0
1358
Газета Интернет-версия

10.11.2003 00:00:00

Круглый стол "НГ": Россия и США - как трудно быть партнерами

Тэги: россия, сша, отношения, круглый стол


россия, сша, отношения, круглый стол Все участники круглого стола 'НГ' были согласны в том, что отношения России и США могут и должны иметь более прочную и широкую основу, чем ныне.

От "военного туризма" к общей оборонной доктрине

Александр Вершбоу: Я считаю, что отношения между нашими странами действительно весьма прочные и определяются не одними лишь взаимоотношениями между нашими президентами. С принятием резолюции ООН # 1511 мы видим, что расхождения, которые существовали по Ираку, уже остались позади. Позиции наших правительств по двум основным источникам распространения оружия массового поражения - Ирану и Северной Корее - очень близки. По целому ряду стратегических вопросов и геополитических моментов мы видим, что наши позиции если не совпадают, то очень близки.

Однако это не означает, что отношения нельзя улучшить. Я считаю, что до сих пор существует элемент недоверия, который продолжает давать о себе знать и служит неким тормозом в развитии наших взаимосвязей. Мне представляется, что и у общественности, а также и в бюрократических системах наших двух стран сохраняются некие подходы, относящиеся к эпохе холодной войны, и можно сказать, что выразители таких подходов видят наши отношения как игру с нулевым результатом.

Помимо этого я думаю, что у нас недостаточно конкретных форм взаимодействия. Прежде чем мы сможем говорить о долгосрочных, устойчивых стратегических отношениях, обе страны должны увидеть более конкретные выгоды от наших отношений. Можно сказать, что повестка дня весьма широкая, однако основание у отношений достаточно зыбкое, тонкое. Именно поэтому наши президенты во время встречи в Кэмп-Дэвиде сделали акцент на достижение более выраженного, измеримого прогресса в развитии наших отношений по ряду важнейших направлений и установили крайние сроки их выполнения.

Существует ряд направлений, где мы могли бы расширить основу наших отношений. В частности, необходимо резко улучшить отношения между нашими военными. Это бы относилось не только к нашим двусторонним отношениям, но также и к отношениям между Россией и НАТО. Нам нужно пойти дальше, чем просто так называемый военный туризм, приступить к всеобъемлющей программе совместных учений, совместных маневров, чтобы мы могли разработать общую военную доктрину, стратегию и тактику. Таким образом мы могли бы ослабить предубеждения, стереотипы прошлого в организациях, где они наиболее укоренены.

Еще одна область, где ведется много переговоров, но очень мало действий, - это противоракетная оборона. У нас налицо совместные интересы относительно защиты себя от тех, кто распространяет технологии ракет с дальним радиусом действия и оружия массового поражения. К тому же здесь нашлись бы и интересы для наших промышленников.

Думаю, существуют области, где мы могли бы больше сделать для того, чтобы укрепить режим нераспространения и заделать бреши, которые в нем имеются. Тут можно было бы поработать в направлении, которое было обозначено президентом Бушем в его Краковской инициативе по перехвату опасных технологий, когда они переправляются из одной опасной страны в другую.

Еще одна область возможного взаимодействия, которая является весьма деликатной, но где может быть применен новый подход, - это сотрудничество в разрешении конфликтов, которые возникают на территории СНГ, и дальнейшее продвижение в этом направлении на пути к демократизации и укреплению правового государства на постсоветском пространстве. Тут тоже я вижу совпадение наших интересов, потому что мы не хотели бы видеть положение, когда эти регионы стали бы инкубаторами развития радикализма и терроризма. И здесь не нужно рассматривать все в русле соперничества за влияние в этом регионе. У нас нет заинтересованности в том, чтобы вытеснить Россию из тех регионов, где присутствуют ее исторические интересы.

Помимо политических вопросов, где совпадают наши интересы, сферой, заслуживающей развития, остается экономическое измерение нашего сотрудничества, где сохраняется немалый потенциал. Повышение уровня торговли и инвестиций даст нашим гражданам большую заинтересованность в развитии этих отношений. Экономические связи между нашими странами могут послужить своеобразным амортизатором, "антишоковым устройством" при возникновении политических трудностей в наших отношениях. Я думаю, это ряд направлений, где можно получить содержательное улучшение и развитие наших отношений. Это могло бы укрепить те отношения, которые сложились между нашими двумя президентами, и нашло бы отражение на всех уровнях, которые находятся ниже президентского.

Я думаю, что есть одна область, которая недооценивается российской стороной. Это относится к тому, что я назвал ценностным разрывом. Думаю, что действительно крепким и сопоставимым с тем партнерством, которое у нас существует с традиционными союзниками в Европе и Азии, наше партнерство может стать лишь тогда, когда американский народ будет уверен в том, что Россия действительно привержена тем же демократическим ценностям, что и мы. Вот почему успехи в демократизации в России очень важны для успеха нашего партнерства. Вот почему продолжающиеся поиски политического решения в Чечне так важны, вот почему так важно установление верховенства права и укрепление независимых СМИ. Прогресс на этих направлениях действительно важен для того, чтобы создать основания для такого уровня доверия и уверенности, какой необходим для продолжения стратегического партнерства. Если нам удастся создать базу для наших общих широких интересов и совместных ценностей, то у нас не будет никаких границ в нашем партнерстве.

В бедных государствах демократия не приживается

Анатолий Уткин: Мы находимся сейчас в ситуации, когда могущественный мировой лидер - Соединенные Штаты - постепенно, но верно втягивается в Ираке в свой новый "Вьетнам". Это и окрашивает пейзаж американо-российских отношений осени 2003 года.

Первое противоречие между США и почти всем остальным миром, включая Россию, заключается в определении срока, когда в Ираке будет собственно иракская власть. Решительные американцы уже несколько отступили. Они мобилизовали всю современную технологию и 350 миллионов долларов расходуют на новейшие технические разработки, чтобы по-научному определить характер складывающейся неблагоприятной ситуации и решить проблему борьбы с иракскими партизанами. За 35 лет выветрился добытый мучительным путем здравый послевьетнамский скепсис.

Итак, между Москвой и Вашингтоном вопрос: когда американцы поймут, что технология - не ответ в схватке двух культур, в битве представителей различных цивилизационных ориентиров. У нас считают, что "мы предупреждали - это ошибка" и мы не собираемся платить за эту ошибку. Но при этом Россия помогла американцам получить резолюцию ООН для того, чтобы они не выглядели нарушителями международного права. Однако на большее мы просто не имеем средств. И иракское противоречие в определенной мере ухудшает наши отношения.

Второе из противоречий - это подписанный в мае прошлого года Договор о соотношении стратегических потенциалов: мы не уничтожаем, а лишь складируем боеголовки. Этим американская сторона, сама того не желая, фактически открыла путь к новому витку гонки вооружений. Сняты прежние ограничения: Россия получила возможность заново монтировать боеголовки на СС-18 - причем уже не 8, а 50 боезарядов на одной ракете. Я не буду развивать эту тему, но замечу, что подводные лодки класса "Юрий Долгорукий" весьма совершенны, что ракеты СС-27 - это новое слово, и создаются эти технологически сложные вооружения именно после подписания договора. Я не думаю, что это улучшает наши взаимоотношения.

Третье обстоятельство: Россия так и не принята в НАТО. Холодная война закончится лишь тогда, когда стратегическая мощь России будет в какой-то мере скоординирована со стратегической мощью и стратегией Запада. А пока мы имеем расширение НАТО по направлению к российским границам. Через год уже в общей сложности в 8 из 15 бывших республик СССР будут стоять американские войска. Особенно чувствительно то, что они будут в Эстонии - это всего пара часов езды до Санкт-Петербурга.

Возможно, наилучшим вариантом для России было бы стать полноправным членом НАТО, но нам этого не предлагают. Под давлением, к сожалению, американской стороны 8 декабря 2001 года инициатива Тони Блэра относительно двадцатого члена НАТО - России получила весьма слабое отражение в реальной жизни.

Новым пунктом наших противоречий становится восприятие Россией выдвинутой согласно "доктрине Буша" концепции превентивного удара. Может быть, эта концепция хорошо звучит для американских ушей, но когда министр обороны РФ Сергей Иванов озвучивает подобную доктрину для России, я не думаю, что это очень приятно слышать американцам. Все эти обстоятельства отнюдь не улучшают двусторонних отношений.

И, наконец, проблема демократизации. Мне кажется, что сам момент для ее обсуждения не очень хорош. Демократизация несколько дискредитирована существованием палестинской и иракской проблем. Вообще на пространстве от Стамбула до Сингапура лучше о демократизации не распространяться. Если же о ней говорить всерьез, то сразу же во весь рост встают проблемы самоопределения, внутренних войн, феодальных королевств (кстати, очень хороших друзей США) и так далее.

Конкретные проблемы возникают, скажем, в связи с обсуждением ситуации в Азербайджане. Россия одобрила выбор азербайджанского народа, а США усомнились в избрании молодого президента. В отношении прошедшей через выборную эпопею Чечни США тоже сомневаются, вновь и вновь задаваясь вопросом о том, являются ли тамошние бандиты террористами. В таком случае позвольте и нам сомневаться, что между "Аль-Каидой" и Саддамом Хусейном есть некая взаимосвязь.

Вопрос о демократии и демократизации весьма сложен сам по себе. На сей счет есть классическая схема. Существование демократии в стране, в которой в год на душу населения приходится 1,5 тысячи долларов и ниже, не может длиться более 8 лет. Если уровень жизни 3 тысячи долларов - 16 лет, если свыше 6 тысяч, то есть надежда на стабильную демократию, а если около 10 тысяч, то эта страна неизбежно становится демократической.

Почему происходит именно так? По очень простой причине: если доход на душу населения меньше 1,5 тысячи долларов, то государство живет не на налоги, собираемые с граждан, а на доходы от нефти, газа и еще чего угодно. А государство, где на душу населения приходится 10 тысяч долларов в год, живет за счет налогов, собираемых со своих граждан, и оно просто обязано демократизировать свою страну. Все остальное - благие пожелания. Так свидетельствует исторический опыт.

И последнее. Я думаю, что мы не можем предоставить американцам в сфере торговли ничего такого, чего они не могли бы купить в какой-нибудь другой стране. Поэтому Вашингтон должен принять стратегическое решение - как это было в свое время с Японией, Китаем и Южной Кореей - и "пожертвовать", то есть выделить хотя бы небольшую часть своего гигантского и самого богатого в мире рынка для российских товаров. Китайцы зарабатывают на торговле с США ежегодно не менее 80 миллиардов долларов. Россия этого лишена, поэтому нас не связывают с США серьезные материальные отношения. Если бы США пошли в этом вопросе навстречу России, как они это делают в отношении других, в частности, латиноамериканских стран, это не создало бы им никакой угрозы, тем более что ничего технологически сложного Россия не готова пока предложить. Но материальная основа для улучшения отношений была бы создана.

Россия - не друг, не союзник, но гордый партнер

Дмитрий Тренин: В годы холодной войны не нужно было объяснять, для чего нужны хорошие отношения между Москвой и Вашингтоном. Сейчас мы по инерции пытаемся сосредоточить свое внимание и усилия на том, чтобы отношения стали лучше, чем они есть. При этом мы даем волю своим добрым пожеланиям и иногда идеалистическим представлениям о том, как строятся международные отношения.

Я думаю, что и для Америки, и для России было бы гораздо продуктивнее, если бы вопрос был поставлен несколько иначе: зачем вообще нужны России хорошие отношения с Америкой, зачем Америке нужны хорошие отношения с Россией, и как нам идти по этим двум параллельным маршрутам?

Если говорить о России, то совершенно очевидно, как важны для нее отношения с США как страной, которая сегодня и на обозримую перспективу занимает доминирующее положение в системе международных отношений, может быть, вообще является неким аналогом этой системы. Это отношения со страной, которая доминирует в военной области, имеет передовые политические и финансовые институты, огромные экономические ресурсы. С точки зрения главной сегодня для России национальной повестки дня модернизированные отношения с США очевидно имеют первостепенное значение, способствуют мобилизации ресурсов и могут помочь проведению реформ во всех сферах общественной жизни.

Я бы хотел бы выделить в этой связи необходимость сотрудничества с США для развития отдельных регионов России, в частности, Дальнего Востока. Здесь США и Япония могут представить очевидные ресурсы, которые нам необходимо использовать, чтобы эту часть своей территории сохранить за собой. Это не значит, конечно, что Россия должна исключать других участников, играющих важную роль в данной области, в частности, Китай и Южную Корею, но очевидно, что Япония как ведущий партнер в сфере технической модернизации, а также Соединенные Штаты, играют особую роль.

В области безопасности новая повестка дня предполагает определенную степень сотрудничества с США и в том, что касается борьбы с международным терроризмом и нераспространения оружия массового уничтожения и ракетных технологий. Но я бы здесь добавил, что борьба с международным терроризмом является конструктивным мифом. Мифом потому, что каждое государство борется с разными противниками, связанными друг с другом, но не очень тесно. Поэтому антитеррористическая коалиция, наверное, представляет собой пример самой свободной в истории коалиции, чем все, в общем-то, довольны.

Такое положение представляет собой удачную "подушку", своего рода амортизатор на тот случай, если наши отношения вдруг начнет трясти. В таком случае можно сказать: да, вот по конкретным большим вопросам, скажем, по Ираку, мы действительно занимаем очень далекие позиции, но в целом-то мы - коалиционеры в борьбе против международного терроризма.

Добрые отношения между президентами России и США имеют сегодня значение и в качестве фактора, ограничивающего или серьезно притупляющего критику на Западе некоторых тенденций внутрироссийской действительности. Российские руководители, как мне представляется, выступают за стратегический союз с США, имея в виду кроме прочего и получение свободы рук в СНГ. Кроме того, Москва постоянно выдвигает американцам различные предложения и пожелания по продвижению российских интересов в многообразных областях - от нефтяных разработок в Ираке и торговли оружием до атомной энергетики.

Нынешний год был очень полезным с точки зрения анализа развития российско-американских отношений еще и потому, что он очертил, на мой взгляд, пределы того, насколько далеко могут продвинуться эти отношения и, с другой стороны, насколько низко они могут пасть. Мы оказались сейчас как бы в некоем коридоре. Очевидно, что российская элита, российское руководство отказались от концепции младшего партнера, этого явно не будет в обозримом будущем и даже в весьма отдаленном будущем. Россия выходит на позицию этакого отдельно стоящего партнера.

Я не вижу в российском истеблишменте большого желания видеть Россию членом каких-то тесных интеграционных образований, будь то НАТО, Европейский союз или что-либо другое. Проблема не в том, примут ли нас в НАТО или в ЕС, - ясно, что ни туда ни сюда не примут, но интересно другое - как к нашему возможному вступлению в эти организации их члены относятся.

Словом, Россия себя позиционирует теперь как самостоятельный субъект международной политики, который поддерживает определенные отношения с Европой - прежде всего в экономической сфере, и с США - в стратегической сфере и в энергетической. Но при этом Россия отнюдь не замыкается на отношениях с Западом и не позиционирует себя как часть Запада. Судя по всему, российское руководство стремится к развитию самостоятельных отношений с Китаем, с мусульманским миром, с Индией и с рядом других мировых "игроков", не относящихся к Западу. Думаю, что все это мы увидели в 2003 году совершенно отчетливо.

Еще в 2003 году стало известно, что российская военная организация будет по-прежнему строиться исходя из посыла о том, что вероятным военным противником России являются США. Документ, который был представлен военным ведомством, не оставляет в этом никаких сомнений.

Думаю, что вопрос о ценностях тоже очень важен, и к нему должно быть соответствующее отношение. Российские и американские ценности будут очень долгое время расходиться. Россия пока не представляет собой демократического общества, и такое положение будет сохраняться, наверное, весьма длительное время. В России пока еще не созданы социально-политические основы для демократии.

Пока Россия является страной, находящейся на раннем этапе развития постсоциалистического капитализма. Прежде чем в стране появится демократия, здесь должны появиться работающие законы, то есть необходимо правовое государство, которое всегда появляется раньше демократического государства. Сначала правовое государство, конституционализм, а потом уже демократия. Сегодня Россия, конечно, является страной авторитарной, мягко авторитарной, среднеавторитарной - по-разному в разных областях жизни.

Что касается партнерских отношений между Россией и США, то они возможны и желательны, но отношения эти будут асимметричны, поскольку Россия и США занимают разное положение в мире. Это отнюдь не означает неравные отношения, но - асимметричные. Для того чтобы эти отношения были более эффективными - я не скажу лучшими, поскольку не знаю, что значит лучше, а что значит хуже и для кого именно, - и чтобы они работали на национальные интересы Америки и России, а не на групповой интерес каких-то американских или российских структур, необходимо, чтобы российское руководство более четко для себя определило, зачем вообще нужны отношения с Америкой и целым рядом мировых структур, в которых доминирует Америка.

А от США зависит, какова в целом будет система международных отношений в XXI веке. Можно сколько угодно говорить о реформе ООН, но, в общем-то, международные отношения в XXI веке зависят прежде всего от того, какие отношения сложатся у Соединенных Штатов с ведущими странами в мире, в том числе с Россией. Мне представляется, что за нынешний год администрация Буша прошла определенный путь к пониманию роли других государств в системе международных отношений. В результате начинают прорисовываться какие-то контуры того места, которое в американской глобальной системе координат может занять Россия.

Чего мы хотим друг от друга

Алексей Пушков: В США не могут не замечать того, что происходит в России в области базисных принципов демократии и прав человека, в деятельности судебной системы. Но поскольку в США отношение ко всем этим нарастающим тенденциям авторитаризма внутри России достаточно спокойное, то у определенной части нашей и американской элиты складывается впечатление, что произошла своего рода сделка: Америка закрывает глаза на то, что происходит внутри России, а за это она получает такой доступ к российским природным ресурсам, прежде всего нефтяным, на какой ранее не могла рассчитывать.

У Гегеля была формула: "Все разумное действительно, все действительное разумно". Мне кажется, что российско-американские отношения находятся при имеющихся условиях в оптимальном состоянии.

Когда в 1992 году тогдашний глава российской дипломатии Андрей Козырев провозгласил стратегической целью союз с Западом, прежде всего с США, никаких параметров былой силы у России уже не было. Поэтому Америка восприняла идею Козырева как некий риторический казус, что, на мой взгляд, было совершенно закономерно. Тем не менее Борис Ельцин довольно долго придерживался этой идеи, до тех пор пока не начался процесс расширения НАТО. Когда Ельцин с этим столкнулся, он отреагировал очень болезненно, ибо его обеспокоило то обстоятельство, что Россия не получает должного статуса, который, как он считал, она должна получить в отношениях с Соединенными Штатами.

В этот момент со стороны Москвы последовало заявление о том, что если, мол, НАТО будет расширяться за счет стран Восточной Европы, то мы в ответ создадим новый вариант Варшавского договора. После этого Москва и Вашингтон пришли к формуле стратегического партнерства. Она была испытана клинтоновской администрацией, но тоже не получилась. Почему? Потому что повестки дня для России и Америки были совершенно разные. Россия пыталась хоть как-то удержать остатки своего влияния, а Америка уже перестраивала мир в соответствии со своей мощью и со своей победой в холодной войне.

Формула ельцинско-клинтоновского партнерства окончательно рухнула во время кризиса в Косово. И знаменитый разворот Евгения Примакова над Атлантикой - это не пижонская выходка, а глубоко мотивированный политический разворот, который показал, что Россия уходит от неудобного для нее формата партнерства. Уходит, может быть, в силу того, что она не способна выдержать этого партнерства, или потому, что не способна оказывать нужного воздействия на Америку, а Америка не хочет считаться с той степенью воздействия, которую способна оказать на нее Россия.

Сейчас практически появилась третья формула российско-американского партнерства. Ее можно обозначить так: "партнерство президентов, нейтральность государств". Мне кажется, что это очень разумная формула, поскольку другие не работают. Президенты взяли на себя роль амортизаторов расхождений между двумя странами.

И в Москве, и в Вашингтоне сейчас слышны жалобы, что, дескать, за пределами президентского контакта нет людей, которые продвигали бы наши отношения вперед. В чем опасность такой ситуации? Она в том, что амортизаторы могут разойтись, не сработать.

Анатолий Уткин сказал о том, что могут возникнуть противоречия между США и остальным миром, когда будет решен вопрос о власти в Ираке. Я думаю, что это не противоречия, это видимая их часть. Дело в том, что политическая элита США видит свою страну этакой новой Римской империей. Но при этом США не способны играть роль новой Римской империи, и в этом заключается главное противоречие.

Если бы Америка сказала: мы - новый Рим, мы теперь все будем делать сами и сейчас покажем всем, как мы это сделаем, на примере Ирака, - весь остальной мир с этим наверняка смирился бы. А что делать? Нет альтернативы, придется смиряться, приспосабливаться.

И вот США попытались оправдать свою заявку в Ираке, сразу столкнувшись с большими сложностями. Только теперь в Вашингтоне поняли, что без международной поддержки не обойтись. И сразу же в США обострились дебаты между неоконсерваторами и их критиками на тему: а нужно ли этой самой Америке становиться новой Римской империей?

Но, пока на власть в Америке оказывает очень большое влияние неоконсервативная группировка, мне кажется, что ситуация в отношениях между Россией и США не изменится уже просто потому, что России очень невыгодна доминирующая в США концепция мирового господства. Не может крупная держава, которой Россия, несмотря ни на что, остается, страна, которая заседает в Совете Безопасности ООН, не может она объективно желать, чтобы появилось такое государство, которое нивелирует абсолютно все плюсы, имеющиеся у России. И Китай не может этого желать, да и европейцы тоже, то есть это совершенно объективная реальность.

Мне кажется, что эта ситуация сохранится до тех пор, пока Россия окончательно не определится относительно того, зачем ей нужна Америка, зачем ей НАТО, зачем ей нужен Запад. Причем мы свой период осознания уже проходим, но и Америка должна определиться, чего же она все-таки хочет, и ей для этого тоже необходимо определенное время.

В этих условиях надо прежде всего отказаться от дезориентирующих задач. Ну, например, сейчас часть российского истеблишмента выдвигает идею союза с США. Думаю, что идея эта абсолютно неправильная, да и нереалистичная. Она только нанесет вред, ибо для России это будет односторонний союз. В Америке это поймут следующим образом: наконец-то русские поумнели и поняли, что мы им хотим сказать, поняли, что они все равно вынуждены с нами союзничать. Причем мы в отношении Америки будем союзниками, а она в отношении нас - не будет.

У Бисмарка есть такое высказывание, что в каждом союзе есть всадник и есть лошадь. Так вот, должна ли российская лошадь нести американского всадника к той ситуации, которая объективно невыгодна России? Мне кажется, что сейчас доминирующая часть правящего класса в России выступает против такого союза.

Взамен этого возможны разные степени партнерства, по разным вопросам и поводам. Где-то оно будет символическим, где-то более реальным, надо пытаться максимизировать реальное, но не бояться и символов, они не вредны, потому что символ - это амортизатор. Символическое партнерство - это амортизация расхождений, а расхождения надо контролировать, не давать им доходить до более жесткого этапа, когда это не нужно ни той, ни другой стороне.

Что на этом пути уже достигнуто? В последние годы пребывания у власти администрации Клинтона у Москвы был такой не слишком ободряющий имидж в США - они это называли "Россия все портит". Вот американцы начнут какое-то хорошее дело, а русские его тут же портят. Мне кажется, что сейчас этого образа у России в США нет. Может быть, есть представление о недостатке демократии и человеческих прав, но нет ощущения, что Россия намеренно портит Америке внешнеполитическую игру. Это подтвердили и действия Владимира Путина после событий 11 сентября, и недавнее принятие в ООН резолюции по Ираку.

Но было бы неплохо, если бы и мы получили с американской стороны некоторые подтверждения того, что Америка не хочет намеренно осложнять жизнь России. А я, например, считаю, что размещение станций радиолокационного слежения на территории Эстонии, Латвии и Литвы - это ошибка и НАТО, и США. Это только лишний раздражающий фактор в наших отношениях, фактор, который усиливает антиамериканские тенденции в нашей военной среде. И я прекрасно понимаю чувства наших генералов, когда они сетуют на разницу между переговорами и реальностью. С помощью балтийских радаров США хотят контролировать наше воздушное пространство до Урала. Контраргумента на это нет ни у кого, даже у самых лучших друзей Америки.

Если мы выстраиваем какие-то партнерские отношения с Америкой и при этом говорим, что для нас совершенно не важно, как будет выстраиваться конфигурация силовых полей вокруг наших границ, когда мы ничего не контролируем на территории США, а они здесь контролируют полстраны, тогда Россия просто автоматически признает, что она готова предоставить контроль за своей безопасностью США, но это уже повестка дня для совсем иных переговоров. В таком случае тема дискуссии - должна ли Россия передать заботу о своей безопасности Соединенным Штатам? Все это как раз на тему об улучшении российско-американских отношений - что именно этому способствует и, наоборот, препятствует.

На мой взгляд, у США существуют очень ограниченные возможности воздействия на внутреннее развитие России, в том числе и потому, что те большие возможности воздействия, которые существовали в 1990-е годы, были использованы далеко не самым лучшим образом. В большой части российского общественного мнения есть ощущение, что США поддерживали в России совсем не тот путь развития, который должны были поддерживать. Теперь исчерпан потенциал этого воздействия.

Если же Америка пойдет по пути наращивания влияния на внутриполитическую ситуацию в России, я думаю, это тоже будет достаточно опасно, потому что, кроме прочего, это вызовет дополнительное раздражение в нашей стране. США обозначают свои приоритеты: свобода печати, права человека, адекватное использование силы в Чечне. Мне кажется, все необходимые ритуальные ходы Америка делает. Но если перейти от них к каким-то увязкам - а вот вы сделайте то-то, а иначе мы вам не сделаем это, - то они уже не сработают, это будет уже контрпродуктивно.

Никаких "грязных сделок" не было

Александр Вершбоу: Очень трудно все охватить и прийти к решению, что вначале прокомментировать. Хочу повторить то, что сказал вначале. Я считаю, что у нас больше положительных моментов в содержании наших отношений, и хочу назвать их положительными и эффективными. И отношения не ограничиваются личными отношениями наших президентов. Чисто по объективным причинам мы пришли к пониманию, что нам надо вместе работать по серьезным глобальным проблемам. Согласен, что не нужно приукрашивать все это больше, чем того требуют объективные факты. Лично я считаю, что если мы, глядя в будущее наших отношений, ставим себе в качестве цели союз наших стран, то полезно понять, а что мы упустили, что отсутствует в наших отношениях. Между тем отсутствует очень многое, если посмотреть для сравнения на союзнические отношения, которые мы имеем с иными странами. Фактом является то, что между нашими странами имеет место асимметрия в военной и экономической сферах. Справедливо сказать, что Россия для нас является одним из элементов глобальной безопасности в XXI веке. Иначе можно выразить эту же мысль так: США для России являются большим фактором, нежели Россия для Америки. Это отнюдь не означает, что Россия не имеет никакого значения для нас и что сотрудничество с Россией является для США второстепенным. Мы высоко оцениваем потенциальное партнерство, мы видим, что Россия может предложить целый ряд моментов, которые не могут нам предложить наши традиционные партнеры. Россия по большому счету находится на передовой тех угроз, которые нас беспокоят больше всего. Во многих случаях мы ощущаем большую ценность от того, что сотрудничаем с Россией. Несмотря на то что мы говорили в отношении доктрины предупреждающего удара, мы понимаем, что Россия является страной, которая понимает ценность избирательного применения силы. И несмотря на то что мы признаем существующую асимметрию сил между Россией и США и не по всем вопросам совпадаем, тем не менее нельзя игнорировать, что набирается впечатляющий список достижений последних двух-трех лет. Для расширения сотрудничества в областях, где оно еще не столь успешно, следует к тем, что уже имеются, добавить больше "антишоковых" упоров.

Я согласен с Дмитрием Трениным в отношении военной реформы как еще одной области потенциального сотрудничества, потому что мы заинтересованы видеть Россию более эффективным партнером, а также хотели бы сокращения злоупотреблений, чинимых российскими военнослужащими в Чечне. Мы заинтересованы в том, чтобы помогать России развивать потенциал Дальнего Востока. Не только из-за возможных выгод для американских инвесторов, но и потому, что, как и другие региональные игроки, такие, как Япония, Россия могла бы способствовать большей стабильности и безопасности. Как мы знаем, в этом регионе существуют опасности, которые могли бы привести к взрыву. Мы должны способствовать прорыву (с обеих сторон) в области торговли и инвестиций.

В Дальневосточном регионе на примере с нашим самолетом-разведчиком мы видели, как ситуацию удалось разрешить благодаря прочным экономическим связям между нашими странами.

Я могу представить длинный перечень областей, которые мы не полностью используем. Это, например, защита прав интеллектуальной собственности и прав инвесторов в России. Вот к чему сводилось содержание бесед наших президентов, когда они дали соответствующим министерствам и ведомствам определенные поручения, которые уже годами находятся на столах переговоров и остаются невыполненными. А также к тому, чтобы дать стимул отойти от стереотипов в отношениях между нашими военными и перейти к более конкретному сотрудничеству в области ПРО. И все же существуют области, где мы можем снова скатиться к конфликту.

Я не вижу проблем с Московским договором о сокращении стратегических наступательных потенциалов. Наши отношения в ядерной сфере находятся под надежным контролем, и нет опасности возвращения к периоду холодной войны. По прошествии времени улягутся страсти вокруг расширения НАТО на балтийские страны, потому что здесь нет объективных угроз для России. И России, и НАТО еще, конечно, придется заняться реальной работой в двусторонних отношениях. Очевидно, нам предстоит еще поработать для того, чтобы дать возможность и НАТО, и России объединиться, а не просто собираться ради встреч. Россия является частью системы европейской безопасности независимо от того, член она НАТО или нет. Что касается США, то мы не оспариваем права России вступить в НАТО. Правда, для этого сначала надо подать формальную заявку. Где я вижу серьезные возможности для расхождений, так это район Ближнего Востока и иракская проблема. Наши дискуссии по этой теме нормализовались после санкт-петербургской встречи между двумя президентами. Мне кажется, Россия еще не определилась в своей позиции в отношении того, как США представляют свои цели в регионе. А у нас существует революционная программа движения региона к демократии и свободе.

Вы не должны сомневаться в том, что, несмотря на сложности, с которыми мы на тактическом уровне столкнулись в Ираке, стратегическая повестка дня остается неизменной. Думаю, это объясняется не только влиянием неоконсерваторов, но является частью более широкой политики нашей страны. Мы считаем, что сможем добраться до причины, до корней терроризма в этом регионе и в мире только после того, как мы осушим это болото. Только путем проведения реформ, похожих на те, которые были проведены в Центральной и Восточной Европе, а также на постсоветском пространстве, можно будет оттолкнуть и отвести радикальную идеологию от этого региона и остановить угрозу терроризма, которая возникла по всему миру. России надлежит принять решение - будет ли она участвовать в этом процессе или нет, и будет ли Россия помогать влиять на этот процесс и помогать формировать этот процесс. До сих пор Россия помогает в тактическом плане, к примеру, в принятии резолюции ООН. Мы видим на конференции доноров, которая происходит сейчас в Мадриде, что Россия в большей степени озабочена защитой интересов своих компаний, нежели в том, чтобы принять участие в широком стратегическом подходе не только к Ираку, но и ко всему Ближнему Востоку. Российские компании, несомненно, могут помочь в восстановлении Ирака - мы не против этого. Быть может, возникнут и партнерские отношения между российскими и американскими компаниями, что может укрепить наши взаимоотношения между двумя странами. Но все-таки остается без ответа вопрос: каковы более широкие российские стратегические интересы на Ближнем Востоке? Готова ли Россия занять более решительную позицию в отношении Сирии и Ирана, чтобы эти страны отказались от поддержки террористов, которые действуют внутри Ирака и участвуют в конфликте между палестинцами и израильтянами? При этом трудно понять, как Россия может называть Иран страной - участницей антитеррористической коалиции.

Это приводит меня к мысли о том, что наше сотрудничество в борьбе с терроризмом недостаточно глубоко, особенно в глобальном плане, а не только в том, что касается терроризма в Чечне. А в такой борьбе нельзя действовать выборочно. Нам нужно подумать о том, что если мы действительно хотим, чтобы наше стратегическое партнерство развивалось, чтобы оно становилось более эффективным, в таком случае необходимо найти пути для сотрудничества и работы над этими проблемами. Россия должна признать и учитывать, что наша стратегическая линия направлена на Большой Ближний Восток, и это будет постоянным фактором политики Соединенных Штатов на ближайшие десятилетия. Поскольку наши средства не вс


Комментарии для элемента не найдены.

Читайте также


В Совете Федерации остается 30 свободных мест

В Совете Федерации остается 30 свободных мест

Дарья Гармоненко

Иван Родин

Сенаторами РФ могли бы стать или отставники, или представители СВО-элиты

0
1007
Россияне хотят мгновенного трудоустройства

Россияне хотят мгновенного трудоустройства

Анастасия Башкатова

Несмотря на дефицит кадров, в стране до сих пор есть застойная безработица

0
1202
Перед Россией маячит перспектива топливного дефицита

Перед Россией маячит перспектива топливного дефицита

Ольга Соловьева

Производство бензина в стране сократилось на 7–14%

0
1651
Обвиняемых в атаке на "Крокус" защищают несмотря на угрозы

Обвиняемых в атаке на "Крокус" защищают несмотря на угрозы

Екатерина Трифонова

Назначенные государством адвокаты попали под пропагандистскую раздачу

0
1350

Другие новости