Петит

ВЗЛЕТ и разгром советской социологии 50-60-х гг. - проблема, которая давно породила множество мифов и сама стала одним из мифов отечественной общественной мысли. Интереснейшая книга на эту тему издана под редакцией Геннадия Батыгина (Российская социология шестидесятых годов в воспоминаниях и документах. - СПб.: Русский христианский гуманитарный институт, 1999, 683 с.). Основную часть работы заняли воспоминания действующих лиц того периода - Юрия Левады, Геннадия Осипова, Ильи Кона, Татьяны Заславской, Лена Карпинского, Бориса Грушина, Льва Оникова, Александра Галкина, Эдварда Араб-Оглы, Леонида Гордона, Юрия Давыдова, Игоря Бестужева-Лады и других. Вторая часть книги представлена документами - от постановлений Политбюро ЦК КПСС до писем и записок "заинтересованных лиц" и сторон в ЦК по поводу социологии.

Сборник дает блестящую картину ситуации в гуманитарных науках СССР в брежневское время. Ошибаются те, кто думает, что это было время тотальных репрессий и запретов. Позволено было многое, важно было правильно угадать пределы допустимого. На мой взгляд, проблема тогдашних социологов заключается в том, что практически никто не мог и не хотел этого делать.

Одновременно это было время продиктованных государством очень жестких "правил игры", которые ни в коем случае нельзя было нарушать. Интересные описания данной ситуации есть практически во всех приведенных в книге воспоминаниях наших ведущих социологов. В целом сборник прекрасно демонстрирует нравы и порядки, существовавшие в постсталинском Советском Союзе. (Подробный обзор этой книги был опубликован в "EL-НГ" # 37 от 23.09.99.)

ИЗДАНИЕ на русском языке доклада американского исследователя Стивена Коэна (Коэн С. Изучение России без России. Крах американской постсоветологии. - М.: АИРО-ХХ, 1999, 48 с.) демонстрирует, что в США есть ученые, которые искренне хотят понять суть происходящего в посткоммунистическом мире и, в частности, в нашей стране. В начале 80-х гг. многие западные исследователи отбросили за непригодностью тоталитаристскую модель советской системы, но через 10 лет вернулись к ней - так было удобнее, нежели заниматься обоснованием более серьезных концепций. Вместе с этой моделью исследователи стали ориентироваться на учение о переходном периоде который "представляет собой не только своего рода ученую ортодоксию (главным образом для аспирантов), но и конформистский способ для обобщающих суждений о России. Этот способ мышления соответствует не только сегодняшнему состоянию общественных наук, но и господствующим американским идеологическим и политическим догматам, характерным для эпохи, наступившей после окончания холодной войны...". Коэн указывает, что ориентация ученых, а вслед за ними и правительства США на данную модель привела к одному из самых сокрушительных крахов в американской внешней политике. Автор рассматривает характерные черты теории перехода применительно к России и показывает его недостатки.

С НАЧАЛА июня этого года действует коллективная стратегия ЕС в отношении нашей страны (Коллективная стратегия Европейского Союза по отношению к России. - Кельн, ЕС, 1999, 32 с.). Основными стратегическими целями Брюсселя являются содействие стабильной, открытой, плюралистической демократии в России, управляемой на принципах правового государства и опирающейся на процветающую рыночную экономику, а также обеспечение стабильности в Европе, укрепление безопасности в мире и принятие вызовов стоящих перед нашим континентом путем интенсификации сотрудничества с Россией. ЕС предлагает России свой опыт формирования современных политических, экономических, социальных и административных структур, признавая при этом, что основную ответственность за Россию несет сама Россия.

В.Р.

В РОССИЙСКОЙ государственной библиотеке (ул. Воздвиженка, 3/5, 3-й подъезд, 3-й этаж) 12 октября открывается выставка китайской книги, посвященная 50-летию КНР. Ядро выставки составляют ксилографические издания "Нормативных историй" (чжэнши), начиная с сочинения Сыма Цяня "Исторические записки" до "Истории династии Сун"; "Описания местностей" (дифанчжи), представленные историко-географическими описаниями провинций эпохи Цин; сочинения каждого из основных разделов Даосского и Буддийского канонов и другие редкие издания. Вторая часть экспозиции будет посвящена истории российской синологии XIX-ХХ вв. Особая ценность выставки состоит в том, что на ней впервые будут представлены в таком объеме китайские ксилографы и китайский лубок, изображающий сценки из провинциальной жизни. В церемонии открытия примут участие посол КНР в России г-н У Тао и министр культуры РФ г-н В.К. Егоров.

СЕГОДНЯ в нескольких странах одновременно должна состояться презентация книги "Письмо к шести миллиардам", издание которой курировалось ООН. Именно сегодняшний день был выбран в качестве условной даты, когда население Земли должно перевалить за шесть миллиардов. Книга представляет собой собрание писем 14 известных писателей и журналистов со всего света, адресованных шестимиллиардному землянину, родившемуся 12 октября. Не обошлось без конфуза: предисловие к книге, которое написал генеральный секретарь ООН Кофи Аннан, было срочно отозвано из набора, когда выяснилось, что одним из авторов книги является британский писатель Салман Рушди - опальный автор "Сатанинских стихов", вынужденный скрываться от исламских фанатиков после смертного приговора, объявленного ему десять лет назад духовным лидером Ирана аятоллой Хомейни. В своем письме Рушди предупреждает шестимиллиардного землянина об опасностях новых религиозных войн и конфликтов, подстерегающих человечество в наступающем тысячелетии, и приводит в качестве примера такие страны, как Иран и Ирак. Представитель ООН объяснил, что предисловие Кофи Аннана выглядело бы в данном случае дипломатически некорректным, притом, что речь не идет о каких-либо концептуальных разногласиях с авторами сборника.

В Иране конфисковывают книги

ПО СООБЩЕНИЯМ местных иранских газет, в стране началась кампания изъятия книг и учебников из книжных магазинов и университетских библиотек. Изъятию подлежит учебник истории для второго года обучения. Причина - неправильное толкование в учебном пособии иранской истории. Автор запрещенного учебника - Эммадеддин Баги. Он входит в число публицистов, сотрудничавших с либеральной газетой "Нешат", закрытой недавно иранскими властями. Помимо запрета на учебник истории, началась кампания изъятия из магазинов книги "Второе сумасшествие" Паяма Дадеги. Министерство культуры и исламской ориентации ИРИ считает, что в книге содержатся "нападки на религиозные ценности". Власти приостановили действие лицензии издательскому дому "Нарендж", в котором издана эта книга.

Вечер Дарка

ВОСЕМНАДЦАТОГО октября (понедельник) в литературном салоне "Премьера" (ул. Новорязанская, 29, стр.5, вход через Милютинский садик, м. "Бауманская") состоится вечер прозаика, критика и автора нашей газеты - Олега Дарка. Начало вечера в 18.00.

В ПАРАДНОМ зале Российского фонда культуры (Гоголевский бульвар, 6) 20 октября состоится презентация второго поэтического сборника "Новые имена", изданного в рамках одноименной международной благотворительной программы и Российского фонда культуры (М.: Издательский дом "Гамма", 1999). Самой программе в этом году исполняется 10 лет.

НА ПРОШЕДШЕМ в Нью-Йорке аукционе "Сотбис" были распроданы книги, письма и прочие архивные материалы, принадлежавшие американским писателям-битникам Аллену Гинсбергу, Джеку Керуаку и Уильяму Бероузу. Сумма, вырученная за проданные лоты, составила 675 тыс. долларов. Губная гармошка Аллена Гинберга ушла за 12, 5 тыс. долларов.

ОЧЕРЕДНОЕ заседание "Эссе-клуба" (Берсеневская наб., 20, Российский институт культурологии, конференц-зал) 19 октября (вторник) обещает быть особенно интересным. На нем состоится презентация трех книг: "Елена Блаватская" Александра Сенкевича, "Русская литература начала ХХ века и оккультизм" Николая Богомолова, а также выдвинутой на "Малый Букер" и уже ставшей скандальной книги Олега Шишкина "Битва за Гималаи". По традиции клуба вокруг каждой представляемой книги будет организована концептуальная дискуссия с участием авторов. Мероприятие получит дополнительный подтекст, учитывая отпразднованный недавно 125-летний юбилей со дня рождения Николая Рериха. Начало заседания в 19.00. Клуб открыт с 18.00.

EL-НГ

АЛХИМИКИ, предтечи поэтов-символистов, у которых и сотни лет назад "роза кивала на девушку, а девушка на розу", любили золото вполне бескорыстно. Не за цену, а за совершенство. За то, что похоже на солнце, царя, льва, силу, власть, сияющего дракона и подлинное бессмертие.

Другое дело серебро - лунное, чуть тускловатое, словно сияние его не вывернуто наружу, а обращено внутрь себя. В нем нет неотменимой властности злата, но есть тонкая рефлексия и холодная неспешность.

Не знаю, было ли все это на уме у Станислава Рассадина и редакторов издательства "Текст", когда они придумывали "серебряную серию" карманных поэтических однотомничков, но вот результат: две первые книжки - Баратынский и Вяземский - уже вышли, три другие (Давыдов, Дельвиг, Бенедиктов) подготовлены и выйдут в близком времени.

Общая формула на форзаце: "Поэты - современники Пушкина составляют тот живой фон, вне которого сам Пушкин выглядит просто счастливой случайностью русской культуры. Просто их имена не самые первые, которые приходят на память. Мы гораздо богаче, чем думаем сами"

И впрямь. Помню, как-то однажды у каталожных ящиков Ленинки меня поучал чудаковатый профессор: "Мы от богатства расточительны. Кто такой Золя? На русский счет не больше Короленки. А французы и его в первый ряд!"

Однако Рассадин, снабдивший каждый маленький томик краткими предисловием и послесловием, не только лишь выводит на показ первоклассных, но не "школьного круга" поэтов. В жизни и творчестве каждого из них критик старательно высвечивает тусклый серебряный блеск. Тему сумерек, столь родную для Баратынского и временами возникающую у Вяземского ("сумерки немой мечты моей"). Утомленность жизнью, что так понятна в человеке, пережившем все свое поколение и стариком испытавшем опыт полного одиночества: "Не я ли искупил ценой страданий многих Все, чем пред промыслом я быть виновным мог? Иль только для меня своих законов строгих Не властен отменить злопамятливый Бог?" (Вяземский). Молитвенное осознание собственного бессилия: "Заблуждений земли Мне забвенье пришли И на строгий твой рай Силы сердцу подай" (Баратынский).

Нехитро было серебрить латунь своих стихов, когда весь век сделался серебряным. Для того в конце концов и учительствовали серебряных дел мастера вроде Брюсова или Мережковского, чтобы наладить массовый выпуск поэтической бижутерии. Другое дело - серебро поколения 1790-х, серебро самородное и живое, алхимически претворяющее самую суть стиха и глубоко - нутро стихотворца.

А.Г.

ЧТО такое женская проза? Бродский, например, считал величайшим поэтом Цветаеву, а некий советский литератор недавно сообщил, что женщина в принципе литературой заниматься не может. Но если отвлечься от экстремальностей, то насколько правомерно объединять классический роман Джейн Остин, полупорнографическую прозу Полин Руж (впрочем, в данном случае не стоит забывать, что речь идет о мистификации: Полин Руж - такой же фантом, как Черубина де Габриак), готику Энн Радклифф, мягкую женственность Пьеретты Флето, философскую сосредоточенность Симоны де Бовуар и авангардистский экстремизм Людмилы Петрушевской? Коль скоро мы говорим о писателях такого уровня, безусловно, разделение литературы по половому признаку вызывает обоснованные подозрения в компетентности исследователя. Но стоит нам спуститься на уровень ниже, как произведения, написанные женщинами, обнаруживают так много "родимых пятен", что не упомянуть о них было бы странно.

Во-первых, нельзя не сказать о тематике. Бытует представление, что женщины пишут о любви. Это не так. О любви как раз пишут мужчины. Женщины пишут о желании любви, о невозможности любви, об отсутствии любви, но больше всего они пишут об одиночестве и непонимании (письмо Татьяны предо мною). Во-вторых, женская проза до предела нарративна. Она, как в литературе классицизма, не показывает действие, но лишь рассказывает о нем. В-третьих, женская проза тяготеет к малым формам. Короткий рассказ, эссе, лирическая зарисовка - любимые ее жанры.

Книга, о которой идет речь, написана женщиной, про которую можно сказать ее собственными словами: "Ты хорошо рисуешь, у тебя подвешен язык, замечательные ножки, и ты танцорка, каких поискать, особенно в постели" (вероятно, перед нами автопортрет, хотя речь идет о героине рассказа "Наука букв"), но одновременно эта женщина - филолог, что становится очевидным с первых же страниц первого рассказа "Женщины и сапожники": "Наше понимание героя отличается от того, что подразумевали литераторы в прежние времена". Представляешь себе автора на лекционной трибуне. Эта филологичность накладывает свой отпечаток на все истории, включенные в книгу. Среди них - эссе о различных значениях слова "мудак", среди которых встречаются весьма неожиданные - "кусок бревна, круглое полено" ("Мужской грех"), похожая стилизация под Викторию Токареву ("Народный роман"), трогательные мемуары о детстве и обучении в танцевальной школе ("Шкуры барабанные") и т. д. Лишь произведение, давшее название книге, явно затянуто и скучновато. Но и это отчасти искупается простой и доверительной интонацией.

Михаил ТРОСТНИКОВ

ПРЕДСТАВЛЯЕМЫЕ монографии Сергея Ярова выполнены в жанре социальной истории. Вообще 90-е гг., и особенно их вторая половина, отмечены ростом интереса к изучению именно социальной подоплеки русской революции и Гражданской войны. Мода на политическую историю прошла: выяснение новых фактов, связанных с политической борьбой и деятельностью тех или иных персонажей, в этой борьбе участвовавших, уже не привлекает особого внимания ни исследователей, ни вдумчивых читателей. История русской революции в лицах и идеях скорее отпугивает, чем интригует: оказалось, что нагромождение подробностей, столкновение невнятных интересов, разоблачительные "записки" и "телеграммы" так и не внесли особой ясности в природу катаклизма, произошедшего в России восемьдесят лет назад. Поэтому российская историческая литература, пережив фактографический бум, приходит сейчас к сходному с западной состоянию, когда уделом популярной истории остается жанр увлекательной исторической биографии и хроники (часто авторами таких "исследований" становятся уже не профессиональные историки, а писатели и журналисты или харизматические графоманы на манер Радзинского), а истории интеллектуальной - близкие к антропологическим изыскания политической и прочей мифологии отдельных социальных групп. Именно такие исследования все чаще стали появляться из недр академических институтов. Своеобразное научное кредо этого нового направления вычитываем из предисловия автора: "Горожанин как политик неоднозначен и непредсказуем. Обычно он не признает себя таковым. Его политические поступки - продолжение его бытового поведения. В "житейских" формулах он выражает свое отношение к миру, революции и войне. О его политических чувствах мы нередко узнаем не от него самого, а от других. Взгляды его известны нам не всегда прямо, а по ряду недомолвок и косвенных намеков. Его молчание иногда говорит о большем, нежели его речь┘ Этот человек становится другим, но он объясняет свой духовный поворот расхожими клишеобразными формулами, он не находит для этого собственных слов, которые отражали бы его мысли, - вернее, не осознает, что воспринятые им стереотипные формулы не принадлежат ему". Страшные слова.

РЕЗУЛЬТАТЫ переписи населения 1939 г. были мало того что сознательно фальсифицированы, но и засекречены властями из-за нежелания раскрывать перед всем миром истинное положение дел в стране, которое сильно отличалось от пропагандируемого благополучия. Но главной причиной была попытка скрыть геноцид, развязанный коммунистами против российских граждан: специальные подсчеты и сравнение цифр с результатами одной из самых подробных советских переписей 1926 г. открыли бы всему миру истинную цену социалистических "достижений" режима, державшегося на терроре и ГУЛАГе. Настоящее издание является продолжением публикации материалов Всесоюзной переписи населения 1939 г. и относится непосредственно к населению России. Основной массив данных публикуется впервые: лишь часть из них была уже опубликована в книге "Всесоюзная перепись населения 1939 года: основные итоги" (М., 1992, 256 с.). Материалы переписи представлены в сложных комбинационных таблицах, учитывающих сочетание многих параметров, характеризующих население страны. Издание снабжено предисловием составителя В.Б. Жиромской, раскрывающим механизм фальсификации и приписок, исказивших результаты этой переписи.

НА СМЕНУ филологическому и политическому - самым распространенным - направлениям изучения истории русской эмиграции приходят социальное и историческое: данный сборник составлен из статей преимущественно московских историков (единственное исключение - статья американского профессора Ричарда Морриса об адаптации российских эмигрантов в США), изучающих те или иные аспекты истории русской эмиграции. Самый большой раздел сборника посвящен государственным институтам и общественным организациям помощи эмигрантам из России, действовавшим в промежуток между двумя мировыми войнами (отметим здесь статью Андрея Никитина о положении русской православной общины в Германии в годы нацистского режима, а также статью Артема Летнева о колониальном варианте адаптации русских эмигрантов - российской диаспоре в странах Африки в 1920-1940-е гг.). Как видим, межвоенный промежуток истории русской эмиграции продолжает разрабатываться историками более интенсивно, чем послевоенный. Однако и послевоенным сюжетам нашлось место в сборнике. Помимо указанной статьи Морриса, здесь представлены материалы о гражданско-правовом аспекте пребывания русских женщин в странах Африки и об Украинском свободном университете в Мюнхене.

Т.А. Чумаченко. Государство, православная церковь, верующие. 1941-1961 гг. Серия "Первая монография".- М.: АИРО-ХХ, 1999, 248 с.

АССОЦИАЦИЯ исследователей российского общества продолжает радовать нас высококлассными историческими монографиями по новейшей истории России. Книга Татьяны Чумаченко посвящена исследованию сложных перипетий во взаимоотношениях Русской православной церкви и коммунистического государства в один из критических периодов - в военные и послевоенные годы и в так называемую "оттепель". Главный герой монографии - совет по делам Русской православной церкви, один из самых таинственных совдепов, деятельность которого исследована очень мало. Этот пробел можно считать частично восполненным благодаря представляемой монографии. Не согласимся с мнением автора предисловия профессором М.И. Одинцовым, что это "первая серьезная книга по этой теме, основанная на богатейших архивных материалах". Укажем на вышедшее в этом году основательное архивное исследование петербургского историка Михаила Шкаровского "Русская православная церковь при Сталине и Хрущеве", изданное Крутицким Патриаршим Подворьем.

В.М.