Пять книг недели

Елена Кассирова. Кремлевский Фантомас. - М.: Издательство "Захаров", 2002, 156 с. Серия "Житейский детектив". ISBN 5-8159-0261-6

Неунывающий Захаров запускает новую серию - "Житейский детектив". Бумага "Bulky", печать офсетная, цена народная. Гарнитура "Таймс". Ах да, тираж: 10 000 (десять тысяч) экз. С обложки первого выпуска недобро взирает Кремлевский Фантомас. Об нем и речь: это он разбил стекло и ограбил Оружейную палату. Но одного Фантомаса мало. Появился еще один нелюдь - убийца старух. Как же без убийцы-то старух в русском житейском детективе? Никак. В общем, все смешалось у Захарова. Одна надежда, что на Костю Касаткина - начинающего журналиста и любимца женщин. Именно он будет биться с Фантомасом и таинственным старухофобом. В следующих выпусках: "Пирожок с человечиной", "Жидомор" и "Нраву моему не препятствуй". Ждем-с.

Кристиан Крахт. 1979: Роман. Пер. с нем. Т.Баскаковой. - М.: Ad Marginem, ISBN 5-93321-044-7

Второй роман молодого немецкого писателя, знакомого вам по книге "Fаtherland", которая выходила в том же издательстве. В новом сочинении Крахта меняются декорации. Теперь автор блуждает по Тегерану, убеждаясь в относительной ценности уже восточной цивилизации, отчего меланхолия его только усиливается. Тут все зыбко и неверно, все грустно и смешно, Аллах грозит ему в окно, но окно запотело, ничего не видно. Элиссовской игры в брэнды тут меньше, зато полно душных ночей и все таких же, как на родине, бессмысленных вечеринок, где водка идет под гашиш, отчего голова наутро раскалывается в буквальном смысле слова. Завершает томик послесловие переводчика - слишком патетическое, если учесть, что сам Крахт называл свой роман "высоким кэмпом".

Ингвар Амбьернсен. Самсон и Роберто. Перевод с норвежского И.Стребловой, иллюстрации Н.Воронцова, СПб., Азбука, 2002, 176 с. ISBN 5-352-0242-9

"Азбука" выпустила чрезвычайно интересный симбиоз норвежского текста и отечественных иллюстраций. Спору нет, Амбьернсен со своими историями про пса-недотепу и невезучего кота известен. Но питерский художник Воронцов понаделал к этим историям уморительных иллюстраций. Там и считалки для голодных котов, о которых мы рассказывали в одном из прошлых номеров, там и остроумно нарисованная "куча денег", и чудесная карта Норвегии, на которой есть Осло, Подосло, Дыра, Североморск, Туданеходи и Сюдаходи, Холодрыггер и Нетроньхейм. Воронцов даже прибавил к истории одного из персонажей несколько страниц. Эти десять страниц, естественно, тоже целиком нарисованы. Наш русский вклад вышел стильным и смешным.

Вадим Руднев. Божественный Людвиг Витгенштейн: Формы жизни. - М.: Фонд научных исследований "Прагматика культуры", 2002, 256 с. ISBN 5-7333-0242-9

Первая отечественная биография австрийского философа Людвига Витгенштейна. До сего дня поклонникам автора "Логико-философского трактата" и "Философии обыденного языка" приходилось довольствоваться лишь подборкой кратких воспоминаний о Витгенштейне, выпущенной около пяти лет назад "Прогрессом". И вот теперь - эстетски изданная и доступным стилем написанная книга. Интересна она не только фактами, но и аргументами: Вадим Руднев, несмотря на то что творчеством Витгенштейна занимается уже более 10 лет, везде соблюдает презумпцию "чужая душа - потемки" и потому пишет не столько растолковывающую, сколько проблематизирующую биографию. Ну а личность Людвига Витгенштейна - самый благодатный для этого материал. Более противоречивого человека, наверное, не было во всей истории мировой философии.

Сюсаку Эндо. Самурай. Роман. Перевод с японского В.Гривнина. - СПб.: Азбука-классика, 2002, 352 с. Серия "Bibliotheca stylorum" ISBN 5-352-00245-4

Если бы Сюсаку Эндо написал свой роман не в 1980 году, а на десять лет раньше, то - как знать - американский режиссер Теренс Янг снял бы не самурайско-японский вестерн "Красное Солнце" с Чарльзом Бронсоном и Тосиро Мифуне, а костюмированный экзотик-экшн с теми же актерами, но с барочной фактурой XVII века. Так оно и было: группа японских самураев и католических миссионеров отправляются в кругосветное путешествие - из Японии в Мексику, затем в Испанию, Ватикан и обратно в Японию. Разумеется - мужская дружба с конфликтом сверхценных идей. Для Эндо эта ситуация актуальна и не придумана, потому что он сам католик. У Эндо есть еще одно кинематографическое прозрение - роман "Море и яд", где японцы ставят страшные опыты над американским летчиком и желают ему "счастливого Рождества". Автора, кстати, выдвигали на Нобелевскую премию.