Александр Широкорад
Демонстрация в поддержку Февральской революции в Харькове. Фото 1917 года
Важнейшими событиями XIX века стали Французская революция и революционные войны, а ХХ века – Великая Октябрьская социалистическая революция. Те, кто пытается представить эти великие события переворотами, либо умственно неполноценны, либо прожженные жулики. Спору нет, в ходе взятия Бастилии или штурма Зимнего дворца было много глупостей и анекдотичных моментов. И если бы все свелось к взятию этих двух объектов, то эти события действительно можно было именовать переворотом. Но в обоих случаях революции кардинально изменили жизнь Франции и России и даже ход всемирной истории.
ПРОФЕССОРСКИЕ ЗАБЛУЖДЕНИЯ
У нас с 1990 года появилось множество профессоров и академиков, вещающих о ненужности и вредности революций как таковых. Моя мечта – взять за шкирку такого персонажа и потребовать объяснить, чем отличалась Франция 1768 года от Франции 1788 года? Да ничем! Разве что Луи XV имел целый гарем, включая Олений парк с несовершеннолетними девицами, а Луи XVI не мог удовлетворить собственную жену. А пусть кто-нибудь отличит туалеты дамы 1768 года от туалета дамы 1788 года!
Но за последующие 20 лет (1789–1809) во Франции изменилось все – от формы правления, флага и гимна до одежды. В Москве XXI века появление французского мелкого буржуа в костюме времен Директории не вызовет удивления – провинциал какой-то. А вот светская дама в тунике времен Директории вызовет фурор на любой тусовке – где и какой кутюрье создал такой шедевр?
Сейчас находятся персонажи, называющие революцию 1917 года катастрофой для России, началом геноцида русского народа и прочая, и прочая. Так пусть попробуют сказать это французам и американцам. Что представляли бы их страны, не будь Великой французской революции, Американской революции 1775–1783 годов, Гражданской войны 1861–1865 годов? В каждой из них погибли миллионы людей. И после каждого катаклизма рождались великие государства.
«Великие империи создаются железом и кровью», – сказал создатель Германской империи князь Отто фон Бисмарк.
Да и на Востоке Китай к 1941 году не имел централизованного управления и был полуколонией. В ходе нескольких революций погибло не менее 20 млн человек, и вот сейчас КНР обладает второй в мире экономикой и запускает в космос пилотируемые корабли.
Сравнение русской и французской революций было в моде в 1917–1927 годы как у большевиков, так и у их оппонентов. Однако позже советские историки и журналисты как огня стали бояться подобных аналогий. Ведь любое сравнение может привести на самые верха. А за аналогию товарища Сталина и Наполеона можно было загреметь минимум лет на десять. Ну а сейчас любые сравнения великих революций как кость в горле господ либералов.
Так что сейчас, в дни 100-летия Февральской революции, не грех вспомнить, что было общего и в чем принципиальное различие двух великих революций.
БЕСКРОВНЫХ РЕВОЛЮЦИЙ НЕ БЫВАЕТ
Вот как описаны сатириком Аркадием Буховым в фельетоне «Техника» первые недели после Февральской революции:
«Людовик XVI выпрыгнул из автомобиля, посмотрел на Невский и с иронической улыбкой спросил:
– Это и есть революция?
– Что же вас так удивляет? – обиженно пожал я плечами. – Да, это революция.
<…>
– Странно. В мое время работали иначе… А что ваша Бастилия, знаменитая Петропавловская крепость? С каким, наверное, шумом рушатся ее твердыни и грозная цитадель падает, как…
– Нет ничего, мерси. Стоит. И шума особенного нет. Просто подойдут к камере и мелом отметят: эта для министра внутренних дел, эта для его товарища, эта для министра путей сообщения…
<…>
– Скажите, у вас даже, кажется, движение не прервано?
– Больше грузовое только. Поезда хлеб везут, а автомобили министров в Думу.
<…>
Он посмотрел мне доверчиво в глаза и спросил:
– Так это и есть теперь революция? Без трупов на фонарных столбах, без грохота падающих зданий, без…
– Это и есть, – кивнул я головой.
Он помолчал, смахнул перышко с бархатного камзола и восхищенно шепнул:
– Как далеко шагнула техника…».
Вот такой хотели видеть русскую революцию присяжные поверенные и приват-доценты, дружно поднимавшие бокалы с шампанским за «Свободу», «Демократию» и «Конституцию». Увы, вышло по-другому…
 |
| Французская революция нашла отклик в сердцах широких слоев населения. Иллюстрация 1900 года |
Мировая история не знала бескровных великих революций. И 1793–1794 годы во Франции называют эпохой террора, как у нас 1937–1938 годы.
17 сентября 1793 года Комитет общественного спасения издает «Закон о подозрительных». Согласно ему, любой человек, который своим поведением, связями или в письмах выказывал симпатию к «тирании и федерализму», объявлялся «врагом свободы» и «подозрительным». Это касалось дворян, членов старой администрации, конкурентов якобинцев в Конвенте, родственников эмигрантов и в целом всех, кто «недостаточно показал свою погруженность в революцию». Воплощение закона в жизнь поручили отдельным комитетам, а не органам правоохранения. Якобинцы перевернули одну из основных аксиом юриспруденции: по «Закону о подозрительных» обвиняемый должен был сам доказывать, что невиновен. В это время Робеспьер сказал одну из своих знаменитых фраз: «Никакой свободы врагам свободы». Историк Дональд Греер подсчитал, что в Париже и окрестностях число объявленных «подозрительными» достигало 500 тыс.
Войска якобинцев устраивали грандиозные побоища в провинциальных городах. Так, комиссар Конвента Жан-Батист Каррье устроил массовые убийства в Нанте. Приговоренных к смерти погружали на специальные корабли, которые после топили в реке Луаре. Каррье глумливо называл это «национальной ванной». Всего республиканцы убили таким образом больше 4 тыс. человек, в том числе целые семьи, вместе с женщинами и детьми. Кроме того, комиссар приказал расстрелять 2600 жителей окрестностей города.
На восставший «против тирании Парижа» город Лион была двинута целая армия во главе с генералом Карто. 12 октября 1793 года Конвент издал постановление о разрушении Лиона. «Лион восстал – Лион более не существует». Было постановлено разрушить все дома богатых жителей, оставив только жилища бедняков, дома, где жили погибшие во время жирондистского террора якобинцы, и общественные здания. Лион был вычеркнут из списка городов Франции, и то, что осталось после разрушения, получило название освобожденного города.
Планировалось уничтожить 600 зданий, фактически в Лионе снесли 50. Около 2 тыс. человек казнили официально, множество людей без суда и следствия убили санкюлоты. Роялистское Вандейское восстание привело к гибели 150 тыс. человек. Они погибли от самой войны, карательных экспедиций, голода («адские колонны» из Парижа сжигали поля) и эпидемий.
Результатом террора 1793–1794 годов стали около 16,5 тыс. официальных смертных приговоров, из них 2500 в Париже. Жертвы, убитые без суда или в тюрьме, не входят в их число. Всего таких около 100 тыс., но и в это число не входят десятки, а то и сотни тысяч жертв в провинции, где карательные отряды Комитета общественного спасения безжалостно выжигали все, что считали остатками контрреволюции.
Около 85% убитых принадлежали к третьему сословию, из них 28% крестьян и 31% рабочих. 8,5% жертв были аристократами, 6,5% – людьми духовного звания. С начала террора более 500 тыс. человек арестовали, а более 300 тыс. изгнали. Из 16,5 тыс. официальных смертных приговоров 15% приходились на Париж, 19% – на юго-восток страны, а 52% – на запад (в основном на Вандею и Бретань).
Сравнивая жертвы французской и русской революций, не стоит забывать, что к 1789 году население Франции составляло 26 млн человек, а население Российской империи к 1917 году – 178 млн, то есть почти в семь раз больше.
24 ноября 1793 года Конвент революционной Франции распорядился о введении нового – «революционного» – календаря (с отсчетом годов не с 1 января и не от Рождества Христова, а с 22 сентября 1792 года – дня свержения монархии и провозглашения Франции республикой).
Также в этот день Конвент в рамках борьбы с христианством принял постановление о закрытии церквей и храмов всех вероисповеданий. На священников налагалась ответственность за все беспорядки, связанные с религиозными проявлениями, а революционным комитетам давалось указание осуществлять строгий надзор за священниками. Кроме того, предписывалось снести колокольни, а также проводить «праздники разума», на которых следовало потешаться над католическим богослужением.
ДУХОВЕНСТВО СЫГРАЛО СВОЮ РОЛЬ
Замечу, что ничего подобного в России не было. Да, действительно были расстреляны сотни духовных лиц. Но не будем забывать, что только военных священников в белых армиях было свыше 5 тыс. И если пленные красные комиссары в обязательном порядке подвергались белыми смертной казни и иной раз чрезвычайно мучительной, то и большевики отвечали аналогично. Кстати, сколько сотен (тысяч?) духовных лиц казнили царь Алексей Михайлович и его сын Петр, причем в подавляющем большинстве весьма квалифицированным способом? Чего только стоит казнь «копчением».
Но в Советской России никогда в целом не запрещалась религиозная деятельность. До культа «высшего разума» большевики так и не додумались. «Обновленцы», естественно, не в счет. Обновленческое движение было создано священником Александром Введенским 7 марта 1917 года, то есть более чем за полгода до Октябрьской революции.
В обеих революциях видную роль играли представители духовенства. Во Франции – поп-расстрига лионский комиссар-палач Шале; бывший семинарист, ставший министром полиции Жозеф Фуше; аббат Эммануэль Сийес, который основал клуб якобинцев, а в 1799 году стал консулом – соправителем Бонапарта; архиепископ Реймский, кардинал Парижский Морис Талейран-Перигор стал министром иностранных дел при Директории, консулате и империи. Далее длинный список духовных особ займет не одну страницу.
После подавления первой русской революции, в 1908–1912 годах, до 80% семинаристов отказывались принимать сан и уходили кто в бизнес, кто в революцию. В руководстве партии эсеров каждый десятый был семинаристом. Из семинаристов вышли Анастас Микоян, Симон Петлюра, Иосиф Джугашвили и многие другие революционеры.
4 марта 1917 года обер-прокурор Священного синода Владимир Львов провозгласил «Свободу церкви», а из зала Синода было вынесено императорское кресло. 9 марта вышло воззвание Синода о поддержке Временного правительства.
Конфликты с церковью во Франции и СССР разрешились одинаково. 26 мессидора IX года (15 июля 1801 года) Ватикан и Париж подписали Конкордат (соглашение между Церковью и Республикой), разработанный первым консулом. 18 жерминаля Х года (8 апреля 1802 года) Законодательный корпус одобрил его, и уже в следующее воскресенье над Парижем после десятилетнего перерыва раздался звон колоколов.
4 сентября 1943 года Сталин в Кремле принял митрополитов Сергия, Алексия и Николая. Митрополит Сергий предложил собрать архиерейский собор для избрания патриарха. Сталин согласился и спросил о дате созыва собора. Сергий предложил месяц. Сталин, улыбнувшись, сказал: «А нельзя ли проявить большевистские темпы?»
В условиях военного времени для сбора иерархов в Москву были выделены военно-транспортные самолеты. И вот уже 8 сентября 1943 года на архиерейском соборе был избран патриарх. Им стал Сергий Страгородский.
СХОДСТВО И РАЗЛИЧИЯ
Совпадений в истории революций во Франции и в России многие десятки. Так, в августе 1793 года была проведена не только всеобщая мобилизация, но и вообще всеми ресурсами страны стало распоряжаться правительство. Впервые в истории все товары, съестные припасы, сами люди находились в распоряжении государства.
Якобинцы оперативно решили аграрный вопрос, распродав по дешевке конфискованные земли дворянства и духовенства. Причем крестьянам предоставлялась отсрочка выплаты на 10 лет.
Были введены предельные цены на продовольствие. Спекулянтами занимались революционные трибуналы. Естественно, крестьяне начали прятать хлеб. Тогда из санкюлотов стали формироваться «революционные отряды», ездившие по селам и отбиравшие хлеб силой. Так что еще неизвестно, у кого большевики скопировали систему продразверстки – у якобинцев или у царских министров, которые ввели продразверстку в 1916 году, но бестолково провалили ее.
Европейские державы и в 1792-м, и в 1917 году под предлогом наведения порядка во Франции и в России попытались ограбить и расчленить их. Разница лишь в том, что в 1918 году к европейским интервентам присоединились США и Япония.
Как известно, дело кончилось для интервентов плачевно. Большевики «на Тихом океане свой закончили поход», а заодно накостыляли англичанам в Северной Персии. Ну а «маленький капрал» с большими батальонами лихо прогулялся по дюжине европейских столиц.
А теперь стоит сказать о принципиальной разнице между французской и русской революциями. Это прежде всего война с сепаратистами. У нас не только обыватели, но и маститые профессора уверены, что современные границы Франции существовали всегда и жили там исключительно французы, говорившие, естественно, по-французски.
На самом деле с V по Х век Бретань была независимым королевством, потом попала под власть англичан и лишь в 1499 году приняла унию с Францией (стала союзным государством). Антифранцузские настроения оставались в Бретани и к концу XVIII века.
Первая известная нам рукопись на бретонском языке – Манускрипт де Лейде – датирована 730 годом, а первая печатная книга на бретонском – 1530 годом.
Гасконь вошла в состав Французского королевства лишь в 1453 году. Вспомним Дюма: Атос и Портос не понимали д’Артаньяна и де Тревиля, когда те говорили на родном языке (гасконе).
На юге Франции большинство населения говорило на провансальском языке. Первые книги на провансальском языке относятся к Х веку. За многочисленные рыцарские романы провансальский язык называли языком трубадуров.
Эльзас и Лотарингия с 870 по 1648 год входили в состав германских государств и вошли в состав Французского королевства по Вестфальскому миру 1648 года. Население их говорило в основном по-немецки.
В 1755 году корсиканцы во главе с Паоли восстали против владычества Генуэзской республики и стали независимыми. В 1768 году генуэзцы продали остров Луи XVI. В 1769 году французская армия во главе с графом де Во оккупировала Корсику.
Итак, к 1789 году Французское королевство представляло собой не унитарное государство, а конгломерат провинций. Король назначал в каждую провинцию своего губернатора, но реальная власть принадлежала местным феодалам, духовенству и буржуазии. Большинство провинций имели свои Штаты (парламенты), которые осуществляли законодательную власть. В частности, Штаты определяли, какие налоги будет платить население, и сами, без участия королевской власти, собирали их. В провинциях широко использовали местные языки. Даже меры длины и веса в провинциях были отличны от парижских.
Принципиальное различие французских революционеров от русских – отношение к сепаратистам. Керенский в апреле–октябре 1917 года всячески поощрял сепаратистов, давая им права, близкие к независимости, и с апреля 1917 года начал создавать «национальные» части в составе русской армии.
Ну а все французские революционеры – якобинцы, жирондисты, термидорианцы и брюмерианцы – были зациклены на формуле: «Французская республика едина и неделима».
4 января 1790 года Учредительная ассамблея упразднила провинции и отменила все без исключения привилегии местных властей. А 4 марта того же года взамен создаются 83 мелких департамента. Та же провинция Бретань была разделена на пять департаментов.
Если посмотреть на карту, то все крупные «контрреволюционные выступления» в 1792–1800 годах проходили исключительно в бывших провинциях, которые сравнительно недавно были присоединены к королевству и где широко использовались местные языки.
Естественно, что французские историки всегда лезли из кожи, дабы доказать, что гражданская война во Франции носила исключительно социальный характер – республиканцы против монархистов.
На самом же деле даже в Вандее и Бретани население сражалось в основном не за белые лилии Бурбонов, а за свои местные интересы против «тирании Парижа».
Летом 1793 года мятеж подняли южные французские города Лион, Тулуза, Марсель и Тулон. Среди мятежников встречались и роялисты, но подавляющее большинство требовало создания «федерации департаментов», независимой от парижских «тиранов». Сами мятежники именовали себя федералистами.
Мятежников энергично поддерживали англичане. По просьбе Паоли они оккупировали Корсику.
Генералы «революционного времени» 22 августа овладели Лионом, а на следующий день – Марселем. Но Тулон оказался неприступен.
28 августа 1793 года 40 английских кораблей под командованием адмирала Худа вошли в захваченный «федералистами» Тулон. В руки англичан попала большая часть французского средиземноморского флота и военные запасы громадного арсенала. Вслед за англичанами в Тулон прибыли испанские, сардинские и неаполитанские войска – всего 19,6 тыс. человек. К ним присоединились 6 тыс. тулонских федералистов. Командование над экспедиционным корпусом принял испанский адмирал Грациано.
Как видим, конфликт был не столько социальным – революционеры против роялистов, сколько национальным: северян выгнали, а южан (провансальцев) оставили.
В Париже известие о занятии Тулона англичанами произвело потрясающее впечатление. В особом послании Конвент обратился ко всем гражданам Франции, призывая их на борьбу с тулонскими мятежниками. «Пусть наказание изменников будет примерным, – говорилось в обращении, – изменники Тулона не заслуживают чести называться французами». Конвент не стал вступать в переговоры с мятежниками. Спор о единой Франции должны были решить пушки – «последний довод королей».
Под Тулоном республиканцы понесли большие потери. Погиб и начальник осадной артиллерии. Тогда комиссар Конвента Саличетти привел в штаб республиканцев маленького худого 24-летнего корсиканца – артиллерийского капитана Наполеоне Буонапарте. На первом же военном совете тот, ткнув пальцем в форт Эгильет на карте, воскликнул: «Вот где Тулон!» «А малый, кажется, не силен в географии», – последовала реплика генерала Карто. Революционные генералы дружно захохотали. Лишь комиссар Конвента Огюстен Робеспьер сказал: «Действуйте, гражданин Буонапарте!» Генералы замолкли – спорить с братом диктатора было небезопасно.
Дальнейшее общеизвестно. Тулон был взят за сутки, Буонапарте стал генералом.
Победы Наполеона помирили корсиканцев с Парижем, и они приняли власть первого консула Республики.
Первый консул, а затем император Наполеон сделал все, чтобы переварить во французском котле бретонцев, гасконцев, эльзасцев и т.д. Ему еженедельно докладывали сводки об использовании местных языков.
Ну а в начале XIX века использование местных языков во Франции было полностью запрещено законом. Запреты, развитие экономических связей, массовые рекрутские наборы, всеобщее образование (на французском языке) и т.д. сделали Францию к 1914 году моноэтническим государством. Лишь Корсика представляла некоторое исключение.
Большевики же вслед за Керенским «пошли иным путем». Если Наполеон офранцузил народы, веками имевшие свою государственность, язык, кардинально отличавшийся от французского, и т.д., то Керенский и большевики создали искусственные государства типа Украины и Грузии, большинство населения которых не понимало ни украинского, ни грузинского языков.
Ну и последнее сходство французской и русской революций. В 1991 году либералам удалось лишить россиян завоеваний социализма – бесплатного здравоохранения и образования, высоких пенсий, бесплатного жилья и т.д.
А во Франции либералы уже полвека лишают Францию того, что ей дали революция и Наполеон, то есть моноэтнического государства и кодекса Наполеона (1804 года). Они устроили нашествие мигрантов, большинство из которых живут на пособия. Мигранты фактически имеют судебный иммунитет. Введены однополые браки. Под соусом усиления прав женщин и детей роль мужей сведена к функциям мужской прислуги и т.д. и т.п.
Дарья Гармоненко 