ СЕГОДНЯ
Следовательно, задача создания общерегиональной системы безопасности – продукт колоссальной по своему объему работы, десятков, сотен раундов переговоров. Необходимо настраиваться именно на процесс такого рода, требующий, кстати, большого штата специалистов самой высокой категории.
И здесь возникает первый вопрос. В случае, если Россия выступит с подобного рода инициативой в официальном порядке и приступит к ее реализации, «вытянем» ли мы роль ведущих интеллектуальных и организационных «спонсоров» общеевропейского процесса? В начале 1970-х годов профессиональный ресурс наших переговорщиков был весьма основательным, что во многом предопределило успех всего проекта. С учетом этого, прежде чем браться за столь сложное дело, нужно определиться в отношении наличия необходимого арсенала средств и возможностей для результативной работы.
Рассмотрим некоторые характерные особенности сегодняшней ситуации.
Для создания системы безопасности в региональном масштабе необходимо прежде всего определить круг возможных участников. Далее, потенциальные участники должны ясно осознавать характер своих беспокойств в сфере безопасности, как и озабоченности других участников создаваемых структур. Переговорный процесс должен привести к согласованному принятию документа, в котором эти вопросы были бы соответствующим образом изложены.
Но тут, однако, возникают весьма непростые проблемы.
Для большинства стран Западной, Северной, Центральной, Южной Европы система безопасности в определенном смысле уже существует. Они входят в НАТО и помимо этого имеют автономный «европейский» компонент безопасности. В Брюсселе начали создавать определенные схемы взаимодействия с Россией, хотя совершенно ясно, что для немалого числа европейских государств наша страна – это вероятный оппонент, а не член доверительных политических интеграционных схем.
Таким образом, ключевое значение имеет вопрос о том, что может послужить объединяющим моментом для создания объединения, в которое войдут различные страны (в том числе, например, Россия, Польша, Чехия) с их специфическим пониманием приоритетов в сфере национальной и общеевропейской безопасности.
Существует мнение, что объединяющим началом может быть противодействие так называемым «новым вызовам и угрозам». Но, как представляется, это понятие было введено в политический лексикон несколько поспешно. В сущности, ни одна из «новых» угроз таковой не является.
В частности, ключевая из этих проблем – международный терроризм – существует в течение десятилетий. Более того, наиболее подготовленные эксперты давно, за много лет до событий 11 сентября 2001 года, предупреждали о возможном «взрывном» расширении масштабов этой угрозы. Некоторые советские исследователи (И.П.Блищенко и Н.В.Жданов) обращали внимание на это в своих публичных выступлениях и публикациях еще в середине 1970-х годов. Жаль, что к их предупреждениям и рекомендациям тогда не прислушались.
Сейчас же становится совершенно ясно, что за ширмой международного терроризма стоит своего рода глобальный преступный синдикат, который в меру сил «отрабатывает» заказы, получаемые из самых разнообразных источников – тех, кто заинтересован в увеличении и диверсификации продаж вооружений, в разжигании конфликтов, в том числе этнического и религиозного характера, на территории других стран, кто стремится прийти к власти, оттеснив существующие правящие элиты, кто пытается перекроить карту мира.
Как представляется, «новые угрозы и озабоченности» не могут рассматриваться в качестве достаточно веской мотивации для создания новой структуры европейской безопасности. Что касается «традиционных» угроз и озабоченностей, то отсутствие вразумительного ответа на вопрос о том, кто же в самом деле является наиболее вероятным противником для стран Европы, приводит к таким схемам, как строительство систем ПВО против «иранской ракетной угрозы» и т.п.
Сегодня главные угрозы миру и спокойствию Старого Света видятся не в военной области, а в более широком диапазоне – в сфере экономической, финансовой, энергетической безопасности, в частности в области поставок энергоносителей.
ТРУДНЫЙ ПУТЬ
В соответствии со всеми приведенными обстоятельствами новая структура европейской безопасности должна бы была быть ориентирована на формирование механизмов, которые бы дали большую «устойчивость» и защиту странам континента от опасных коллизий в сфере обеспечения всем необходимым их народов. Именно вокруг решения такого рода задач можно объединить все государства, включая прибалтийские и восточноевропейские.
Однако есть еще один существенный аспект сложившейся в Европе ситуации, требующий своего рассмотрения и организационного «подкрепления».
В последнее время под предлогом борьбы за историческую правду развертывается движение за фактический пересмотр прошлого, в том числе оценок и договоренностей, связанных с итогами Второй мировой войны. От нынешних исторических «упражнений» с «уравниванием» доли ответственности фашистской Германии и СССР за развязывание в 1939 году всемирной бойни остается все меньше шагов до выдвижения вопроса о территориальных аспектах послевоенного устройства.
При этом нельзя не удивляться позиции некоторых польских политических деятелей, которые идут «в авангарде» такого рода исторических «изысканий». Приравнивая СССР к гитлеровской Германии, они ставят под сомнение итоги Второй мировой войны в целом, включая определение линии прохождения западных границ Польши. Нечто подобное можно сказать и в отношении тех украинских политиков, которые ведут кампанию по отрицанию буквально всего, что касается советского периода. Ведь им можно задать вопрос: относится ли такого рода отрицание к территориальным изменениям, произошедшим после «освободительного похода» Красной армии в сентябре 1939 года и перехода под юрисдикцию Киева ряда западных регионов Украины.
Как представляется, новая система общеевропейской безопасности должна включать в качестве своего непременного элемента выработку современной концепции гарантий «устойчивости» границ.
Следующий вопрос заключается в том, в какой последовательности можно было бы вести дело в области создания новой системы безопасности.
Напомним, что инициатива созыва Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе принадлежала СССР и его союзникам. Причем от выдвижения в 1966 году соответствующего предложения до его реализации прошло 9 лет.
Имеется целый ряд механизмов реализации данной идеи. Прежде всего это может быть инициатива СНГ или одной из других структур, куда входит Россия и республики бывшего СССР. Можно пойти и по пути образования своего рода инициативной группы из авторитетных стран «старой Европы» и России, которая бы сделала бы первые шаги в этом направлении. Параллельно нужно было бы организовать обсуждение проблематики европейской безопасности на уровне общественных и научных организаций европейских стран.
Сложным представляется вопрос о круге непосредственных участников будущей системы безопасности. При формировании «Хельсинкской» системы европейской безопасности без особых сложностей была принята формула участия «всех европейских стран плюс США и Канады» (с учетом тогдашней роли этих стран в мировой политике, а также принимая во внимание их активное участие в разгроме фашизма и формировании системы Объединенных наций). Одновременно был решен вопрос о достаточно гибкой форме «сопричастности» к формированию европейской безопасности средиземноморских стран, в том числе североафриканских, географически и политически примыкающих к Европе.
Сегодня, как представляется, ответ о целесообразности непосредственного подключения США к европейской системе безопасности далеко не столь очевиден. Есть много претензий к поведению Вашингтона и большие сомнения в способности нынешнего американского руководства играть роль позитивного элемента при формировании мирного европейского ландшафта. Во всяком случае нынешние усилия американской администрации далеко не способствуют улучшению обстановки на европейском континенте.
Вместе с тем по аналогии со «средиземноморским компонентом» СБСЕ можно было бы рассмотреть вопрос об особой форме сопричастности к будущей системе безопасности ряда ведущих государств, находящихся в непосредственной территориальной близости к Европе или играющих особую роль в международных отношениях.
Наконец, несколько слов о «тематическом наполнении» переговорного процесса. Можно было бы сохранить ранее сложившееся понимание относительно основных «корзин» общеевропейской проблематики – военно-политические проблемы, торгово-экономическое сотрудничество, гуманитарные аспекты. В особую проблемную группу стоило бы дополнительно выделить и меры доверия. При этом концепцию формирования мер доверия следовало бы значительно расширить и дополнить традиционную трактовку этого понятия в плане военно-политических аспектов путем включения в нее актуальных проблем сегодняшнего дня, которые снижают уровень доверия между государствами. Прежде всего – это предоставление прав и гарантий национальным меньшинствам.
Дарья Гармоненко 