Вчера граждане пришли на избирательные участки. Не все. Но те, кто там появился, совершили маленький гражданский подвиг. Власть сделала все от нее зависящее, чтобы эти выборы стали самыми скучными в истории государства. Безальтернативность кампании, беспомощность оппозиции и кукольный характер предвыборных дебатов могли лишь оттолкнуть электорат. И можно понять тех, кто остался дома.
Между тем кампания эта может оказаться очень важной – постфактум. Дмитрий Медведев заступает на пост № 1 в уникальный момент: впервые за весь постсоветский период перед главой государства не стоит задача выживания нации. Преемник Путина может позволить себе сосредоточиться на вопросах стратегического развития страны. Что, впрочем, отнюдь не облегчает ему задачи.
Думается, что Медведев и сам понимает масштаб новых проблем. Иначе в своем красноярском выступлении он не заговорил бы о свободе как абсолютной ценности. Именно этот тезис оказался новостью в речи первого вице-премьера. Потому что упомянутые им тогда же планы по четырем «и» явились лишь систематизацией ранее проговоренных намерений. Первый вице-премьер подчеркнул – нужна «свобода во всем: в реализации инициативы, в предпринимательстве... в самовыражении, наконец».
Вызов, который принял Медведев, – другого порядка сложности. Преемник Путина понимает: ни одно из четырех «и» без свободы нереализуемо. Потому что постиндустриальная экономика и ощущение личной свободы – именно ощущение – абсолютно взаимосвязанные вещи. Несвободный человек не может творить инновацию. И от того, как скоро будет запущен механизм осознания и решения новых задач, зависит будущее России и ее граждан.
Медведев сталкивается сегодня с содержательно другими вещами. От главы государства требуется более глубокий уровень понимания потребностей страны. Не тех, что лежат на поверхности, – накормить людей, побороть террористов... Сегодня вроде бы нигде «не жмет». Но чрезмерная бюрократизация, отсутствие свободы, зажим демократии могут вызвать глубокий внутренний паралич.
Свобода немыслима вне конкуренции – в любой сфере. И государственное управление – не исключение. Чрезмерная жесткость вертикали нарушает гармонию, баланс интересов общества и власти.
Объективно Владимир Путин как премьер повышает статус правительства до уровня реального разделения властей внутри вертикали. Что может иметь последствия и для разделения властей по горизонтали, потому что ежедневная деятельность исполнительной власти опирается на власть законодательную и судебную. В случае одного, доминирующего центра исполнительной власти парламентарии и судьи лишены свободы выбора, что во многом обесценивает их решения. Если таких центров несколько, то в случае спорных вопросов позиция законодателей и судей может стать содержательной при рассмотрении альтернатив.
Все эти соображения не имеют никакого отношения к спекуляциям на предмет вбивания клина между Путиным и Медведевым. Они затрагивают сущностные особенности поведения бюрократии, элит, ориентированных на центры силы. Таких центров в российской политике со 2 марта – два. Это данность, и это источник развития. Хотелось бы, чтобы в интересах России.
Дарья Гармоненко 
Иван Родин 
