Андрей Ваганов - Aндрей Георгиевич, насколько я понимаю, четкая ведомственная принадлежность Российского фонда технологического развития порой играет с ним злую шутку?
- Это не совсем так. Фонд, впрочем, как и вся фондовая система, представляет собой идеальный механизм по отработке новейших направлений реформирования научно-технического комплекса страны. В Минпромнауки России, куда был передан фонд после ликвидации Миннауки в 2000 году, это прекрасно понимают и ставят перед РФТР достаточно масштабные задачи. Ведь в наследство от бывшего СССР России достался один из самых развитых, мощных и диверсифицированных в мире научно-технических комплексов.
Кардинальное изменение обстановки в стране в 90-е годы привело к полной дезинтеграции как между отдельными частями научно-технического комплекса, так и между ним и системой общественного производства в целом. Опыт последнего десятилетия показал, что за счет одних децентрализованных механизмов преодолеть подобную дезинтеграцию невозможно ввиду того, что российский научно-технический комплекс изначально представлял собой принципиально нерыночную структуру. Именно поэтому без надлежащих мер государственной поддержки по перестройке и адаптации к реалиям рыночной экономики научно-технический комплекс обречен на полную деградацию.
- Вы полагаете, что необходимо усилить бюджетное финансирование?
- С учетом существующего расклада сил в парламенте и правительстве финансовая поддержка необходимых реформ в научно-технической сфере за счет бюджетных ресурсов невозможна, ибо последних не хватает даже на содержание выживших к настоящему времени организаций науки. Поэтому вся тяжесть реформирования в сфере отраслевой науки и прикладных исследований и разработок легла на плечи созданных в 1992 году отраслевых фондов НИОКР и Российского фонда технологического развития, которые не только способствовали адаптации научно-технического комплекса страны к новым задачам и новым условиям работы, но и отрабатывали принципиально новые подходы к организации НИОКР.
- В чем же состоят эти новые подходы?
- Благодаря конкурсности, комплексной техническо-экономической экспертизе, предоставлению решающего голоса в процессе принятия решений ведущим ученым, инженерам, представителям финансовых и деловых кругов, организации менеджмента реализуемых проектов, сквозному контролю всех этапов реализации проекта, возвратности выделяемых средств, юридической проработки заключаемых договоров о финансировании удалось создать систему становления и поддержки наукоемких и высокотехнологичных фирм, ориентированную на требования рынка. В итоге по результативности НИОКР и эффективности вложений один рубль "фондовых" денег на порядок превосходит бюджетный рубль.
РФТР сыграл решающую роль в поддержке государственных научных центров, становлении технопарков, инновационно-технологических центров и инновационно-промышленных комплексов, создании системы венчурного финансирования в стране.
Что же касается негатива, подразумеваемого в вашем первом вопросе, то он прежде всего есть следствие организационных перетрясок. За последние шесть лет мы пережили пять смен руководства Министерства науки и четыре реорганизации самого министерства. А поскольку фонд находится "под министерством", это каждый раз приводило к тому, что наша деятельность фактически приостанавливалась. Последний пример. Ликвидация Миннауки и создание Министерства промышленности, науки и технологий в мае 2000 года почти на девять месяцев приостановила работу фонда.
- Эта проблема решаема?
- Да. Чтобы застраховаться от подобных коллизий, по инициативе Минпромнауки в 2001 году всю текущую работу по обслуживанию фонда было поручено вести ГУ РФТР.
- Насколько я знаю, это решение многим не нравится. Ведь фонд почему-то не имеет юридического лица, хотя в указе президента России о создании РФТР никаких ограничений на этот счет нет.
- Именно поэтому было решено создать государственное учреждение, ГУ, и это абсолютно правовое решение. Оно принято на основании закона о науке (статья 15, пункт 7). Поразительно, но все, кто выдвигает претензии по поводу привлечения ГУ к работе с фондом, не знают о существовании этой статьи. Но благодаря ГУ фонд получил возможность работать на постоянной основе и выстраивать осмысленную стратегию деятельности.
- Недавно в прессе были распространены материалы о проверке РФТР, где среди прочего указывалось на низкий процент возврата средств.
- В этих материалах говорилось о том, что показатель своевременного возврата составил в РФТР в 2002 году 42%. Важно подчеркнуть, что по остальным проектам возврат средств также производится, но с опозданием. Организации, нарушившие договорные сроки по возврату, платят за просрочку пени. Можно сравнить деятельность РФТР с зарубежными показателями в аналогичной сфере: в Калифорнии - самом высокотехнологичном штате США - только 37% вложений в наукоемкие проекты оказываются успешными, а для Европы этот показатель оказывается равным 12%.
- В прошлом году у РФТР была очень серьезная ситуация: фонд вроде бы никто не закрывал, но, с другой стороны - вы никак не вписывались в новый Налоговый кодекс (НК)...
- Вообще-то в НК с самого начала было заложено довольно демократичное решение: включать затраты на НИОКР в расходы на производство продукции. Единственное, что там запрещалось, - перечислять эти деньги в отраслевые фонды НИОКР. Замечу, что и в самом Налоговом кодексе предприятиям разрешается объединять свои ресурсы на добровольной основе для решения общих проблем. Но если такое объединение происходит, то, естественно, какое-то из этих предприятий должно волей-неволей нести дополнительные издержки, беря на себя функции организатора такого объединения. Именно эти проблемы решают на практике уже созданные отраслевые фонды НИОКР и РФТР. Так зачем же ломать уже готовую инфраструктуру?
В нашей стране практически отсутствуют крупные наукоемкие фирмы-гиганты наподобие корпораций "Майкрософт", Ай-би-эм, "Сименс" и т.п., затраты каждой из которых на НИОКР превосходят весь российский бюджет на науку. Из-за того что наши предприятия недостаточно сильны, они не могут самостоятельно реализовывать крупные проекты. Поэтому волей-неволей им приходится объединять усилия, используя фондовые механизмы.
И нам удалось доказать депутатам Госдумы и членам Совета Федерации России, что мы не просто организация, которая транслирует деньги, а что мы - важнейший инструмент государственной научно-технической политики. Это видно даже по тем проектам, которые отобраны и реализованы фондом.
- Можно привести примеры?
- Из средств РФТР финансировались и финансируются сотни проектов различной отраслевой направленности. Так, 2001 году было принято к финансированию 86 проектов на общую сумму около 1 миллиарда 100 миллионов рублей, а в 2002 году из средств РФТР принято к финансированию 68 проектов на общую сумму около 1 миллиарда 340 миллионов рублей. Всего с момента создания РФТР принято к финансированию 809 проектов различной направленности.
Замечания, которые периодически делают нам многочисленные контролирующие органы, связаны главным образом с несовершенством нашей нормативной базы. При этом все проверки подтвердили, что средства фонда расходуются строго целевым образом и только на финансирование проектов НИОКР. И что важно - мы из средств фонда не финансируем аппарат фонда.
- Это то, что касается РФТР. Но нельзя отрицать, что Российский фонд фундаментальных исследований и Российский гуманитарный научный фонд очень обеспокоены тем, что их фактически превращают в департаменты Минпромнауки┘
- Это ошибка. Конечно, так нельзя. Фонды должны быть автономны. Сейчас готовится административная реформа. Насколько я понимаю, министерства будут лишены функций непосредственного распоряжения ресурсами - эти функции будут переданы специальным агентствам. В моем понимании, и РФФИ, и РГНФ - типичные агентства, которые решают конкретные задачи государственной поддержки определенных направлений науки. Государство может им рекомендовать обратить внимание на то или иное направление. Это можно делать в виде каких-то конкурсов, тендеров. Мы, например, несколько раз сами обращались в Минпромнауки за рекомендациями по тематике тендеров.
Развитие науки - тонкая материя. Как можно что-то предписывать фундаментальной науке? Другое дело, что нам нужны прогнозы и в сфере науки тоже, являющиеся частью стройной системы прогнозирования. Причем система прогнозирования должна исходить из возможностей страны, из ее интересов и из тех проблем, с которыми она будет сталкиваться. Ориентация науки на эти проблемы и есть суть государственного заказа.
Хотя, я считаю, такой прогноз нельзя делать в единственном экземпляре. Во Франции, например, готовится до 60 прогнозов в области науки и техники разными организациями и ведомствами. Но они все должны базироваться на некоторых общих сценариях развития государства. Без этого мы не можем задать те границы, в рамках которых технологии будут развиваться. Ведь любая технология всегда социально заземлена. Эти прогнозы дали бы возможность получать перечень проблем, с которыми страна могла бы столкнуться, и вокруг этих проблем концентрировать свои усилия. А кому как не фондам организовывать через конкурсы и тендеры поиски решения этих проблем?
Дарья Гармоненко 
