Мидыхат Вильданов
Российские атомные ракетные подлодки – весьма существенный элемент стратегического равновесия.
Фото c сайтa www.flot.com
Анализ Договора между Российской Федерацией и Соединенными Штатами Америки о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений и Протокола к нему, показывает, что из этих документов исключены ущербные и унизительные положения, касающиеся подвижных грунтовых ракетных комплексов (ПГРК) РВСН.
Сокращен состав, значительно упрощены контрольно-инспекционные процедуры и минимизирован перечень уведомлений в отношении ПГРК. Чтобы не раздражать США, в пункте 8 статьи III российской стороной заявлены все типы МБР и пусковых установок без упоминания способов их базирования.
Отметим, что специалисты органов государственного и военного управления РФ, принимавшие участие в разработке Договора и Протокола к нему, видимо, полностью учли результаты критического анализа «старого» Договора о СНВ и предложения, изложенные в том числе и в ряде статей в «НВО» с 2006 года: «Реформа ядерных сил по-американски», «Игра в одни ворота», «Игра в одни ворота-2», «15 лет односторонних уступок и компромиссов», «США переиграли СССР на переговорах по Договору о СНВ», «Тополь» под американской лупой» и др. Содержание этих статей было поддержано генералами и офицерами органов военного управления различного уровня, научно-исследовательских организаций и вузов.
И все же правомерен вопрос: почему за 15 лет добросовестного выполнения договорных обязательств российской стороной не было предложено ни одного изменения в положения «старого» Договора о СНВ? Впервые ли из наших статей военно-политическое руководство РФ узнало, что на Воткинском машиностроительном заводе с 1987 года находятся американские специалисты. Безусловно, ущерб, нанесенный обороноспособности РФ этим присутствием, будет еще оценен. Но, к сожалению, все «наработки» по ПГРК в американской базе данных сохранены. В том числе координаты граничных точек, площади районов развертывания, схемы пунктов постоянной дислокации, специальные опознавательные знаки и фотоснимки мобильных ракет и т.д.
КОЛИЧЕСТВО ДО СИХ ПОР НЕ ОПРЕДЕЛИЛИ
В настоящее время, как известно, новый Договор о СНВ и Протокол к нему будут представлены к ратификации в Госдуме и Совете Федерации Федерального Собрания РФ с предварительным их рассмотрением в профильных комитетах.
Чтобы оказать методическую помощь организаторам и участникам этих совещаний, учитывая их занятость в работе на благо людей и укрепление обороноспособности государства, для них подготовлен ряд вопросов проблемного характера.
Так, в пункте 3 раздела I главы второй Протокола к Договору о СНВ определено: «Не позднее чем через 45 дней после вступления в силу Договора Стороны осуществляют первоначальный обмен данными согласно категориям данных, содержащимся в настоящей Главе┘». Отметим, что глава вторая Протокола выглядит как текстуальный шаблон (в штабах такой документ называют «болванкой») с целью его заполнения цифровыми данными СНВ сторон, которых пока нет. Это не позволяет провести анализ нового Договора о СНВ и Протокола к нему на предмет их соответствия интересам обеспечения национальной безопасности государства – нет новых официальных данных о российских и американских СНВ.
Спрашивается, почему в тексте Договора о СНВ и Протоколе к нему, подписанных президентами РФ и США 8 апреля 2010 года, отсутствуют суммарные количественные данные о СНВ, которые подлежат ограничению и сокращению? На основе каких данных сформулированы выводы о равных возможностях, паритетности и балансе стратегических наступательных вооружений сторон, о чем постоянно заявляют официальные лица РФ, многие политики и различные эксперты?
Или в том же пункте 3 упомянутого выше раздела определено: «Не позднее чем через 45 дней после вступления в силу Договора Стороны┘ предоставляют в соответствии с Приложением об инспекционной деятельности к настоящему Протоколу фотоснимки, если только такие фотоснимки не были предоставлены ранее в связи с выполнением требований Договора о СНВ». О каких фотоснимках идет речь и почему их предоставление увязывается с требованиями утратившего силу 5 декабря 2009 года «старого» Договора о СНВ, статус которого в новом Договоре не определен? При этом Приложение об инспекционной деятельности на момент подписания Договора о СНВ и протокола к нему разработано не было.
СУММА УЧИТЫВАЛАСЬ?
В Стратегии национальной безопасности РФ до 2020 года отмечено: «Угрозами военной безопасности РФ являются: политика ряда ведущих зарубежных стран, направленная на достижение преобладающего превосходства в военной сфере, прежде всего в стратегических ядерных силах».
Безусловно, к таким ведущим зарубежным государствам относятся США, Великобритания, Франция и Китай. Как известно, США и Великобритания являются союзниками по блоку НАТО, а Франция завершает вступление в этот альянс. В боевом составе СЯС Великобритании и Франции находится 464 и 288 ядерных боезарядов соответственно. Согласно положениям нового Договора о СНВ, уровень боезарядов, на который должна выйти РФ, составляет 1550 единиц. Легко подсчитать, что суммарный ядерный потенциал вероятных противников составляет 2302 ядерных боезаряда, то есть превосходство значительное. При этом нельзя забывать и ядерный потенциал Китая. К тому же эти государства, несмотря на призывы военно-политического руководства РФ, и не думают подключаться к договорному процессу по сокращению СНВ, а Китай – к Договору о РСМД.
И это тоже вызывает вопрос: почему утверждается, что реализация требований Договора о СНВ обеспечит российской стороне парирование угрозы превосходства вероятных противников в стратегических ядерных силах? Если же не обеспечит, то из каких соображений согласован уровень ядерных боезарядов в 1550 единиц? Уместно напомнить, что в недалеком прошлом, заинтересованные структуры РФ защищали уровень в 1700 боезарядов, считая его минимальным уровнем ядерного сдерживания.
Вызывает также недоумение, что семилетний срок сокращения СНВ, предусмотренный новым Договором о СНВ, не разделен на этапы, как было в «старом» Договоре. Это обеспечило бы поэтапный промежуточный контроль сокращения СНВ, так как вполне возможно, что одна из сторон (вероятнее всего, США), в течение, например, 5 лет будет наблюдать за сокращением СНВ российской стороны, а затем выйдет из Договора по исключительным обстоятельствам.
Напомним, что действует еще и Договор между РФ и США о сокращении стратегических наступательных потенциалов (Договор о СНП), согласно которому стороны должны к 31 декабря 2012 года сократить уровни оперативно-развернутых ядерных боезарядов до 1700–2200 единиц. Однако пунктом 4 главы IV нового Договора установлено: «Настоящий Договор с даты его вступления в силу заменяет Договор между Российской Федерацией и Соединенными Штатами Америки о сокращении стратегических наступательных потенциалов от 24 мая 2002 года, который с этой даты прекращает свое действие».
Почему так принижена роль Договора о СНП, а уровни сокращения ядерных боезарядов (1700–2200 единиц) не зафиксированы как промежуточные, на которые могли бы выйти стороны к 31 декабря 2012 года? При этом РФ и США могли бы подвести итоги, а на уровне президентов РФ и США обменяться соответствующими заявлениями.
КАК ВЫЯВЛЯТЬ УГРОЗЫ?
В преамбуле нового Договора о СНВ заявлено о взаимосвязи стратегических наступательных и оборонительных вооружений (СОВ). Отмечается, что эта взаимосвязь юридически закреплена. При этом Россия оставляет за собой право выйти из Договора в случае, если развитие американских систем ПРО будет представлять для нее угрозу. Это право оговаривается в специальном Заявлении, подписанном российской стороной одновременно с договором. Отметим, что представители военно-политического руководства США неоднократно заявляли, что новый Договор о СНВ не ограничивает развитие системы ПРО США. Кроме того, в новой ядерной стратегии США записано: «США будут убеждать Российскую Федерацию в том, что развертывание системы ПРО, равно как и разработка МБР нового поколения в неядерном варианте не нарушит стратегический баланс сил и направлена главным образом на обеспечение региональной стабильности, на ликвидацию угроз применения оружия массового уничтожения кем-либо из участников международных отношений. В свою очередь, Россия должна доказать необходимость проводимой модернизации стратегических сил, разъяснить положения военной доктрины в части, касающейся вопросов применения ядерного оружия, быть готовой снизить обеспокоенность западных стран в отношении своих намерений по использованию тактического ядерного оружия, вплоть до сосредоточения его запасов в глубине территории страны».
И вот тут хочется спросить: в каком документе, имеющем отношение к Договору о СНВ, раскрыта и юридически закреплена взаимосвязь СНВ и СОВ? В чем заключается юридически согласованный механизм выявления угроз, связанный с оценкой состояния и наращивания американской ПРО, обеспечивающий принятие решения российской стороной на выход из Договора о СНВ? Почему не выполнено требование пункта 5 документа «Совместное понимание по вопросу о дальнейших сокращениях и ограничениях стратегических наступательных вооружений», подписанного президентами РФ и США в июле 2009 года, где предусмотрена разработка Положения о взаимосвязи стратегических наступательных и стратегических оборонительных вооружений?
ЕСЛИ АМЕРИКАНЦЫ ЗАХОТЯТ
Согласно пункту 11 статьи IV: «Стратегические наступательные вооружения, подпадающие под действие настоящего Договора, не базируются за пределами национальной обороны┘ Тяжелые бомбардировщики могут временно размещаться за пределами национальной территории, о чем представляется уведомление...». Следует подчеркнуть, что процедуры подачи российских МБР, их подготовка и пуск со стартовых площадок космодрома «Байконур», разногласий не вызывают. Можно предполагать, что этот пункт в значительной степени будет «работать» в интересах американцев. Известно, что ВВС США имеют около 35 аэродромов на территории иностранных государств, в том числе в Европе, которые поддерживаются в надлежащем состоянии и способны принимать тяжелые бомбардировщики, заявленные в Договоре о СНВ. Можно предполагать, что американская сторона, допуская обходы и нарушая положения нового Договора, будет использовать различные авиационные базы за пределами континентальной части США для базирования стратегических бомбардировщиков, а заодно и самолетов-разведчиков при подготовке и ведении локальных войн, а также при подготовке и проведении стратегических учений.
Напомним, что авиабаза Фэрфорд (Великобритания), при молчаливом согласии российской стороны, в нарушение договорных обязательств, была задействована для временного базирования стратегических бомбардировщиков ВВС США, которые наносили высокоточные ракетно-бомбовые удары по объектам на территории Югославии. Результаты ударов по уничтожению объектов инфраструктуры государственного и военного управления, систем жизнеобеспечения и гибели мирного населения – известны. В настоящее время на авиабазе Эль-Удейд (Катар) дислоцируются на ротационной основе до 15 стратегических бомбардировщиков В-1В. Ежемесячно, они совершают до 80 вылетов в воздушном пространстве Ирака и Афганистана. Надо полагать, американцы (если захотят) будут представлять какие-то формальные уведомления о прибытии и убытии бомбардировщиков с авиабаз, проверить достоверность которых невозможно. Иных согласованных мер контроля выполнения требования данного пункта в Договоре и Протоколе к нему не просматривается.
Но какова же тогда система контроля за выполнением американской стороной требований по временному размещению стратегических бомбардировщиков за пределами национальной территории и обеспечивает ли эта система достоверность результатов?
В соответствии с требованиями главы ХIII: «Стороны не передают третьим сторонам стратегические наступательные вооружения, подпадающие под действие настоящего Договора┘ Настоящее положение не распространяется на какую бы то ни было существующую на момент подписания настоящего Договора практику сотрудничества, включая обязательства, в области стратегических наступательных вооружений между одной из Сторон и третьим государством». При этом с согласия российской стороны введен пункт 7 раздела II главы IV протокола к Договору: «Уведомление, предоставляемое не позднее чем через пять дней после завершения передачи БРПЛ третьему государству или получения БРПЛ от третьего государства в соответствии с существующей практикой сотрудничества». Вопрос, о каких государствах идет речь? Безусловно, данный пункт обеспечивает процветание сотрудничества США и Великобритании в части, касающейся передачи БРПЛ «Трайдент-2». В старом Договоре о СНВ это сотрудничество заключалось только в продаже ракет. Однако американцы кроме продаж выполняют целый комплекс организационно-технических мероприятий по приведению в готовность этих ракет на британских ПЛАРБ, стыковке систем ракет с системами британских ядерных головных частей, авторскому и гарантийному надзору, устранению неисправностей, подготовке кадров и т.п. Сейчас процедуры продажи БРПЛ с согласия российских переговорщиков заменены их передачей (получением). Поскольку эти государства являются союзниками по блоку НАТО, осуществляют единое планирование боевого применения СНВ, то данная статья Договора является самой ущербной для российской стороны и может быть квалифицирована как явная уступка американцам.
Почему американцам сделана столь явная уступка, которая через двусторонний Договор о СНВ косвенно способствует поддержанию боевой готовности и строительству морских стратегических ядерных сил Великобритании, создавая тем самым стратегическое преимущество США?
ДОСТАТОЧНОСТЬ – ПОД СОМНЕНИЕМ
В преамбуле Договора о СНВ отмечается необходимость учета «влияния МБР и БРПЛ в обычном оснащении на стратегическую стабильность». Правда, не указано, что эти ракеты пока не приняты на вооружение и их влияние, по мнению российских экспертов, будет дестабилизирующим. В то же время ядерная стратегия США предусматривает «повышение значимости стратегического сдерживания МБР и БРПЛ в неядерном оснащении в рамках концепции «быстрый глобальный удар». Характерное высказывание сделал 18 февраля 2010 года в Национальном университете обороны вице-президент США Джо Байден: «Разрабатываемые нами обычные боеголовки с глобальным радиусом действия позволят нам уменьшить роль ядерного оружия». По оценкам специалистов, для российской стороны появляется проблема возвратного ядерного потенциала, связанная с возможностью обратного переоснащения этих ракет на ядерные головные части, причем в войсковых условиях. Кроме того, существует проблема идентификации стартов БРПЛ в неядерном оснащении, что даже вызывает озабоченность Конгресса США. В результате программа финансирования работ по неядерным ракетам пока не утверждена.
Тем не менее в тексте Договора и Протоколе к нему механизм учета влияния неядерных ракет на стратегическую стабильность не просматривается, хотя можно было бы подготовить соответствующее положение или заявление российской стороны.
А каков механизм оценки российской стороной влияния межконтинентальных баллистических ракет и баллистических ракет подводных лодок в неядерном оснащении на стратегическую стабильность? Почему эти ракеты и их неядерные головные части не заявлены в тексте Договора о СНВ и протоколе к нему? Каким образом, будут контролироваться БРПЛ с неядерными головными частями?
Предельный уровень сокращения боезарядов СНВ, установленный Договором о СНВ, составляет 1550 единиц. Известно, что именно российская сторона добивалась включения в Договор о СНВ этой цифры.
И опять возникает вопрос: на основе каких данных был определен этот уровень, если стороны проведут первоначальный обмен по боевому составу СНВ лишь «не позднее чем через 45 дней после вступления в силу Договора»? Почему уровень в 1550 боезарядов в мирное и военное время будет обеспечивать стратегическое (ядерное) сдерживание вероятных противников РФ и соответствовать интересам обеспечения национальной безопасности государства? Является ли он достаточным для поражения стратегических объектов вероятных противников с требуемой эффективностью в случае ведения военных действий с применением ядерного оружия?
Согласно Договору, каждая из сторон сокращает и ограничивает свои МБР и пусковые установки МБР, БРПЛ и пусковые установки БРПЛ, тяжелые бомбардировщики, боезаряды МБР, боезаряды БРПЛ и ядерные вооружения тяжелых бомбардировщиков таким образом, чтобы через семь лет после вступления в силу настоящего Договора и в дальнейшем суммарные количества не превышали:
а) 700 единиц для развернутых МБР, развернутых БРПЛ и развернутых тяжелых бомбардировщиков;
b) 1550 единиц для боезарядов на развернутых МБР, боезарядов на развернутых БРПЛ и ядерных боезарядов, засчитываемых за развернутыми тяжелыми бомбардировщиками;
c) 800 единиц для развернутых и неразвернутых пусковых установок МБР, развернутых и неразвернутых пусковых установок БРПЛ, развернутых и неразвернутых тяжелых бомбардировщиков.
Таким образом, 100 единиц неразвернутых пусковых установок МБР и БРПЛ и тяжелых бомбардировщиков являются, по существу, узаконенным возвратным потенциалом.
Существует ли реальная возможность и нужно ли стремиться российской стороне к такому уровню возвратного потенциала? Каковы планируемые квоты этого потенциала по составляющим СЯС ВС РФ, будут ли обеспечены сохранность и содержание значительного количества объектов инфраструктуры в надлежащем состоянии в течение длительного времени?
К сожалению, ограниченный объем газетной полосы, выделенный для опубликования статьи, не позволяет предложить к рассмотрению весь перечень проблемных вопросов. Всего их около 35, анализ которых необходимо продолжить.
