Владимир Черный Последняя статистика научного фонда США (NSF) прямо-таки бьет наповал. Сегодня до 80% российских математиков и половина физиков-теоретиков, оказывается, "гнут спину" на дядю Сэма. Только в Силиконовой долине в Калифорнии сегодня горбатятся на Америку около 200 тыс. бывших советских спецов, работавших некогда в фундаментальных отраслях.
Однако в нынешнем плачевном положении науки виноваты прежде всего мы сами. И тут не помогут заклинания администраторов от науки, что, мол, пора бы уже прекратить утечку мозгов. Ведь идут закономерные процессы глобализации, диктующие не только международное разделение научного труда, но и создающего новые ниши применения инновационного научного капитала. А мы, крича о недопустимости "утечек", никаких предпосылок для нормальной работы в интеллектуальной области за десять последних лет так и не создали. Никакого законодательного базиса для коммерциализации науки у нас не построено.
Еще с прошлого состава Государственной Думы РФ в ней "завис" законопроект об инновационной деятельности. Теперь уже кончается третий срок парламента, но ни готового закона, ни закона об интеллектуальной собственности, ни каких-то существенных уточнений в Гражданском кодексе об инновациях как не было, так и нет. Мало того, самого термина - "инновация", привычного во всем мире, в нашем Гражданском кодексе нет. Поэтому пенять в первую голову нужно на недостаточность лоббизма со стороны наших академиков, не сумевших ни разу внести в бюджет законодательно оговоренные 4% расходов на науку. И наша Российская академия наук, и "альтернативная" ей Российская академия естественных наук заслуживают самых серьезных упреков за то, что не используют свои международные связи для того, чтобы осуществить стыковку разработок с коммерцией, с внедренческими фирмами.
Нынешняя, пока еще неистребимая мода на гранты стала некой видоизмененной формой старого советского иждивенчества, основанного на том, что закордонный или свой "дядя" всегда обязан что-то дать. А ведь вместо этого можно было бы предоставить нашим научным сотрудникам возможность самим зарабатывать на жизнь с помощью науки и изобретений, используя для этого международную кооперацию и выполняя любые - как государственные, так и коммерческие - заказы. Иными словами, по-прежнему актуальна задача конвертирования научной деятельности в настоящий рыночный продукт, по достоинству оцененный рынком.
А это, между прочим, означает, что необходимо защищать приоритет частной собственности на интеллектуальную продукцию. И поскольку этого до сих пор не сделано, то идея главенства творца стихийно пробивает себе дорогу в форме пресловутой утечки умов. А ведь в качестве контрмеры можно было бы предложить самим ученым выбирать работу по коммерческим заказам. Пусть в свободное время, пусть по совместительству через малые предприятия или научные организации. Аналогичная практика могла бы распространиться в отношении использования патентов. Надо предоставить полную свободу в создании конкурентоспособной продукции и молодым научным сотрудникам.
Если стало аксиомой, что современная рыночная экономика носит биржевой характер и выигрывает наиболее востребованный продукт, то мы должны делать все, чтобы такой продукт выходил на рынок своевременно, а не устаревал в ожидании мифических инвесторов. Ученые должны публиковаться, выступать на международных конгрессах и там, где могут, найти заинтересованность инвесторов. Сейчас же основные научные конгрессы проходят в Западной Европе и в Америке, а мы упустили этот бизнес, потому что не можем даже обеспечить безопасность своих ученых от криминала. После этого не приходится пенять на то, что наши ученые и изобретатели столь охотно уезжают на Запад. Они ведь едут не родину продавать, а удовлетворять свои жизненные интересы, в том числе и в поисках безопасных и комфортных условий для занятия наукой...
Всего за пятилетие, по данным Всемирного банка, утечка вузовских "мозгов" из России возросла втрое. Экономический эквивалент этого процесса достиг гигантской цифры в 5 миллиардов долларов - это пять годовых бюджетов всего отечественного образования. И именно поэтому для столь огромной страны, как Россия, необходимы здоровые глобалистские схемы развития.
Еще 12 лет назад я уже предлагал свою методику спасения РАН. Предполагалось, что каждый академический институт, образно говоря, будет "примкнут" к вузу. Это позволило бы объявить конкурс по приему в аспирантуру иностранцев - людей, которые могли бы заплатить за обучение в России. При этом такой аспирантский срок подразумевал бы общение соискателей с ведущими учеными России, академиками. Думаю, такой сценарий и сегодня мог бы привлечь в наши, высоко котируемые в мире научные школы много желающих со всего мира. В результате РАН законно стала бы организатором общения международного научного сообщества и привлечения инвесторов. Но, к сожалению, так делаем не мы, а наши западные конкуренты, понимая, что базисом для настоящей науки может быть лишь высшее образование. Неспроста же принимаются в Европе такие конвенции, как Болонская, об унификации образовательных схем и документов, отдавая дань ведущей роли науки в обществе. И поэтому в развитых странах им сегодня охвачено до 60% населения, в то время как Россия уже несколько лет значительно уступает по этому показателю.
На мой взгляд, главная мера против утечки мозгов должна заключаться не в отгораживании России от мира, а в налаживании международной кооперации, выгодной всем сторонам этого процесса освоения науки. Именно поэтому я не устаю повторять, что главное сегодня - дать людям заниматься бизнесом в науке.
Всем известно: самая передовая территория в мире по внедрению малого бизнеса - это штат Калифорния в США. Основные доходы там идут за счет развития малого бизнеса в высоких технологиях. Причем налоговые поступления таковы, что бюджет Калифорнии ныне такой, каким был семь лет назад у всех США. Почему же мы не можем сделать ничего подобного, имея столько наукоградов и научных центров?
Тот же глобализм диктует, чтобы наша страна отнюдь не виртуально получала свою ренту за те "мозги", которые она сегодня практически бесплатно отдает западной цивилизации. В противном случае наш интеллектуальный потенциал будет стихийно находить для себя точки приложения. Неспроста президент России Владимир Путин сказал, что любой капитал не имеет национальности и ищет лучшие условия для быстрого внедрения. А это сегодня более всего относится к научному, высокотехнологичному бизнесу, для которого у нас, к сожалению, законодательством не выработано таких понятий, которые существуют в развитых странах.
Дарья Гармоненко 
