Василий Решетников
Причины авиакатастрофы, в которой погиб Юрий Гагарин, до сих пор по-разному трактуются в различных исследованиях. Фото РИА Новости
Государственная комиссия, расследовавшая обстоятельства гибели Юрия Гагарина, конкретных выводов не сделала и причину катастрофы не раскрыла. Случись подобное в строевом полку – авиационные командиры разобрались бы во всем без особых проблем. Но тут особый случай – Гагарин. Как ясными небесами был ниспослан нам, один на всех, этот чудо-человек, объединивший весь мир одной любовью. И вдруг – такое. Не уберегли! Прощенья нет нам!
Высокая комиссия, чтоб не ввергать нас в еще более неприглядное состояние, сочла за лучшее ограничиться предположениями и внешними факторами, не тревожа глубины причин. Все, что осталось от той трагедии – обломки машины, документы, рабочие записки – надежно закупорили, опечатали и отправили на вечное хранение.
Теперь, раз уж так случилось, на страницы СМИ обрушилась лавина догадок и доказательств, пробивавшихся к тайне нашей всеобщей беды. Казалось, в возможностях человеческого воображения было исчерпано все, во что можно было бы поверить. И вдруг появилась новая версия: рядом с самолетом Гагарина прошел на сверхзвуке истребитель Су-15. Он-то и завалил самолет Юрия Алексеевича в беспорядочное падение. Автором этого изыскания был не кто-нибудь, а генерал Алексей Леонов – знаменитый космонавт, дважды Герой Советского Союза.
ВЕРСИЯ О СВЕРХЗВУКЕ
Позже мы встретились, и в свободной беседе я заметил, что если бы в зоне Гагарина на высоте 4000 метров кто-то перешел на сверхзвук, то в окрестных деревнях и поселках из оконных рам посыпались бы стекла, и в тот же день, а не спустя почти полвека, все бы знали, где могла скрываться причина катастрофы. Именно для того, чтобы не бить оконные стекла, переход на сверхзвук разрешен с высоты не менее 11 000 метров.
Алексей Архипович не смутился и сказал, что он знает фамилию этого летчика-испытателя, залетевшего в чужую зону.
Я насторожился, и он назвал фамилию.
– Иван Корнеевич?! – удивился я и снова привел аргументы, вконец, как мне казалось, опровергающие версию Леонова. Однако же Алексей Архипович с ней не хотел расставаться и в мае этого года снова выступил в прессе с заявлением, что знает фамилию летчика, из-за которого погиб Гагарин.
Вспомнился 37-й год…
Строки суровы и категоричны: «У меня не версия! Я сам в это время находился в том районе. Я слышал взрыв и сверхзвук… а три крестьянина рассказывали, что видели самолет, похожий на балалайку. Есть документы, которые подтверждают: в то время в том районе проводили испытания Су-15… В облаках он прошел на расстоянии 10–15 метров от Гагарина и Серегина. И перевернул их самолет».
Кто же мог видеть эту картину – в облаках, на высоте 4000 метров? Не те ли три крестьянина?
Там же упоминается эпизод с участием некоего генерала Польского, тоже владевшего этой «тайной» и пытавшегося предать ее гласности. Но его вызвал к себе заместитель председателя Комиссии по военно-промышленным вопросам при Президиуме Совета Министров СССР Николай Строев и упросил не поднимать вопрос относительно летчика Су-15. «Вы погубите человека», – говорил ему Строев.
Дальше – больше. «В марте прошлого года, – продолжает Алексей Архипович, – я обратился к президенту Владимиру Владимировичу Путину: разрешите опубликовать настоящие документы. И получил ответ: разрешаю, только не называйте пока фамилии летчика. Сейчас ему за 90 лет, и он находится в тяжелом состоянии».
Леонов утверждает, что знает фамилию летчика и даже с ним встречался.
Теперь вконец заинтригованные читатели и журналисты будут пробиваться к фамилии злодея, погубившего всеобщего любимца.
НЕПРОСТАЯ СУДЬБА СИМВОЛА СТРАНЫ
Ивану Корнеевичу знаком весь этот бред, видимо хорошо погулявший и в разговорном жанре. Великолепный летчик, в высшей степени порядочный и достойный глубокого уважения человек, Герой Советского Союза, летчик-испытатель СССР. Он никогда не летал не только на «балалайках», но и на истребителях вообще, поскольку с молодых лет работал в конструкторском бюро самолетов совсем иного класса. И с Леоновым ни разу не встречался.
Оберегая честь Ивана Корнеевича от случайных наветов, я ни за что не хочу хотя бы слабой тенью упрека затронуть славное имя Алексея Архиповича. В поисках правды о последнем дне Гагарина так легко впасть в заблуждение. И Леонов не один – их великое множество, одиноких следопытов, но большинство из них незаметны, а Леонов – весь на виду. Вот они, издержки славы!
Напрасно Алексей Архипович забрался так высоко – аж на 4000 метров. Хорошо бы полистать летную книжку Гагарина, а заодно и Серегина, его инструктора. Там много любопытного открылось бы нам, но они – простые, несекретные – так же как самолетные обломки навечно скрыты от наших глаз. Зато остались дневниковые записи генерал-полковника Николая Петровича Каманина – помощника главкома ВВС по космосу, изданные в пятитомнике «Скрытый космос». Вот их фрагменты.
«2.8.67. Гагарин рвется в космос, к полетам и парашютным прыжкам. Полеты только с инструктором».
«30.11.67. Гагарин уже 7 лет не летал самостоятельно. Гагарин за весь 1967 год налетал всего 8 часов с инструктором».
«8.2.68. В этом году Гагарин и Титов будут много летать. Гагарин восстановится как летчик 1 класса».
Чудовищная запись! Каманин, судя по всему, утратил чувство реальности. Да, Гагарин носит знак военного летчика 1-го класса, врученный ему главкомом ВВС при первой встрече. Но что с того? Ему не дали закрепиться даже на уровне 3-го класса, а до 2-го и 1-го – годы и годы регулярной и напряженной летной работы в самостоятельных полетах, а не с инструктором. Так что эта радость не для него.
После возвращения Юрия Алексеевича из космоса в ЦК Компартии сразу поняли, где Гагарин теперь нужнее всего, и с ходу мобилизовали его на идеологический фронт. В этом непостижимо прекрасном человеке был заложен пропагандистский заряд такой колоссальной силы, что не воспользоваться этой счастливой оказией было бы непростительным просчетом.
Какие там полеты?! Гагарина буквально затерзали бесконечными поездками не только по стране, но и по столицам мира. Митинги, торжественные собрания и, конечно, застольные «мероприятия» стали чуть ли не его образом жизни. 11 марта 1968 года Каманин записал: «В 1961 году вес Гагарина был 64 кг, теперь 73 кг. Немного обрюзг, перестал заниматься спортом».
Интересна летная «родословная» и инструктора – полковника Серегина. В годы войны он воевал на штурмовиках и действовал, как и все другие, на малых высотах, днем, при визуальной видимости земных ориентиров, не нуждаясь в искусстве полета по приборам. Не наращивались навыки слепого полета и на испытательной работе, куда после фронта перешел Серегин: испытания авиатехники всегда проходят в упрощенных погодных условиях, чтобы всякие там ненастные явления не мешали главному делу.
Летчик он, конечно, крепкий. На фронте получил Звезду Героя Советского Союза, а на испытаниях – звание заслуженного летчика-испытателя СССР. Но полеты вне видимости земли, похоже, были его слабым местом. Во всяком случае, в начале марта 1968 года при заходе на посадку в условиях ограниченной видимости Серегин с трудом вышел в створ взлетно-посадочной полосы, еле «уложился» в трехкилометровую полосу и на большой скорости выкатился за ее пределы. Были у Серегина серьезные проблемы и со здоровьем, из-за чего, боясь «разоблачений», медкомиссии он старался обходить стороной.
Начальнику Центра подготовки космонавтов генералу Николаю Федоровичу Кузнецову хорошо были известны эти «тонкости», и он, профессиональный инструктор, хорошо влетанный истребитель, Герой Советского Союза, заслуженный военный летчик СССР, в недавнем прошлом начальник высшего военного училища летчиков, сам готовился полетать с Гагариным. Но Каманин в жестком с ним разговоре настоял на своем.
«Нянек» у Гагарина было предостаточно. Небезынтересно было узнать из записок, оставленных нам Николаем Кузнецовым, как бесцеремонно и оскорбительно эксплуатировалась слава Гагарина.
Когда американцы проявили интерес к летным успехам советских космонавтов, осенним днем 1967 года на аэродром Домодедово пригнали два МиГ-21 – боевой самолет и спарку. В боевой легко и уверенно сел Герман Титов. Он был уже не только летчиком 1-го класса, но и имел диплом летчика-испытателя. Стремительно взлетел, отпилотировал задание, блестяще сел.
Вторую кабину спарки, изображая инструктора, неторопливо занял Гагарин, а в первой, в роли обучаемого новичка, уже сидел опытнейший строевой инструктор летчик
1-го класса Александр Справцев. Взлет, пилотаж, ювелирная посадка. Покинув кабину, Гагарин молча пронзил плотную репортерскую стену, сел в машину и уехал…
ТРАГЕДИЯ
Так что же случилось в тот роковой день 27 марта 1968 года?
Он даже начался как-то неладно. В кабине учебно-тренировочного истребителя (УТИ) МиГ-15 в готовности к полету уже немалое время сидел Гагарин, а Серегин увяз в скандальном разговоре с начальником гарнизона – человеком, по моей памяти, вздорным и неуступчивым. Наконец Серегин сел в кабину. Гагарин вырулил на старт, получил разрешение на взлет и ушел в зону.
Но, едва начав пилотаж, не завершив задания, вдруг запросил у КДП (командно-диспетчерский пункт) разрешение вернуться на свой аэродром. Без команды инструктора он прав на то не имел. Но был ли в строю инструктор?
Больше Гагарин на связь не выходил – не до того было. Молчал и Серегин. Он, видимо, был не в состоянии даже катапультироваться. Не мог покинуть Серегина и Гагарин.
В путанице облаков самолет стремительно терял высоту. Выйдя под нижнюю кромку на высоте примерно 1200 метров с углом пикирования около 70 градусов и увидев землю, Гагарин, несомненно, должен был, даже интуитивно, плавно потянуть ручку управления на себя, чтобы вывести самолет в горизонтальное положение. Но усилия были напрасны. Скорее всего, впав в неподвижность, ручку невольно зажал Серегин...
Примерно так рисовал эту картину по свежим следам и Николай Федорович Кузнецов. Так что «балалайки» тут ни при чем.
Дарья Гармоненко 