Сергей Земляной
 |
 |
|
Рисунок Вадима Мисюка |
CЕГОДНЯ, когда в России идет необъявленная война, которая из фазы вооруженного противоборства на административной границе Дагестана и Чечни перешла в фазу борьбы между бандитским террором и государственным антитеррором, а теперь и в общевойсковую акцию федеральных сил на территории Чечни, которая сочетает непрерывные бомбардировки военных и промышленных объектов с элементами наземной операции и созданием "санитарного кордона", - сегодня жизненную актуальность для нашей общественности приобретает то, что прежде было предметом общего политического интереса. Это относится не в последнюю очередь и к откликам западных интеллектуалов на военную акцию стран НАТО в Югославии, которая разом высветила как шаткость существующей системы международных отношений.
Конфликт на Балканах, оказавшийся в фокусе внимания мирового интеллектуального сообщества, имел своим рефлексивным коррелятом напряженное освоение лучшими умами Запада новых проблем и новых реальностей. "НГ" и "НГС" познакомили своих читателей с образчиками аналитических изысканий интеллектуалов, опубликовав статьи крупнейшего немецкого философа и политолога Юргена Хабермаса "Зверство и гуманность" ("НГ", 02.07.99) и известного "западно-восточного" мыслителя словенца Славоя Жижека "Дилемма Косово" ("НГС", 14.04.99). Однако, несмотря на свои превосходные качества, эти работы, разумеется, никоим образом не исчерпывают диапазон исследований и духовных инициатив западных интеллектуалов в связи с конфликтом в Югославии. Задача данного материала - дать несколько более широкое представление о них.
* * *
В основе оценок мировых событий и тенденций, включая оценки философские, лежат, очевидно, более общие мировоззренческие и политические позиции. В случае с военной акцией стран НАТО в Югославии оценки, даваемые западным интеллектуальным сообществом, широко варьируются - от прославления этой акции как крестового похода Запада во имя гуманности, права и справедливости до ее развенчания как проявления цивилизованного зверства и государственного терроризма. Но есть в этих оценках и один - правда, только один - общий момент: это разочарование в голубоглазом пацифизме. После Косово западные интеллектуалы практически единодушно пришли к выводу, что в долгосрочной исторической перспективе война останется неизбежностью, хотя радикально поменяет свои формы. Тем самым была проиллюстрирована иллюзорность таких тезисов знаменитого итальянского ученого и писателя Умберто Эко: "Современный мир смотрит на войну совершенно иначе, чем еще было принято в начале века, и если кто-нибудь сегодня надумает воспевать войну как гигиену мира, то он войдет уже не в историю литературы, а разве что в историю психиатрии". И далее: "В обществе перманентной межконтинентальной миграции, мгновенной трансляции информации и сверхскоростных транспортных магистралей, без которых немыслима современная военная технология, - в этом обществе война оказывается невозможной и нецелесообразной. Война противоречит причинам, по которым она, собственно, и может быть начата". Подобные воззрения сегодня не в чести: по нынешней логике западных интеллектуалов, после Косово долг мыслящих людей - признать неизбежность войны, даже если имеются альтернативные ей решения. Война в ХХI веке останется в арсенале мировой политики еще очень и очень долго. Но какая война?
На этот вопрос дал четкий рамочный ответ Юрген Хабермас: "Конечно, "воздушные удары" альянса кое-кто хотел бы представить чем-то иным, нежели война традиционного характера. <...> Это означает отказ от ведения тотальной войны, которая определила физиономию идущего к своему концу столетия". Тотальная война (образ которой, согласно Жану Бодрийару, "в истерии масс-медиа выполняет функцию архаического подсознательного") в том ее понимании, в каком ее впервые концептуально представил Эрих Людендорф и реализовал Адольф Гитлер, - это война на полное уничтожение противника, не знающая различий между фронтом и тылом, между военнослужащими и гражданским населением, предполагающая тотальную мобилизацию всех людских и материальных ресурсов на военные цели.
В отличие от этого современная война, какую Запад вел в Югославии на пороге ХХI века, - это война локальная и ограниченная. Ее главная цель - не уничтожение противника, а его устранение и приручение, так сказать, введение в основное русло западной цивилизации. Отталкиваясь еще от войны в Персидском заливе, Жан Бодрийар прозорливо указывал: "Война типа нынешней, война превентивная, берущая на испуг, карательная есть предупреждение всем и каждому не впадать в крайности и мерить себя той же меркой, что и всех вокруг (комплекс миссионерства); по правилам этой игры каждый должен выступать не в полную силу и вводить в войну не все имеющиеся в его распоряжении средства. Сила должна оставаться виртуальной, демонстративной, сохранять, так сказать, невинность". Эти черты современной локальной войны были усугублены конфликтом на Балканах. Война Запада в Югославии есть война при подавляющем превосходстве одной из сторон, которое обессмысливает само понятие военной победы: победитель был известен заранее и наперед увенчан лаврами СМИ. Технологический аспект этого превосходства позволил странам НАТО поставить немыслимую прежде задачу ведения военных действий без потерь: "Важнейший урок последних американских боевых операций, от "Лисы в пустыне" против Ирака в конце 1998 г. до нынешних бомбардировок Югославии, заключается в том, что они обозначили начало новой эры в истории войны - эры битв, в которых наступающая сторона действует при условии, что она не будет нести потерь" (Славой Жижек). Впервые в истории категорией описания войны становится безнаказанность одного из противников.
Наконец, современная война в ее западной редакции - это анонимная война без прямого физического контакта воюющих: единственным, что соединяло натовских летчиков, чьи самолеты наводились на цели спутником, с их "противником", были лазерный прицел и сами бомбы. Перефразируя Жана Бодрийара, можно сказать: тот факт, что натовские летчики никогда не видели своих жертв, компенсируется тем фактом, что последние никогда с ними не воевали, ибо попросту не могли этого сделать. Военные задачи в рамках операции НАТО в Югославии из человеческих превратились в технологические.
Коренным образом изменились и мотивировки войны. На протяжении ХХ века явно или скрыто господствовали мотивировки войны, которые праворадикальный политолог Ханс Фрайер в свое время описывал следующим образом: "Чтобы существовать среди других государств, государство нуждается в сфере захвата вокруг себя. Чтобы существовать, оно должно завоевывать". И далее: "Всякая политика есть продолжение войны иными средствами". Вооруженное вторжение в Югославию Запад мотивировал совершенно по-иному, исходя прежде всего из американской идеологии политики "защиты прав человека": "США практикуют глобальное соблюдение прав человека как национальную миссию мировой державы, которая преследует эту цель, предпосылая ей политику с позиции силы" (Юрген Хабермас).
Иными словами, Запад под руководством США предпринял военную акцию на Балканах под флагом защиты прав человека, конкретно - албанского национального меньшинства, поправ при этом государственный суверенитет Югославии. Жан Бодрийар говорит в аналогичной связи о западной политике "согласованной редукции" в современном мире всего Иного, отличного от стандартов европейской и североамериканской демократии: "Таким образом, наши войны представляют собой не столько вооруженное столкновение, сколько приручение планетарных сил рефракции (в данном случае - отклонения от нормы. - С.З.), сопротивления, неконтролируемых элементов". В разряд последних Западом несколько запоздало был зачислен и Слободан Милошевич. Славой Жижек отметил и другой важный аспект этой редукции "неконтролируемых элементов" к Новому Мировому Порядку: речь идет еще и о создании однородно благоприятной среды для экономической экспансии западных транснациональных компаний, о насаждении с этой целью военной силой "новой глобальной морали".
Фактически в основу вышеупомянутой "новой глобальной морали" и отвечающей ей глобальной правовой концепции Западом был положен примат космополитических прав человека над международным правом, опирающимся на фундаментальную категорию государственного суверенитета. Иными словами, примат Всеобщей декларации прав человека над Уставом ООН. Великий языковед современности Ноам Чомски заявил: "Существует расхождение, если не прямое противоречие, между правилами мирового порядка, положенными в основу Устава ООН, и правами, сформулированными во Всеобщей декларации прав человека - второй опоре мироустройства, установленного по инициативе США после Второй мировой войны. Устав запрещает применение силы, нарушающее государственный суверенитет. Декларация же защищает права индивидуума от государственного подавления. Проблема "гуманитарного вмешательства" проистекает из этого расхождения". В этот зазор и "втиснулся" блок НАТО со своей операцией в Югославии. Таким образом, главным героем на мировой арене становится уже не суверенное государство, а суверенный индивидуум, выступающий в качестве гражданина мира со своими неотъемлемыми правами, на которые государство не вправе покушаться. На смену миропорядку, основанному на международном праве, Запад готовит пришествие миропорядка, основанного на праве космополитическом, мирогражданском. Западные интеллектуалы великолепно сознают, что такая смена - это не только вопрос силы, но вопрос морали, воспитания: "Трудный переход от классической политики с позиции силы к мирогражданскому состоянию через пропасть нынешнего вооруженного конфликта мы понимаем как процесс обучения, с которыми надо справиться сообща" (Юрген Хабермас).
Повышенный концептуальный интерес западных интеллектуалов вызвало причудливое смешение реального и виртуального в военных конфликтах последнего времени: "Все перемещается в сферу виртуального; и то, с чем мы теперь имеем дело, - это чисто виртуальный апокалипсис, гораздо более опасный по своему исходу, чем Апокалипсис реальный" (Жан Бодрийар). Можно сказать, не опасаясь впасть в преувеличение, что реальность во время косовского конфликта вела себя таким образом, чтобы облегчить ТВ изготовление своих собственных виртуальных копий, порой не имеющих ничего общего с оригиналом. Так, существует версия, что российским десантникам потому удалось опередить натовцев и захватить аэродром в Приштине, что американцы на час задержали ввод военных сил союзников в Сербию ради того, чтобы CNN смогла запечатлеть это событие.
Таков специальный эффект, связанный с вторжением Иной Реальности в мир, где реальное порой кажется непрофессиональным комментарием к виртуальностям, созданным высокими профессионалами. Об этом убедительно писал Жан Бодрийар еще в 1991 г.: "В этом смысле весь мир находится в процессе интеллектуализации, включая военных. Посмотрите, как они рассуждают, как нанизывают объяснения, рассыпаются в доказательствах, погружаются в технические нюансы (война потихоньку превращается в технологический маньеризм) или углубляются в деонтологию чистой войны (деонтология есть раздел этики, рассматривающий проблемы долга и должного. - С.З.), войны электронной, без сучка и задоринки. <...> Их war-processors, их радары, их лазеры, их мониторы делают переход к войне ненужным и невозможным. <...> Означает ли это, что нам следует поздравить себя с тем, что техника war-prоcessing привела к исключению долговременности и ожесточенности из военных действий? Только в известной степени, поскольку задержка войны на неопределенный срок сама чревата губительными во всех отношениях последствиями. <...> Война, превратившаяся в информацию, перестает быть реальной войной и становится войной виртуальной".
И последнее. Некоторые из консервативно настроенных интеллектуалов Запада в связи с особой позицией, занятой Россией в вопросе о конфликте на Балканах, восстанавливают старую тему, заявленную еще маркизом де Кюстином, о непроходимой границе между Россией и Европой, Россией и Западом. Так, Андре Глюксман в публикуемом ниже тексте рассуждает о "разных концепциях дозволенного и запрещенного, гуманного и бесчеловечного" по разные стороны границы бывшего Советского Союза, вводит понятие "ментальной границы". И с этим обертоном нынешней дискуссии в западном интеллектуальном сообществе об уроках и последствиях локальной войны в Югославии тоже нужно считаться.
Вниманию читателей предлагаются тексты Андре Глюксмана, Гарольда Пинтера (в сокращении) и Марека Хальтера. Материалы Глюксмана и Хальтера подготовлены при содействии Александра Бангерского специально для "НГ" и публикуются впервые.
Андре Глюксман
ЕДИНАЯ ЕВРОПА РОДИТСЯ В ПРИШТИНЕ
Рискуя шокировать многих из читателей вашей газеты, скажу: я одобряю действия НАТО в бывшей Югославии, и как представитель интеллигенции я беру на себя ответственность за то, что уже несколько лет открыто призывал к этому. Ни для кого не секрет, что кризис в Косово противопоставил общественное мнение европейского сообщества (кроме Греции), с одной стороны, и России - с другой. Одно и то же событие было расценено совершенно по-разному, с чувствами как нельзя более противоречивыми. Одних волновали страдания 90% косоваров, других беспокоила исключительно судьба сербов под бомбами НАТО.
Бесполезно скрывать, что столь серьезное расхождение предвещает сложности в будущем. Речь идет не только о Приштине и Белграде, но о нормах, действующих в Европе. Похоже, по разные стороны границ бывшего Советского Союза мы еще придерживаемся разных концепций дозволенного и запрещенного, гуманного и бесчеловечного. Можно ли свести это явное недоразумение к пустяку, возникшему из-за недостатка информации или в результате преходящей вспышки раздражения? Насколько глубока ментальная граница? Вот вопрос, который касается общей судьбы Европы "от Атлантики до Урала".
Вот уже десять лет Милошевич выгуливает свою армию, опустошая Югославию. Нужно было его остановить еще во время осады Вуковара, первого города-мученика. Наше опоздание было оплачено жизнями 200 000 боснийцев. Недооценка национал-коммунистической дикости идеологически обезоруживала нас, о чем свидетельствует то всеобщее глубокое изумление, которое вызвала массовая депортация косоваров. Мои оговорки касательно военных действий НАТО, таким образом, прямо противоположны тем, которые выдвигают сторонники сербов, безоговорочные пацифисты и те, кто ностальгирует по Берлинской стене. Я считаю, что нужно было реагировать раньше, жестче и не исключать с самого начала угрозу наземного вмешательства: шестью неделями позже НАТО пришла к этому, и противник покорился.
Я проезжал по Хорватии осенью 1991 г. Я был в Дубровнике, когда сербская артиллерия обстреливала францисканские монастыри XV века и гостиницы, забитые беженцами. Я был в Осиеке под огнем югославских "катюш" и видел страшные призраки Вуковара. Уже тогда я видел больницы, вспоротые орудийными снарядами, религиозные святыни и центры культуры: церкви, театры - подвергнутые методичному разрушению. Когда спустя месяцы я видел пепел тысяч и тысяч томов национальной библиотеки в Сараево, я уже не удивлялся: этнические чистки властвуют над телами и душами; людей убивают только за то, что они не родились сербами; даже символы, память и надежды оказываются под угрозой. Пусть те, кто не потерял жизнь, потеряют всякий смысл жизни - такова первая заповедь тех, кто, практикуя этнические чистки от имени "Великой Сербии", развязывает чудовищную расовую войну.
Остановить этот всплеск жестокости любыми средствами, включая военные! В 1991 г. мы, кучка единомышленников, публично призывали Европу вмешаться, дабы главы государств, собравшиеся тогда в Маастрихте, скрепили подписью договор в Дубровнике и провозгласили на нашем континенте запрет на разорение городов и истребление невинных. Напрасно: Миттеран и Мейджор были на стороне сербов; Буш надеялся, что пламя утихнет само по себе. Долгие годы безразличие элиты было всеобщим: лишь редкие репортеры, журналисты, врачи, малочисленные представители интеллигенции будоражили общественное мнение. И вот - с каким опозданием! - первый отрезвляющий урок: крики униженных и оскорбленных, как ни пытались их заглушить, мало-помалу, несмотря на молчание и слепоту сильных мира сего, не дали распространиться злу.
Война в Хорватии, война в Боснии, цепь убийств, достигшая кульминации в Сребренице (лето 1995 г.), где генерал Младич осматривал трупы на глазах у всего мира, - не предстанет ли это на всеобщее обозрение прежде, чем наши правители применят силу? В то время как широкая общественность возмущается и проявляет нетерпение, европейские вельможи дремлют. Урок второй: если совершается преступление против человечества, делайте ставку на телезрителей, а не на тех, кто облечен властью. В наше время "общественная совесть" проявляется в верхах только после того, как она отстоялась в среде людей, непричастных к власти.
Европейцы не верят своим глазам, они не видели подобных ужасов на своей земле со времен Сталина и его массовых депортаций целых народов - о, татары и чеченцы! Война, развязанная Белградом, на других континентах - явление обычное. Европа забыла эту скверну - мародерство, поджоги, депортации, затрагивающие всех, в том числе женщин и детей. В десятилетнем послужном списке Милошевича нет великих сражений, разве что осажденные, обезлюдевшие, стертые с лица земли деревни и города. От Вуковара до Приштины сколько имен - столько призраков. Использовать простых людей как мишень для снайперов, как заложников для дипломатических торгов, как щит в стратегических маневрах, как орудие в войне с соседями (ценой сотен тысяч изгнанных) - значит вести войну против гражданского населения. Усиленная политико-религиозным и политико-этническим террором, она приближает нашествие чумы, которая может поглотить XXI век.
С объявлением поражения белградской мафии - при незаменимой помощи Соединенных Штатов и, будем надеяться, России - Европа, наконец выметая сор из своих дверей, решает двойной вопрос - почему и как:
- проблема права: во имя чего? Во имя принятия срочных мер. Перед лицом вопиющего кошмара. Не дожидаясь разрешения ООН. Когда вьетнамские коммунисты заполонили истекающую кровью Камбоджу и положили конец геноциду красных кхмеров, еще больших коммунистов, чем они сами, кто осудил их, кроме как на словах? Официально они нарушили суверенитет независимого государства, фактически - мир облегченно вздохнул. И наоборот, допустив геноцид народа тутси (1994 г.), ООН уважила суверенитет Руанды, но, безусловно, стала соучастницей преступления (понадобилось 5000 солдат, чтобы спасти миллион жертв). Один лишь Клинтон извинился. В случаях крайней бесчеловечности виноват тот, кто попустительствует, а тот, кто преграждает дорогу в ад, заслуживает оправдания. Действия НАТО законны по той единственной и непререкаемой причине, что надо было действовать, а никто этого не сделал;
- проблема создавшегося положения: как? Как бы ни была справедлива цель военной операции, но, если используемые в ней средства становятся причиной еще большего зла, чем то, против которого она направлена, она противозаконна. Трудно добраться до армии, скрывающейся среди населения, активно или пассивно сопричастного ей, подобно живому щиту из заложников (Косово), нужно было изобрести стратегию, которая бы поразила военный каркас и максимально щадила бы жителей. Отсюда и неслыханная новизна современных бомбардировок, точность которых, несмотря на ошибки, не имеет ничего общего с бомбардировками во время Второй мировой войны или во Вьетнаме.
Наше право на вмешательство - это всего лишь право на контрвмешательство. Это Милошевич бросил гражданское население на произвол судьбы. Это расистское варварство вызвало необходимость в гуманитарной контрвойне. Довольно Гитлера, Сталина и их последышей! Милошевич дошел до предела: 90% жителей Косово страдают от того, что к ним приклеен ярлык "несербы". Когда кого-то убивают только потому, что он родился на свет, это преступление против человечности. Евреи, тутси, косовские албанцы... Если этнические чистки станут законными, наш континент вновь на погибель себе обратится в горящую и выжженную землю. В конце века, отягощенного не одним жутким экспериментом, демократические государства на этот раз объединились, чтобы вычистить чистильщиков. Давайте помечтаем: единая Европа от Бреста до Владивостока, возможно, родится в свободной Приштине.
Капитуляция Милошевича несет тройную добрую весть. Первое: победа справедливости. А судит кто? - возразите вы. Я отвечу: те, кого это больше всех касается, мученики Косово, те, кто под угрозой оружия подвергался массовому изгнанию, кого планомерно истребляли. Они всегда одобряли натовские бомбардировки, даже тогда, когда из-за них подвергались страшным контрударам. Сегодня они вновь обретают свои дома и свое достоинство. Второе: победа европейской законности. После 1945 г. строительство Новой Европы начиналось с запрета депортаций. Таков был принцип примирения Германии с Францией, потом с Польшей, потом с Чехословакией... В Приштине мы празднуем третью кончину тоталитарных методов. Третье: победа мира во всем мире. Москва и Пекин проявили разум и не втянулись в новую холодную войну. Милошевич обломал зубы, мечтая мобилизовать две трети планеты во имя слепой "славянской солидарности" и не менее фантастического антиимпериалистического альянса. Ни европейские тиранчики белградского образца, ни заштатные диктаторы вроде Фиделя Кастро, ни жертвующие собственным народом, подобные тем, кто запустил северокорейскую ракету, теперь не решают судьбу мира. Уф...
Гарольд Пинтер
МЫ - БАНДИТЫ, ВИНОВНЫЕ В УБИЙСТВЕ
<...> Что такое моральный авторитет? Откуда он берется? Как его добиться? Кто наделяет вас моральным авторитетом? Как убедить других, что вы им обладаете? Вы не в состоянии это сделать. Можете не беспокоиться. То, чем вы обладаете, - это власть. Бомбы и власть. В них и состоит ваш моральный авторитет.
До того, как Запад начал вести переговоры с Армией освобождения Косово и тем самым придал моральный авторитет повстанческому движению, число жертв политического насилия в Косово было меньше, чем в Северной Ирландии за предыдущие десять лет. Подумайте об этом.
<...> Сорок дней бомбардировок в этом, самом большом со времени Второй мировой войны конфликте вызвали у британского народа и средств массовой информации поразительно мало вопросов. Образы реальных и ужасных бедствий косовских албанцев вызывают у нас эмоциональную реакцию, поскольку мы чувствуем, что имеем право вмешаться и что эта наша готовность как-то ответить на раздающиеся из Косово призывы о помощи и поддержка бомбардировок имеют моральный эквивалент.
Слишком мало спрашивают политиков, мастеров манипулировать общественным мнением и представителей натовского командования о том, что им было известно. Они знали, что с началом бомбардировок должна была немедленно начаться большая этническая чистка в Косово как часть заранее запланированной операции сербских военизированных формирований. Донесения разведки свидетельствовали, что чистка близится, но руководители НАТО заявляют, будто не имели представления о том, что она примет такие масштабы. Но не нужно было иметь спутники-шпионы, чтобы знать, что еще в октябре, когда НАТО в первый раз угрожала бомбить Сербию, Воислав Шешель, этот отвратительный вице-президент и, как подозревают, военный преступник, пообещал в парламенте, что, как только упадут первые бомбы, "все албанцы будут вышвырнуты из Косово". <...>
Никто не оспаривает того факта, что косовских албанцев жестоким образом изгоняли. Но спрашивал ли кто-нибудь: ответственно ли сбрасывались бомбы (если бомбы можно сбрасывать ответственно)? НАТО возложила вину за исход албанцев исключительно на сербов и проявила цинизм по отношению к истине.
Правительство твердит, как заклинание: "Мы говорим правду. Они лгут". <...> Давайте разберемся с нашей ложью - с той, например, которая содержится в письме от 12 апреля в Международную федерацию журналистов: югославское телевидение бомбить не будут. Через десять дней его бомбили, погубив два десятка жизней. Поскольку НАТО "всегда говорит правду", у этих мирных людей не было никаких оснований предполагать, что они могут погибнуть. Представитель НАТО Джейми Шиа оправдывался тем, что белградское телевидение проявило "терпимость к жестокости".
"Терпимость к жестокости". Запомним эти слова и вспомним их. Если конфликт будет углубляться. Если он будет длиться месяцы или годы. Терпимый Тони Блэр пожал плечами по поводу этих смертей, не произнеся ни слова сожаления.
Какими бы отвратительными ни были передачи сербского радио и телевидения, в Женевской конвенции совершенно четко сказано, что допускается убивать только тех мирных граждан, которые непосредственно вовлечены в военные действия. Девушка-гримерша, которая была убита в телецентре, держала в руках пудреницу, а не автомат Калашникова.
Не важно, что сербские военизированные силы совершили гораздо больше убийств. Игнорируя ООН и все общепринятые принципы международного права, "19 демократических стран", как неверно называет себя НАТО, могут вмешиваться по гуманитарным основаниям только в том случае, если их собственный моральный авторитет - выше подозрений. Сошлемся на факт, относящийся к члену НАТО - демократической Турции: 1,4 миллиона курдов подверглись чистке гораздо худшей, чем косовская, и включавшей в числе прочего бомбардировку собственных граждан с воздуха. <...>
Ни одна воздушная война никогда не достигала своих целей без наземного наступления, и никакой натовский протекторат - если что-то останется в Косово после такого наступления - не поможет возвращению этнических албанцев. В соседней Боснии, несмотря на присутствие десятков тысяч натовских солдат, лишь 78 тысяч из 1,2 миллиона человек, изгнанных войной, смогли вернуться в свои дома.
Таковы факты, которые нам необходимо осмыслить. И тогда мы поймем, что Тони Блэр ведет нас в крестовый поход ханжей, в котором видимость моральной цели придается полной пустоте.
Если же наша сосредоточенность на Милошевиче не есть лицемерие, то мы рискуем оказаться в состоянии перманентной мировой войны. Господа Блэр и Клинтон должны будут и далее вести себя как гуманитарные акулы, которые все время плывут и глотают гадких мелких рыбешек, где бы они ни появлялись, - но только не крупных рыб, таких, как Турция или Китай, пожалуйста! Тогда нам, может быть, действительно пора оборотиться на самих себя.
Марек Хальтер
УРОКИ КОСОВО
Прежде всего хочу подчеркнуть следующий факт: Слободана Милошевича после того, что он совершил как в Боснии, так и Косово, можно считать преступником. И в силу этого, так же как и в случае с Аугусто Пиночетом, я был за судебное преследование. Преследование Международным трибуналом, которое должно было быть возбуждено до любого военного вмешательства. Именно поэтому в своей статье во французской прессе от 30.03.99, перепечатанной затем другими газетами мира, я высказался против бомбовых ударов НАТО по Югославии.
И для этого у меня было несколько оснований. Во-первых, когда идет борьба за права человека, то эти права желательно соблюдать самим. Во-вторых, бомбы не выбирают между "злыми" и "справедливыми". И оснований убивать "справедливых" сербов не было - по тем же причинам, что и убивать "злых". И наконец, опасно убеждать весь мир, что война может быть чистой. Все войны грязны, потому что они приносят смерть.
Это не ставит под сомнение событие, которое в будущем могло бы оказаться значительным: впервые в истории главы государств и правительств приняли решение, ссылаясь не на непосредственный экономический или политико-стратегический интерес, а на мораль. Это может послужить прецедентом, и политические деятели, склонные к тоталитарной власти и несоблюдению основных прав человека, должны будут отныне помнить об этом.
В продолжение анализа скажу, что мне было ясно: Россия, отстаивающая сегодня те же универсальные ценности, которые послужили предлогом для западного вмешательства в Югославии, должна была к этой акции присоединиться. Поэтому я использовал свои скромные возможности для того, чтобы это было сделано, и очень рад констатировать, что после моих многочисленных статей и попыток повлиять на события Россия была приглашена на встречу в Кельне.
Самое срочное сегодня - это установить мир на Балканах, возвращая сотни тысяч жителей Косово, насильно выгнанных из собственных домов, восстанавливая страну, разрушенную войной, и вводя свободу слова в Югославии, чтобы позволить сербским демократам взять в свои руки судьбу страны. И я полагаю, что назначение на пост временного губернатора Косово моего старого друга, доктора Кушнера, является первым шагом в этом направлении. Я хорошо знаю его позиции, а также его непреклонность относительно принципов правосудия, которые мы вместе с ним поддерживаем. Я надеюсь, что Россия поможет ему в этой нелегкой задаче.
И еще: о соотношении войны виртуальной и войны реальной. Скажу просто, что они всегда смешивались. Вспомните Кутузова перед сражением под Бородином в "Войне и мире" над картами, далеко от боевых действий. В то время еще не было компьютеров, но это не помешало ему быть в виртуальности по сравнению с Наполеоном, который вел войну реальную, объезжая на коне свои батальоны. Сражение было выиграно Кутузовым.
Любое событие, и прежде всего событие, вовлекающее миллионы людей, является уроком. Сумеем же воспользоваться им.
