Война во время осеннего листопада

СЕМНАДЦАТОГО сентября 1939 г. в 6.00 по московскому времени (3.00 по варшавскому) Украинский и Белорусский фронты Красной Армии перешли польскую границу на всем ее протяжении - 1,4 тыс. км от Полоцка до Каменец-Подольского. Им противостояли, по разным данным, 200-300 тыс. солдат, довольно слабо вооруженных. Части Корпуса охраны пограничья (КОП) имели не больше 10 солдат на 1 км границы. Ведь главные силы продолжали вести неравные бои с немцами.

В штаб-квартире польской армии вторжение вызвало потрясение, хотя еще 8 сентября посол Гжибовский послал из Москвы шифровку о скором советском нападении. Но главнокомандующий, маршал Эдвард Рыдз-Смигла не придал шифровке значения. Пограничники так и не получили приказа, что им делать при атаке с востока. Штаб-квартира уже перебралась на юг в местечко Коломыя в надежде (кстати, необоснованной) через Румынию получать помощь от Франции. Здесь в пятом часу и был получен первый рапорт подполковника Котарба, чей полк с 3.00 по варшавскому времени вел оборонительные бои и сжег два советских танка. Заняв мост в среднем течении Днестра, Котарба получил приказ - взорвать его лишь при подходе большого количества бронетехники. Приказ взорвать пять других мостов через Днестр и Прут отдан не был. В штаб-квартире сомневались: Красная Армия идет как враг или как союзник? Никто в штабе не догадался прослушать радио Москвы - в 5.00 все радиостанции СССР передали антипольскую ноту Наркомата иностранных дел. Вместо этого Котарба получил приказ выслать парламентеров к командиру ближайшей советской части с вопросом, что значит пересечение границы Красной Армией. В сложившейся обстановке он смог послать их лишь около 12.00. Больше парламентеров никто не видел.

Штаб получал очень разные рапорты. В крохотном местечке Надворная были сбиты шесть самолетов, раненые советские летчики взяты в плен. Кое-где происходили мирные контакты. Красноармейцы угощали поляков папиросами, говорили, что идут им помогать против немцев. Во многих частях получили телефонограммы с приказом - не стрелять в красноармейцев. Есть версии, что это акция советской разведки, проникшей в ряды польской администрации и офицерства.

Лишь около 16.00 в войска была передана директива маршала, где впервые сказано об отношении к Красной Армии: "Большевики... утверждают, что идут против немцев. В это, очевидно, нельзя верить, но главнокомандующий хочет использовать это время, пока они нас не атакуют, чтобы как можно больше войска и снаряжения стянуть в Румынию, во вторую очередь в Венгрию... В отношении советских частей общая директива такова, что мы с ними не начинаем воевать и должны сражаться лишь в том случае, если они будут нападать, чего пока нет".

Директива не давала прямого ответа на вопрос, что делать, если Красная Армия преградит путь в Румынию или Венгрию. И многие части стали сдаваться. Так, вечером 17-го гарнизон Тарнополя без боя пропустил части РККА в город, а через день без единого выстрела был разоружен и пленен. Иначе было на севере. Там большинство командиров связи с Коломыей не имело и принимало решения самостоятельно.

У реки Случь в районе Костополя утром 17 сентября бронепоезд капитана Рокоссовского провел бой с советским бронетанковым подразделением. Восточнее Случи пограничники встретили красноармейцев пулеметным огнем, затем отступили к реке. Вдоль Случи шла цепь железобетонных бункеров с пулеметными гнездами, местами были установлены 75-миллиме-тровые орудия. Этот 80-километровый рубеж оборонял трехтысячный полк подполковника Сулика. Но в этом направлении наступали 40 тыс. красноармейцев - правое крыло Украинского фронта. Полк Сулика отступил с рубежа лишь после трех дней неравных боев.

За эти дни генерал Орлик-Рюкеманн сумел западнее Случи собрать разрозненные части в единый корпус. Нарушив приказ маршала, он 13 дней воевал с Красной Армией в Полесье, в бассейне Припяти. После ряда стычек генерал вступил в крупный бой под Шацком 28-29 сентября. Дав еще один бой 1 октября, Орлик вышел к границе между двумя зонами оккупации и распустил корпус. Этим он спас часть солдат от плена, а офицеров - от казни.

20-21 сентября два пехотных полка и группа местных жителей-поляков в упорных боях удерживали Гродно. До 4 октября вела бои с советскими войсками группа генерала Клиберга, а 5-го сдалась немцам.

19 сентября с востока к Львову подошла армия Голикова. Начались перестрелки. Но генерал Лавнгнер, выполняя директиву маршала, вступил в переговоры. Полковник Иванов и комиссар Макаров заверяли его: "Мы пришли бить немцев". Комбриг Курочкин подписал условия капитуляции Львова: "Офицерам Войска Польского гарантируется личная свобода и неприкосновенность их личного имущества". Но после капитуляции офицеров окружили, погнали в Тарнополь, там их погрузили в вагоны и вывезли в Старобельский лагерь, а в 1940 г. расстреляли.

В боях с поляками, по словам Молотова, Красная армия потеряла 737 человек убитыми и 1862 ранеными. В Белоруссии и в Литве погибло до 30 тыс. польских солдат. Часть армии по приказу Рыдз-Смиглы ушла в Румынию (30 тыс.), Венгрию (40 тыс.), Литву. Красная Армия взяла в плен, по разным оценкам, 130-250 тыс. человек. Значительную часть рядовых освободили. СССР и Германия часть пленных обменяли с учетом их довоенного места жительства. Офицеров в СССР сосредоточили в ряде лагерей. Самые печально известные - Старобельский, Козельский, Осташковский. Весной 1940 г. переписка узников с семьями оборвалась, офицеры исчезли без следа. А 13 апреля 1943 г. немцы сообщили, что в Катыни под Смоленском найдены тысячи польских офицеров, убитых выстрелами в затылок в 1940 г.