О функциональной инфляции должности президента

Фото сайта kremlin.ru

Прямое обращение к гражданам в связи с пенсионной реформой – новый формат для президента РФ Владимира Путина. Ранее он высказывался по острым социально-экономическим темам либо в посланиях Федеральному собранию, либо в рамках «Прямой линии», либо отвечая на вопросы журналистов.

Рано судить о том, было ли «пенсионное» обращение успешным – социологи не успели зафиксировать ни изменений рейтингов, ни колебаний общественного мнения. Судить можно скорее о том, почему и для чего было решено перейти на такой формат.

Пенсионная реформа непопулярна. Это не вывод, сделанный на основе соцопросов. Это естественное свойство любой инициативы, предполагающей изменение порядка предоставления льгот и выплат. Повышение пенсионного возраста нигде не вызывает общественного энтузиазма и не приносит элите, решившейся на такой шаг, дополнительных голосов – во всяком случае, в краткосрочной перспективе.

В России при этом явно не хватает работающих политических институтов, которые могли бы поддержать реформу, «прикрыть» ее своей безусловной легитимностью. В частности, искажен принцип политического представительства, выражением которого является парламент. Сложно говорить о конкретных социальных группах с оформленными интересами, стоящих за партией большинства в Госдуме.

Состав правительства также не отражает социальный заказ. Граждане выбирают одного всем известного человека – Владимира Путина. Дальше, как оказывается, он может использовать выданный ему кредит доверия и проводить любую социально-экономическую политику.

Собственно, сам Путин и остается единственным работающим институтом. Примечательна, например, трансформация формата «Прямой линии»: президент не просто слушает вопросы граждан, но и мгновенно адресует их выходящему на связь министру или губернатору. Никакие другие механизмы связи с губернаторами или правительством не действуют. Точнее, люди не верят в их действенность. Они также не верили в то, что местные власти при полной, казалось бы, легитимности справятся с ситуацией после страшного пожара в Кемерове. Путину пришлось ехать на место событий и брать все под свой контроль.

То же самое происходит с пенсионной реформой. Аргументация, которую привел Путин, не нова. Ее могут воспроизвести – и воспроизводят – министры и депутаты. Но президент – единственный, от кого граждане готовы принять подобные аргументы. Во всяком случае, таковы ощущения власти, поэтому она именно сейчас, еще до второго чтения законопроекта в Госдуме, выкатывает тяжелую артиллерию – выступление главы государства.

Между Путиным и гражданами – целые аппаратные, системные слои, но ни на одном из них не существует фактического доверия народа к власти. Президенту не первый раз приходится публично защищать правительство и подчеркивать, что оно выполняет его волю. Сами министры этого сделать не в состоянии. Рейтинг доверия Путину расходуется на поддержку реформы. При этом правящая элита не использует полученный мандат для строительства и укрепления институтов.

В России наблюдается функциональная инфляция президентской должности. Однако ни власть, ни оппозиция не предлагают конкретных механизмов трансформации этой системы. Дискуссия на эту тему «наверху» даже не ведется, хотя ее необходимость была очевидна уже после кризиса 2008 года. В лучшем случае звучат слова о верховенстве закона и защите частной собственности, как будто никакой политической среды в стране пока нет.

Вопрос в том, как добиться эволюции реальной среды и реальной системы. Но ни рейтинг, ни президентский авторитет на это не расходуются. Считается, что среда и система поменяются сами. И такой вариант возможен. Однако это вариант революционный, и на практике он вряд ли кому-то понравится.