Людмила Романова
 |
 |
|
Ямальский газ на пути к европейским потребителям. Компрессорная станция "ВИНГАЗа" Мальнов к северу от Франкфурта-на-Одере. |
Политический выбор, сделанный гражданами России в минувшее воскресенье, для западных инвесторов оказался куда более предсказуемым, чем его экономические последствия. Как для финансовых, так и для сырьевых магнатов Запада ситуация прояснится лишь в ближайшие 100 дней. Именно такой срок мировая политика отводит на раскрутку вновь избранным национальным лидерам. До его истечения никаких далеко идущих выводов делать не принято.
В случае с новым президентом России ситуация осложняется и тем, что конец этого своеобразного испытательного срока совпадает с ежегодным выяснением отношений между акционерами наших естественных монополий. Их деятельность имеет для Запада - как для Европы, так и для Америки - принципиальное значение. Позиция же новых госсобственников автоматически будет связываться с экономической линией Владимира Путина и, вероятно, не в последнюю очередь влиять на отношения с иностранными инвесторами и кредиторами, подпортившиеся еще в середине позапрошлого года.
Собственно, показательными могут стать собрания акционеров лишь двух естественных монополий - ОАО "Газпром" и РАО "ЕЭС России". Эти компании не только закрывают потребности российского бюджета примерно на 25%, но и являются серьезными игроками на европейском топливном рынке - "Газпром" реальным, а РАО "ЕЭС России" - потенциальным. Контроль же над поставками энергоносителей на континент во многом определяет расстановку сил на международной арене.
КОНКУРЕНТЫ
Еще 10 лет назад топливный рынок Европы представлял собой консервативную олигополию, основа которой была заложена еще в начале 70-х годов. Глобальный нефтяной кризис заставил тогда европейских промышленных магнатов искать альтернативные источники энергии. Европейская же близость сразу к трем мировым газовым полюсам - России, Северному морю и Алжиру - предопределила приход на рынок новой экономической и политической силы. Так оформился пул газовых королей, куда вошли национальные монополисты-импортеры - Gaz de France (Франция), ENI (Италия), British Gas (Великобритания), Statoil (Норвегия), Ruhrgas (Германия).
Ситуация изменилась в начале 90-х годов. Вехи перемен наметились с приходом сначала на германский, а затем и на европейский газовый рынок новых игроков, предопределивших начало его либерализации. Вплоть до этого времени "Рургаз", будучи компанией континентального масштаба и фактическим монополистом в своей стране, всячески препятствовал доступу иностранных поставщиков к газовым сетям Германии. Советский газ, поступавший на этот рынок с 1973 г., не имел никаких привилегий. Голубое топливо закупалось "Рургазом" на чешско-немецкой границе. Для экспортера это означало как минимум три неприятных момента: во-первых, переносило на него основные ценовые риски, во-вторых, лишало его значительной части прибыли и, в-третьих, ограничивало его в возможности продавать больше газа.
Все предложения российской компании создать СП для совместной продажи топлива "Рургаз" отверг. В результате в октябре 1990 г. "Газпром" заключил стратегический альянс с немецким "Винтерсхаллом" (Wintershall), входящим в группу "БАСФ". На рынке Германии образовались два новых совместных предприятия: "Вингаз" (Wingas) и "ВИЕХ" (WIEH). Сегодня они имеют доступ к собственной сети крупных немецких газопроводов. Во многом благодаря им впоследствии "Газпром" отыграл 12% более выгодных поставок на немецкий рынок из 30%, закрепленных за российским газом. В настоящее время доля газпромовских поставок в импорте "Винтерсхалла" составляет 85%.
По сути, именно этот альянс предопределил изменение традиций газового бизнеса в Старом Свете. Газпромовские дипломаты попытались воспроизвести в Европе модель единой системы газоснабжения России. Тщательная работа с национальными министерствами энергетики и с энергетической комиссией ЕС дала свои результаты. Европейские правительства, вынужденные сокращать зависимость от контролируемой США ближневосточной нефти, задумались и о снижении европейских цен на газ.
В октябре 1993 года Министерство энергетики Германии подготовило проект реформы энергетического сектора, который предусматривал устранение всех барьеров для конкуренции на рынке, включая доступ других компаний к инфраструктуре монополистов. Несколько лет спустя этому примеру последовала Еврокомиссия, принявшая в 1997 году знаменитую "газовую директиву". В соответствии с ней крупные газовые импортеры должны за фиксированную плату предоставлять доступ к своим распределительным сетям другим компаниям. Министры энергетики 15 государств ЕС достигли соглашения, что уже осенью этого года начнется открытие газового рынка ЕС. Сначала на основе конкурентного выхода на потребителя будет поставляться 20% газа, через пять лет эта цифра должна достигнуть 28%, а через 10 лет - 33%.
Либерализация газового рынка Европы в первую очередь означает перераспределение контроля над рынками сбыта. Это, естественно, не может не волновать как импортеров (компании уровня "Рургаза"), так и поставщиков ("Газпром", а также американские компании). Первым есть что терять, у вторых появляется шанс усилить свои позиции на континенте. А стремление европейских правительств снизить закупочные цены, с одной стороны, и желание газовых гигантов минимизировать свои потери - с другой, фактически предопределяет судьбу мелких экспортеров и посредников.
В любом случае очевидно, что в ближайшее время конкуренция на европейском рынке будет нарастать. Кстати, она приобретает все более острые проявления. Одним из них стал запущенный в конце прошлого года в европейские газовые круги слух о том, что "Винтерсхалл" намерен отказаться от сотрудничества со своим российским партнером.
ПРЕТЕНЗИИ
Несколько месяцев назад европейским инвесторам с трудом удавалось скрыть свое напряжение, вызванное обсуждением в российских правительственных кругах возможности реструктуризации "Газпрома" и РАО "ЕЭС России". Реформаторские настроения официальной Москвы прежде всего связывались с "рыночными" требованиями МВФ, основным акционером в котором являются США. Демонополизация этих компаний являлась одним из условий выдачи кредитов фонда, в которых Россия особенно нуждалась после августовского кризиса 1998 году. Напомним, что, судя по официальным заявлениям представителей МВФ, они настаивали на выведении из "Газпрома" транспортной составляющей, а из РАО "ЕЭС России" - генерирующих компаний и на формировании на их базе независимых производителей энергии.
Дело в том, что на фоне реальной нехватки сырья для генерации электроэнергии некоторые европейские страны возлагали особые надежды на экспортные проекты, презентованные в прошлом году газовой и энергетической монополиями России. Сейчас Европа пришла к необходимости вырабатывать энергию буквально из воздуха. Это, кстати, причудливо сказалось на ландшафте Германии, покрывшемся металлическими пропеллерами, которые за счет силы ветра подзаряжают аккумуляторы, снабжающие энергией целые кварталы провинциальных городов. Однако пока Роза ветров не в состоянии заменить органическое топливо.
Даже гипотетическая возможность неисполнения "Газпромом" своих долгосрочных контрактов (большинство из них уже продлено до середины 30-х годов наступающего века) - а в случае его реорганизации и игр с выведением активов она могла бы стать реальностью - повергала в шок европейских импортеров. Произойди такое, им пришлось бы спасать континент от энергетического кризиса ценой более высоких затрат на покупку газа у новых игроков.
Однако еще дольше пришлось бы в этом случае подсчитывать финансовые потери "Газпрома", а вместе с ним и российского бюджета. Помимо внушительных позиций в Европе, которые могли бы в этом случае серьезно ослабеть, компания в настоящее время связана и огромными финансовыми обязательствами - около 11 млрд. долл. - с немецкими, итальянскими, французскими и другими европейскими банками. Не стоит забывать также и о внешних обязательствах России по отношению к европейским кредиторам. Уже в середине этого года должны начаться переговоры о реструктуризации задолженности перед Парижским клубом, которая на сегодняшний день оценивается в 40 млрд. долл. И любые внешнеэкономические осложнения на этом фоне могут сыграть отнюдь не в пользу Москвы.
Правда, пока "Газпром" находится в относительной безопасности. Такой вывод на прошлой неделе сделал председатель правления "Винтерсхалла" Херберт Детхардинг на пресс-конференции, посвященной итогам годовой деятельности компании. Подобная уверенность газового магната основывается на личной беседе с Владимиром Путиным в Москве. Однако встревоженность западных инвесторов пока, похоже, не рассеивается.
Дело в том, что на другой чаше весов находятся отношения России с американскими кредиторами. Это приходится учитывать, поскольку лоббистские возможности топливных корпораций США уровня "БиПи-Амоко", "Эксон", "Мобил" весьма велики. Не исключено, что они могут быть применены и в борьбе за европейский газовый рынок. Косвенно интерес американских компаний, равно как и их европейских союзников, к топливному рынку Старого Света защищают и демонополизаторские требования МВФ к российским компаниям. Выделение транспортной составляющей из "Газпрома" позволило бы им стать серьезными конкурентами России в Европе. Дробление РАО "ЕЭС России" теоретически дает им возможность не только стать собственниками части российской энергетической отрасли, но и фактически заблокировать возможности масштабного экспорта энергии в Европу, что усилит зависимость последней от газа. Во всяком случае, по мнению представителей Минтопэнерго РФ, реструктуризация РАО может создать серьезные проблемы во внутреннем энергообеспечении России, что надолго заставит руководство компании отказаться от экспортных планов.
По прогнозам некоторых экспертов, с уходом прежнего руководителя МВФ позиция фонда по отношению к России может заметным образом ужесточиться. Вероятно, в ближайшее время главным принципом кредиторской политики фонда станет снижение рисков для своих акционеров. В финансовом плане это может означать изменение политики в отношении ненадежных должников. В более широком смысле - не кредитовать конкурентов.
Самое худшее, что может произойти в этой ситуации для Москвы, - это отказ МВФ в предоставлении новых кредитов и в реструктуризации задолженности в том случае, если мировая цена на нефть упадет ниже 18-20 долл. за баррель. На сегодняшний день в 27-миллиардном бюджете России 6 млрд. долл. приходятся на иностранные заимствования, не подкрепленные пока никакими договоренностями. И если в подобной ситуации МВФ заблокирует предоставление внешних заимствований со стороны других кредиторов, России придется задуматься о том, чтобы пойти на пересмотр своих отношений с фондом.
По большому счету положение России по отношению к западным кредиторам весьма напоминает ту ситуацию, в которую сегодня по отношению к России попала Украина. Огромные долги мешают правительствам этих стран реализовать неплохой экономический потенциал, и главным является не развитие новых возможностей, а вопрос, чем пожертвовать, чтобы с минимальными потерями сохранить достигнутые результаты. Но если экономические ресурсы Украины после разразившегося здесь финансового кризиса уже фактически исчерпаны и ей не остается ничего, кроме как распродавать часть своих стратегических объектов, то в России ситуация выглядит значительно лучше. По крайней мере на это можно надеяться, если Москве за 100 дней удастся как минимум окончательно не испортить отношений с западными экономическими партнерами.
Кассель-Москва
