Виктор Литовкин
Герберт Ефремов. Фото PhotoXPress.ru
Я много о нем слышал. О его достижениях – Герберт Ефремов, к примеру, принимал непосредственное участие и руководил созданием комплексов крылатых ракет для ударов по наземным целям П-5, П-5Д, С-5, «Метеорит», противокорабельных комплексов П-6, П-35, «Прогресс», «Аметист», «Малахит», «Базальт», «Вулкан», «Гранит», «Оникс». Кстати, этими ракетами до сих пор вооружены наши крейсеры проекта 1164 «Москва» и «Варяг», проекта 11422 «Петр Великий» и даже единственный российский авианосец «Адмирал флота Советского Союза Кузнецов» (проект 11435), а малые ракетные корабли, когда-то поставленные нашей страной в Индию, с помощью таких ракет в декабре 1971 года разнесли в пух и прах пакистанскую военно-морскую базу в Карачи. А в августе 2008-го его ракетами были потоплены грузинские боевые катера.
А еще, рассказывали мне знающие люди, что Герберт Ефремов руководил созданием космических аппаратов системы морской космической разведки и целеуказания, систем противоспутниковой обороны, пилотируемых и автоматических орбитальных комплексов «Алмаз» и «Алмаз-Т», которые по каким-то неведомым мне причинам отечественное руководство не решилось использовать по назначению. Но главное, по крайней мере для меня лично, Герберт Ефремов принимал непосредственное участие в создании легендарных жидкостных стратегических ракетных комплексов «сотка» – УР-100, УР-100К, УР-100У, УР-100Н, УР-100НУТТХ, последняя из которых до сих пор стоит на вооружении Козельской дивизии РВСН под Калугой, возле монастыря «Оптина пустынь». Американцы называют эту ракету SS-19 Stiletto («Стилет»). А у меня к этой ракете особое отношение потому, что как-то нечаянно совпало – УР-100Н была поставлена на боевое дежурство в день моего тридцатилетия – 26 апреля 1975 года.
Жидкостные стратегические ракеты стали поводом для нашего знакомства с Гербертом Александровичем. Сначала заочного, а потом и личного. В одном из своих материалов, посвященных развитию стратегического ракетного комплекса России, я самонадеянно писал, что будущее принадлежит твердотопливным ракетам. Они, мол, более безопасные, чем жидкостные, требуют меньших усилий и забот во время эксплуатации, к тому же американцы, например, вообще отказались от жидкостных ракет, у них все «стратеги» – твердотопливные. Что на подводных лодках, что на земле. И вообще, в договоре СНВ-1, который разрешает нам и США модернизировать свои ракетные комплексы, нет ни слова о такой возможности для жидкостных ракет.
Через несколько дней я получил письмо, написанное крупным и очень четким почерком, за подписью Герберта Ефремова. Пункт за пунктом знаменитый конструктор опровергал все мои аргументы, но делал это спокойно и уважительно, без излишних эмоций и каких-либо упреков, понимая, что журналист – не ракетчик и многих вещей не может знать по определению. В конце он приписал, что в копии того экземпляра договора СНВ-1, который лежит у него на столе, ничего не сказано о запрете на создание новых жидкостных ракет. И если в моей копии сделана другая запись, то он хотел бы с ней познакомиться, чтобы разрешить это недоразумение. Поэтому приглашает меня приехать на встречу с ним в НПО машиностроения в удобное для меня время.
От такого приглашения отказаться было невозможно. И мы со старшим сыном, тоже военным журналистом, согласовав этот визит по телефону, поехали в Реутов, где расположено НПО. Тем более что тема развития стратегического ракетного комплекса и для Дмитрия, и для меня была очень интересна, а спор между «жидкостниками» и «твердотопливниками», в который волей-неволей были вовлечены и мы, требовал новых аргументов и прояснения позиций с обеих сторон.
«В чем опасность сегодняшнего положения? – говорил нам Герберт Александрович. – В новом Договоре о СНВ есть два определяющих параметра: это квота на число носителей (700 оперативно развернутых ракет и 100 еще на складах) и количество ядерных боеголовок (1550), которые могут быть на них развернуты. К сожалению, уже сейчас, а не через семь лет, как предписано договором, мы не будем иметь такого количества ракет. По состоянию на декабрь 2010 года в составе стратегических сил России находилось 611 стратегических носителей, способных доставить 2679 ядерных боезарядов, из которых две трети к 2020 году будут списаны по старости.
Проблему не решает и производство твердотопливных ракет «Тополь-М» и «Ярс» – на них стоит 1–3 боеголовки. У нас нет в достаточном количестве новых подводных лодок проекта 955 типа «Борей» с межконтинентальной баллистической ракетой «Булава». Старые корабли, которые мы подремонтировали, в основном стоят на базах. Если мы говорим о нанесении ответно-встречного ядерного удара, то нужно считать только те лодки, которые находятся в глубинах моря. А не те, которые у нас на базах. Склады ракет – это легкие мишени для любого «Томагавка».
В споре между «жидкостниками» и «твердотопливниками», говорил Ефремов, «главное – найти оптимальный состав будущей группировки наших стратегических ракет. Понять принцип ее применения. Здесь надо понимать, что ни о каких ядерных ударах первыми речь идти не может. Это абсолютное самоубийство. Это прописано во всех наших доктринальных документах. В вопросах ядерного сдерживания мы можем планировать только нанесение ответного ядерного удара. При этом мы должны иметь достаточный состав наших стратегических ядерных сил, что называется, на все случаи жизни».
«В современных условиях только стратегические ядерные силы в полной мере способны обеспечить целостность нашей территории, сохранение ее природных богатств. Надо понимать, что противник может возникнуть вдруг. Одновременно на севере, юге, западе и востоке. Так, что 1,5 тысячи ядерных блоков становятся тем самым неприкосновенным запасом, который нам гарантирует безопасность. Если мы пойдем по пути развития группировки, предлагаемой «твердотопливниками», то ни к 2020-му, ни позже такого количества ядерных блоков мы иметь не будем», – утверждал Герберт Александрович.
«Первый довод наших «твердотопливных» оппонентов состоит в том, что наши тяжелые жидкостные ракеты стоят в шахтах. А эти шахты очень легко поражаются теми же ядерными боеголовками или обычными крылатыми ракетами, – говорил конструктор. – Причем вероятность уничтожения ядерным блоком нашей шахты составляет чуть ли не 90%. Это, к примеру, утверждает очень уважаемый генерал – бывший начальник 4-го НИИ Минобороны Владимир Дворкин. Его институт как раз изучал возможности и последствия применения ядерного оружия. Но он лукавит. Вероятность поражения ракетной шахты считается несколько по иной методике. Потом есть данные натурных испытаний, подтверждающие, что уничтожить ракету в шахте далеко не так просто, как говорит Дворкин.
Мы это проверили еще в 80-х годах на Семипалатинском полигоне в ходе серии экспериментов под кодовым названием «Аргон». На полигоне были специально построенные пусковые установки всех типов наших шахтных ракет. В них поставлены сами машины. Их дважды испытывали натурными ядерными взрывами. В третий раз пытались поразить обычной взрывчаткой, эквивалентная мощность взрыва которой соответствовала ядерному. В шахтах даже краска не посыпалась. А ракеты потом были успешно запущены».
«Я могу авторитетно заявить: для эффективного поражения шахтных ракет нужно подорвать боеприпас не в сотне метров от шахты, а в десятке. Технически это невыполнимо. Если же говорить о высокоточном оружии, то точность его действия должна быть еще выше. Но тут надо учитывать, что шахты находятся в глубине нашей территории и у нас есть технические средства, способные помешать этому», – доказывал нам Герберт Александрович.
«Повторюсь: если сегодня строить только твердотопливные ракеты, несущие на себе 1–3 ядерных блока, то мы к 2020 году физически не выполним квоту в 1,5 тысячи боеголовок, – говорил Ефремов. – Не надо создавать «кормушку», втягиваясь в длительный процесс разработки суперракеты с завышенными характеристиками, с непомерными требованиями к ее боевому оснащению. Не надо создавать десятки ее вариантов и при этом требовать огромное количество денег. Руководство страны призывает нас к тому, чтобы мы рационально распоряжались выделяемыми на создание СЯС средствами. Юрий Семенович (Соломонов – генеральный конструктор «Тополя-М» и «Ярса». – «НВО») сам говорит о критерии «эффективность–стоимость». В этом контексте могу сказать, что стоимость одной тяжелой ракеты будет незначительно превосходить РС-24 «Ярс». К примеру, стоимость гептила и амила в 30 раз ниже, чем топлива твердотопливных ракет. Его производством занимается огромный коллектив смежников – малых фирм. Их 5–6 десятков. Гептил и амил производят как попутный продукт химического производства. И эти предприятия никогда не закроют, ведь они производят огромную массу другой химической продукции. Боевое оснащение для этих ракет уже есть. На них можно разместить по 10 мощных или 15 средних ядерных блоков».
Не буду повторять все то, что рассказывал нам Герберт Александрович. В конце концов стенограмму нашего с ним разговора можно найти в Интернете. Она опубликована и не секретна. Хочется добавить только то, что свои аргументы в пользу создания новой жидкостной стратегической ракеты на смену уходящей в историю «сотке» и ее более тяжелой родственнице двухсоттонной «Воеводе» (Р-36МУТТХ с 10 разделяющимися головными частями индивидуального наведения – РГЧ ИН или SS-18 Satan – «Сатана», как называют ее на Западе. – «НВО») Ефремов сумел донести не только до журналистов, но и до руководства страны и армии. В НПО машиностроения побывали и президент России Владимир Путин, и премьер Дмитрий Медведев, и все предыдущие министры обороны.
Известно, что уже принято решение о создании новой жидкостной стратегической ракеты, создан ее эскизно-технический проект, кооперация, которая займется ее разработкой и созданием. И даже то, что в этой работе будет принимать участие Герой Социалистического труда, лауреат Ленинской и Государственных премий, премий правительства России, Государственной премии Российской Федерации имени Маршала Советского Союза Жукова, кавалер орденов Ленина, Трудового Красного Знамени и Знака Почета, ордена «За заслуги перед Отечеством», индийского ордена «Падма Бхушан», член Академии военных наук и Академии ракетно-артиллерийских наук, профессор Герберт Александрович Ефремов. Что, безусловно, сулит этому проекту неизменный успех.
В декабре прошлого года, в день Святого апостола Андрея Первозванного в Государственном Кремлевском дворце Герберту Ефремову была вручена Международная премия Фонда «Вера и Верность». За «выдающийся личный вклад в развитие отечественного ракетостроения, повышение оборонспособности и обеспечение государственного суверенитета России». Выступая на этой церемонии, Герберт Александрович поделился с присутствующими своими мыслями:
– Я хотел бы сегодня высказать одну тревожную мысль. Есть проблема, которая меня тревожит, особенно в последние годы... Мир оказался без правил в отношении ядерного оружия. Все держится на одном единственном Договоре, так называемом договоре о нераспространении ядерного оружия, который был создан впопыхах, в спешке, сейчас это признают, в испуге от возможной ядерной войны во время Карибского кризиса. Но, к сожалению, в нем нет никаких правил в отношении ядерной войны. Это вызывает очень большое беспокойство и тревогу. Я, как специалист, предлагаю разработать новый договор, в котором были бы учтены реалии сегодняшнего дня. Ядерных боеголовок наплодили уже десятки тысяч. Это тоже нераспространение?
Я уже пытался выступить с такой инициативой, с такой идеологией, - говорил Ефремов. - Мне сказали, что это - парадоксально, непосильно никому. Я хочу сегодня, в День памяти Андрея Первозванного, спросить, а разве 2000 лет назад, когда «ставился проект» под названием «Христианство», кто-нибудь верил в него? Массово - никто! Но мы победили!
И еще, чтобы не забыть, за выдающиеся заслуги перед народами мира Герберту Ефремову присуждена медаль Организации Объединенных Наций имени Леонардо да Винчи. В его честь названа малая планета Солнечной системы «Гербефремов», состоящая, как видно, из названия из двух слов – герб и Ефремов, что, на мой взгляд, очень символично.
Вот о чем я думаю, размышляя над этим фактом: надо уметь прожить свою жизнь так, чтобы твоим именем была названа планета. Это удается далеко и очень далеко не каждому.
Здоровья вам, Герберт Александрович! Работа, которую вы себе запланировали, требует очень больших сил. Мы вам желаем довести ее до конца, до успеха. Это нужно не только вам, но и нашей стране и армии.
Дарья Гармоненко 
