Борода без гречки

Валерий Чумаков. Русский капитал. От Демидовых до Нобелей. – М.: ЭНАС, 2008. – 336 с. (Другая история).

Представление о русском купце у многих сложилось еще в школьные годы благодаря пьесам Островского: прижимистый и недалекий, с окладистой бородой и часами на златой цепи, цыкающий на плута-приказчика и часами сидящий у самовара, обмозговывая, как повыгоднее сбагрить замуж очередную дочку┘ Словом, типичный бездуховный обитатель «темного царства». Хотя все мы знаем и о таком понятии, как меценатство: без денег купцов и промышленников не было бы и Третьяковки, и Абрамцевского художественного кружка, и Нобелевской премии┘

Тем не менее писатель и журналист Валерий Чумаков уверен, что общественное мнение сложилось не в пользу купечества, и доказывает, что «образ толстого лентяя» («Почесывая необъятное брюхо, жмурясь на сияющее в окне яркое солнце, купец первой гильдии Иван Федорович Паприщев поднялся с застеленной мягкой периной французской кровати и начал вычесывать из густой бороды остатки вчерашней гречневой каши») не вяжется с представителями данного сословия: «Не был русский купец ни ленивым, ни тем более глупым. Бородатым – был, но вот каша в его бороде застревала ненадолго. А еще он был смелым, энергичным, предприимчивым и умным. Конечно, все это касается тех┘ кому удалось поймать свой «фарт» и сколотить состояние. Да и сами посудите, как мог бывший крестьянин (а практически все крупные купеческие династии вышли именно из крестьян), будь он ленивым и недалеким, заработать за считанные годы миллионы рублей (сегодня это миллиарды долларов). Там, где создавались крупные капиталы, не было места спокойствию. Поэтому истории купеческих династий больше похожи на авантюрные романы, чем на слезливые мелодрамы».

Борода и брюхо у купца не главное. Б.М.Кустодиев. Купец-сундучник. 1923 год. Нижегородский художественный музей

Автор кратко, но живо и детально (подобным языком обычно пишут книжки для юношества) обозревает историю таких знаменитых фамилий, как Демидовы, Третьяковы, Рябушинские, Елисеевы, Морозовы, Ханжонковы, Нобели┘ Например, издательская империя Сытиных началась с того, что 12-летний «смышленый паренек» Ваня из костромского села решил, что пойдет «по торговой линии», а не по стопам отца – волостного писаря. Оказавшись в Москве в помощниках у купца-старообрядца, торгующего книжками и лубками, Иван полюбил книги – и как источник знаний, и как источник денег: «Увидев, что дорогущие полные собрания сочинения модных авторов, если вдруг обнаруживался недокомплект, резко падали в цене, он изредка стал «припрятывать» отдельные тома. Потом винился хозяину, что у него «украли книгу», честно платил за нее из своего пятирублевого жалованья, к примеру, 1 рубль 20 копеек, чуть погодя выкупал оставшиеся тома за 5 рублей, добавлял недостающий том, припрятанный, и все сбывал букинистам-барышникам с Никольского рынка за 15». Так, по копеечке, складывался капитал книгоиздательской империи Ивана Дмитриевича Сытина (1851–1934) – «практически монопольного» издателя сочинений Чехова, журнала «Вокруг света», газеты «Русское слово» и другой периодики, в которой печатались Бунин и Куприн, Леонид Андреев и Вячеслав Иванов, Горький и Гиляровский┘ Сытинские заслуги были оценены и при «новом режиме»: в 1928 году он стал первым персональным пенсионером союзного значения и до конца жизни получал ежемесячно 250 рублей.

Так что доживи Александр Николаевич Островский до выхода книги Чумакова, глядишь, купеческие образы в его пьесах вышли бы посветлее и поблагороднее. И Катерина не оказалась бы жертвой злобной Кабанихи и не утопилась в Волге, а жила долго и счастливо. Хоть с законным мужем Тихоном, хоть с полюбовником Борисом.