Россия и НАТО проверили боеготовность в преддверии третьего тысячелетия

	Рисунок Вадима Мисюка

Как не вспомнить Киплинга, утверждавшего, что Восток есть Восток и с Западом ему не сойтись, даже если первый на протяжении ряда лет заявляет о том, что исповедует демократические западные принципы, а Запад склонен относится к России как к партнеру, поскольку она руководствуется рыночными отношениями и свободолюбивой идеологией.

Тем не менее партнерства не получилось - ни на базе Основополагающего акта Россия-НАТО, ни в понимании целей военных операций, проводимых каждой из сторон в этом году. Более того, военно-политическое недоверие вновь возросло, хотя не до уровня холодной войны, что отрадно, поскольку эти колебания во взаимоотношениях напоминают эффект маятника, когда с каждым колебанием амплитуда разногласий становится меньше.

МЕТАМОРФОЗЫ НАТО

Провозгласив текущий год юбилейным, Североатлантический блок решил ознаменовать его новой доктриной, утверждение которой в Вашингтоне происходило под грохот взрывов высокоточного оружия на Балканском полуострове. Попирая нормы международного права, НАТО во главе с Соединенными Штатами недвусмысленно продемонстрировало, кто на этой планете хозяин, - призрак однополюсного мира превратился в символ наступающего третьего тысячелетия.

Западные союзники ожидали, что на их сторону перейдет и демократическая Россия, однако та предпочла остаться на позициях нерушимости принципов мирового устройства, определенных почти 350 лет назад Вестфальским договором. В НАТО полагали, что устранение атмосферы глобальной ракетно-ядерной конфронтации предопределяет переход международно-правовых отношений на новый уровень, когда самоопределение наций становится не только внутренним делом того государства, в котором идет пробуждение национального самосознания меньшинства. Иначе говоря, лидеры НАТО стали заложниками своего же расширительного представления о национальной свободе, что привело к войне против официального Белграда за права угнетаемых албанцев в Косово.

Разделить подобные подходы к понятию свободы отказалась значительная часть населения не только европейских стран НАТО, но и цитадели демократического образа жизни - Соединенных Штатов. Да и успешно проведя военную кампанию на Балканах и склонив Белград к согласию предоставить наводить порядок в Косове силам блока, в Брюсселе поняли, что взялись, похоже, за невыполнимую работу. Албанская часть населения, воспользовавшись присутствием войск, гарантирующих им безопасность, тут же принялась угнетать сербское меньшинство. Путь военного вмешательства оказался бесперспективным, кроме того, и необоснованным, поскольку в конце года выяснилось, что притеснения албанцев не были столь массовыми, какими их представляли спецслужбы и сотрудничающие с ними журналисты: свидетельства массовых расстрелов так и не были представлены мировому сообществу. Автор этих строк также был очевидцем неуклюжих попыток со стороны немецких военных криминалистов доказать массовые убийства албанцев в Косово.

Единственно разумная альтернатива военному вмешательству в межнациональные отношения - подъем экономики в оккупированном миротворческими силами Косове, вовлечение всего населения в производственную деятельность. Однако этот путь требует огромнейших финансовых субсидий, значительно более весомых, чем при использовании войск для наведения общественного порядка. Разница в конечном результате состоит в том, что миротворческие силы способны добиться временного эффекта, а продуманная экономическая политика способна породить долговременную стабилизацию.

Безрадостные прогнозы НАТО относительно путей урегулирования косовской проблемы, как представляется, в определенной степени поучительны и для осмысления чеченской проблемы. За что воюют там федеральные силы: чтобы чеченская мафия по-прежнему беспрепятственно "доила" Центр в мирных условиях или организовать экономическое чудо на территории отдельно взятого субъекта Российской Федерации? Но как? Где взять эти средства, их и на ведение войны практически не хватает.

Получив приказ о начале боевых действий, командование Объединенных вооруженных сил НАТО, по сути, провело боевой смотр своей военной мощи. Иначе то, что происходило в так называемой югославской войне, назвать трудно. Ибо даже на стратегических учениях в мирное время не обходится без случайных жертв - балканская же кампания прошла без единой потери среди военнослужащих НАТО. Даже эвакуация с поля боя пилота подбитого самолета по своей организации, техническому обеспечению и другим параметрам стала эталоном, недоступным, к сожалению, российским Вооруженным силам еще долгое время.

В ВОЙНЕ на Балканах как в капле воды отразилось серьезное различие в основополагающих принципах строительства армии и флота. Для Запада и, в частности, для Пентагона характерно в максимальной степени оградить солдата и офицера от всевозможных неприятностей, поджидающих его на войне, а для советско-российской военной школы - за счет человека решить все внезапно возникающие задачи. Максимальное расходование материальных средств, широчайшее использование приемов поражения противника без соприкосновения с ним пронизывают оперативное искусство и тактику действий американских и союзных войск со времен Второй мировой войны и в условиях нынешней балканской войны получило свое дальнейшее развитие. В конечном итоге военно-политическая победа была достигнута без использования на поле боя сухопутных частей и подразделений, да это серьезно и не планировалось в штабах НАТО.

И что бы ни утверждали в российском Минобороны и Генеральном штабе насчет того, что в нынешней чеченской войне применяется новый подход к использованию "человеческого фактора", все же эти веяния появились не без воздействия внимательного изучения опыта планирования военной кампании НАТО на Балканах. Вопрос только в том, хватит ли выдержки у российского генералитета следовать до конца этим принципам и не пренебрегут ли ими в новом сражении за Грозный - ведь так хочется быстрой победы и лавров.

Югославская военная кампания показала, что Соединенные Штаты обладают практически недосягаемым арсеналом боевых средств, использующих высокие технологии. 90% всей боевой нагрузки легло на плечи Пентагона. Следующие за ним по рейтингу боевого участия вооруженные силы Великобритании уступают на порядок. Пентагон остается на годы, если не на десятилетия, обладателем самой совершенной системы управления, информации, наведения с многоорбитальным использованием космических средств, высокоточных средств поражения, огромнейшим и широчайшим арсеналом их доставки, включая стратегические бомбардировщики В-2, формирований и средств многоуровневой разведки и радиоэлектронного противодействия. (Подробней об итогах военной кампании НАТО см. "НВО" # 46,1999 г.)

Тем не менее по итогам 30 тыс. боевых вылетов эффективность высокоточного оружия и бомбардировок в целом оказалась не столь высокой в противовес утверждаемому по горячим следам. В целом югославской армии не было нанесено сокрушительного ущерба. Выходя из Косово, югославские генералы вывезли неповрежденными 600 пушек, 250 танков и 450 бронемашин. Потери в действительности составили 10 арторудий, 26 танков и 12 бронемашин.

В то же время итоги военной операции против Югославии дали толчок для новых размышлений в Западной Европе. С одной стороны, военно-политический диктат Соединенных Штатов обостряет национальное сознание военных руководителей Старого Света. С другой - они понимают, что объединенная Европа не может противопоставить ничего равнозначного: ни по качеству, ни по количеству высокотехнологичных вооружений и технических средств, тем более по обученности и подготовленности личного состава к ведению боевых действий. Это основное противоречие предопределит на долгий срок характер взаимоотношений по блоку НАТО между "самым равным среди равных" - Пентагоном и его военно-политическими партнерами.

В этом свете представляется довольно близорукой позиция российских министерств обороны и иностранных дел, заблокировавших все связи с НАТО, за исключением совместной миротворческой действительности в Косово. Тем самым Россия самоустранилась от решения сложных военно-политических проблем, опираясь на двусторонние контакты в рамках партнерских отношений со странами Североатлантического союза.

РОССИЯ ВСЕ ЕЩЕ НА РАСПУТЬЕ

В демократической России наконец-то произошло чрезвычайно важное событие - Вооруженные силы как инструмент государственной политики стали востребованными. Впервые за семь лет со дня их учреждения стала проявляться реальная, а не поддельная государственная забота.

Общественно-политическое прозрение в отношении роли и места армии в обеспечении безопасности страны наиболее ярко высветилось в организации стратегической обороны (в отражении агрессии, предпринятой наподобие той, которая осуществлялась США и блоком НАТО против Югославии), а также в выполнении внутренней функции по сохранению целостности России в борьбе против вооруженного сепаратизма, делающего ставку на развернутую террористическую войну против Центра.

Самое печальное во всем этом - к подобным выводам пришли не политики вместе с Минобороны и Генеральным штабом, а подвела к ним сама российская действительность. Рухнули утвержденные на самом высоком уровне за несколько лет до этого Концепция национальной безопасности и военная доктрина, они оказались полностью несостоятельными под натиском жизненных обстоятельств, военно-политическое руководство оказалось не в состоянии сколь-нибудь достоверно предвидеть дальнейшее военно-политическое развитие событий.

В результате принимались не самые оптимальные решения по военному реформированию. Сухопутные войска сегодня составляют менее четверти от общего количества личного состава. Вторая война в Чечне показала, что за прошедшие два года Генштабом и Северо-Кавказским округом проведена огромная работа по подготовке войск. Однако на сухопутчиков в первую очередь следовало бы обращать внимание в процессе реформирования ВС, ведь и в выполнении задач по отражению внешней угрозы и подавлению внутренних беспорядков без него не обойтись. Грустно, но факт - по сей день чеченские бандформирования остаются экипированными, вооруженными и обеспеченными лучше, чем федеральные войска. Тем более что оборонная промышленность может предложить все это, были бы заказы.

Неизвестно, какие суммы решено правительством выделить на нужды мотострелков и поддерживающих их огнем артиллеристов и танкистов, зато доподлинно известно, что четверть бюджета запрашивается на оснащение стратегических ядерных сил, которые по понятным причинам бесполезны в решении внутренних национальных конфликтов. Дилемма, безусловно, острейшая, но и избранный сегодня путь не представляется полностью оптимальным.

Лоббирование РВСН министром обороны - выходцем из этого вида Вооруженных сил - вполне закономерно, но оправданно ли с точки зрения общеармейской целесообразности? Более того, закладывается определенная преемственность: Главком РВСН генерал Яковлев молод (45 лет), амбициозен и явно метит в следующие министры обороны. Маршал Сергеев не противится и, как можно судить, готовит себе место в военно-промышленном комплексе. Воистину новая тенденция - ранее высокопоставленные военные рвались в политику. Таким образом, в России зарождается военно-промышленный комплекс западного образца, где в политике, промышленности руководят и советуют выходцы из высших военных кругов. Нетрудно прогнозировать, что стратегические ядерные силы получат зеленый свет.

Однако ядерное сдерживание не единственная и не самая важная на сегодня военная задача для России, угроза территориальной целостности исходит из ее внутренних проблем. Предупреждению абстрактной стратегической угрозы в этом году уделялось внимание, как никогда ранее. Проведен ряд крупных командно-штабных учений впервые за последние несколько лет. Пытаясь самоутвердиться и доказать Западу, что в России еще есть порох в ядерных пороховницах, дальняя авиация предприняла устрашающий полет по маршрутам советских ракетоносцев к берегам США как с востока, так и с запада. Выработана программа строительства межконтинентальных баллистических ракет типа "Тополь-М", позволяющая сдерживать потенциального агрессора нанесением неприемлемого ядерного ущерба. Продумываются асимметричные меры на случай развертывания летом следующего года в США национальной космической обороны. Военные политики априори считают, что переговорный процесс по этой проблеме не может дать позитивных результатов. Существующие подходы явно нацелены на конфронтацию в духе "не уступим и пяди завоеванного в переговорном процессе по Договору по ПРО 1972 г.", как будто за прошедшие с той поры три десятилетия военно-политический статус сторон остался без изменений.

Практически прежнее мироощущение, облаченное в новую фразеологию, перекочевало в проекты концепции национальной безопасности и военной доктрины. Обсуждение их затянулось, и утвердить их, несмотря на все контрольные сроки, в этом году не удалось, что свидетельствует либо о невнимании к этим основополагающим документам по государственной безопасности, либо о необходимости коренной переработки с тем, чтобы они не представлялись слепком марксистско-ленинского геополитического мировоззрения, а стали жизненным отражением действительного положения в обороноспособности государства и реалистичных путей военного строительства.

Обостряет положение Вооруженных сил и финансовая ситуация в стране. Сегодня ясно, что армия и флот не могут насчитывать более 800 тыс. человек - экономика не выдержит. Общее же число людей в силовых структурах сегодня составляет около 2,5 млн. человек. Сократить другие силовые ведомства пока не удается, выдвигаемые задумки, по сути, направлены на их разрушение и оголение тем самым какого-то участка национальной безопасности. Словом, еще раз убеждаешься, что необходим детально выверенный, просчитанный план реформирования. Подобные документы по-прежнему не представляются на суд общественности, из-за чего укрепляется убежденность, что их нет в природе вообще, а все военное реформирование ведется с кондачка. Вот и получается - вчера развивали стратегические силы, а сегодня отдаем приказы совершенствовать выпуск обычных вооружений. Нет системы, есть конъюнктурная суета.

Медленно умирающий оборонно-промышленный сектор в этом году получил очередную надежду на выживание. Активная работа вице-премьера Ильи Клебанова представляется весьма позитивной в этом отношении: вся оборонная промышленность с 1700 головными предприятиями разбита на несколько профильных секторов, которые отныне возглавляют специально созданные агентства по производству вооружений. Однако эта работа только начата, и необходим целый пакет законоположений об ее упорядочении. Свидетельством того, что военная промышленность доведена до ручки, является несанкционированная перегруппировка научных кадров и производительных сил, которая в конце года происходит в сфере создания истребительной авиации.

Новый год хронологически совпадает с началом работы переизбранной Государственной Думы. От ее активности во многом будет зависеть, насколько успешно будет продвигаться решение военных проблем в России. Военные, которые активно участвовали в ее формировании, не хотели бы обмануться в своих ожиданиях на лучшее.