Идет наш Царь принять корону…

Краса красот сломала член?.. Константин Сомов. Заснувшая на траве молодая женщина. 1913

«Жил на свете таракан…» Стихи Ф.М. Достоевского и его персонажей. «Витязь горестной фигуры…» Достоевский в стихах современников / Сост. подг. текста, прим., посл. Б.Н. Тихомирова. – М.: Бослен, 2017. – 240 с.

Составитель книги доктор филологических наук, заместитель директора по научной работе Литературно-мемориального музея Ф.М. Достоевского в Санкт-Петербурге, президент Российского общества Достоевского Борис Тихомиров, конечно, немного лукавит. Как все ученые. Книга состоит не из двух, а из трех частей. Третья – подробная статья составителя – «Достоевский стихотворный». Но у ученых так принято. Главный герой, дескать, Достоевский, а у меня лишь послесловие и примечания. Хотя они и занимают не менее половины книги.

В принципе, наверное, он прав.

Серьезно интересующиеся прочтут книжку целиком. Просто интересующиеся начнут именно со стихов Федора Михайловича. Прочтут что-то вроде такого:

Эпоха новая пред нами.

Надежды сладостной заря

Восходит ярко пред очами…

Благослови, Господь, Царя!

Идет наш Царь на подвиг

трудный,

Стезей тернистой и крутой;

На труд упорный, отдых 

скудный,

На подвиг доблести святой...

И взволнованно спросят сами себя: как? неужели? Федор Михайлович? не может быть!..

А там далее:

Идет наш Царь принять 

корону…

Молитву чистую творя,

Взывают Русских миллионы:

Благослови, Господь, Царя!

(…)

Созижди в Нем дух бодр и ясен,

Духовной силой в Нем живи,

Созижди труд Его прекрасен

И в путь святой благослови!

Ну и так далее, в том же духе и в том же разрезе. Серьезно интересующиеся, конечно, оды Достоевского, написанные им в Семипалатинске, где он после четырех лет Омского острога служил солдатом в Сибирском линейном 7-м батальоне, и так уже читали. А  просто интересующиеся полезут в примечания и в послесловие. Вот и хорошо.

Либерал и демократ ФМ. Константин Трутовский. Портрет Ф.М. Достоевского. 1847. Государственный литературный музей

А Федор Михайлович действительно, как и Солженицын, как и маркиз де Сад, не только сидел, но и в армии служил. Правда, те двое сначала служили (кстати, не просто служили, а еще и воевали), а потом сели. И сели надолго. Но я не том. Я о том, что Достоевский писал свои оды во многом как Ахматова. Только Анна Андреевна ненавидела Сталина, но, спасая сына, писала Сталину оды. А вот Достоевский, похоже, именно что «перековался». Хотя цель тоже была не поэтическая и не художественная: печататься хотел Федор Михайлович, в столицу рвался, в журналы. Тогда его оды не опубликовали, но, как мы знаем, своего он добился. И, что с одной стороны печально, а с другой – напротив, служит ему оправданием, не кривил он душой. И впрямь из либерала и демократа стал государственником и охранителем. Правда, не зашкварился. Но я опять о другом. Достоевский писал после отсидки стихи. Не самые хорошие, скажем честно. Отдающие пародией, говоря проще. Но, как выяснилось, и не самые плохие. Возможно, как раз из-за того, что отдавали пародией.

Он, конечно, писал и «стихи на случай», и откровенную сатиру («Борьба нигилизма с честностью»), и «классические» эпиграммы («Красуйтесь, радуйтесь, торгуйте/ И украшайте Люблино./ Но как вы нынче не ликуйте,/ Вы оба все-таки (слово на букву «Г». – «НГ-EL»))», и пародии.

Но в русскую поэзию вошел не сам Достоевский. А его персонажи.

Первый среди них – капитан Игнат Картузов. Главный герой так и не написанной повести. Игнат сочинял такие стихи:

Любви пылающей граната

В груди растреснулась Игната,

И вновь пошел с ужасной мукой

По Севастополю безрукий.

Или, не менее знаменитое:

Краса красот сломала член

И интересней втрое стала,

И втрое сделался влюблен

Влюбленный и прежде немало.

(…)

Исчезло все! Похоронен

Один из членов молодых,

Другим не меньше я пленен,

И даже хотя б и вовсе 

не было их…

К вышеприведенной строчке есть «авторский» комментарий: «То есть если б даже она сломала и другую ногу». Уверен, стихи вам знакомы. Только помните вы их как стихи из все-таки написанной и опубликованной Достоевским вещи – романа «Бесы». Сочинял их  тоже Игнат и тоже капитан, но Лебядкин. Картузов был положительным героем, но скверным стихотворцем (по мнению Достоевского). Лебядкин был дрянью. Стихи соответственно, по мнению Федора Михайловича, тоже писал дрянные. Они мало отличаются от картузовских. Сейчас трудно сказать, что хотел, редактируя, сделать с ними автор «Бесов»: улучшить, ухудшить? Скорее ухудшить, усмешнить, сделать более пародийными. У Лебядкина про гранату было так:

Любви пылающей граната

Лопнула в груди Игната.

И вновь заплакал горькой мукой

По Севастополю безрукий.

Хотя разница, согласитесь, очевидна скорее исследователям, чем чистым потребителям высокого и прекрасного. 

В любом случае самое известное стихотворение русского поэта Федора Достоевского сочинил не Игнат Картузов, а Игнат Лебядкин:

Жил на свете таракан,

Таракан от детства,

Таракан попал в стакан

Полный мухоедства…

Плюс несколько других замечательных произведений: «И порхает звезда на коне/ В хороводе других амазонок;/ Улыбается с лошади мне/ Ари-сто-кратический ребенок», «Здравствуй, здравствуй, гувернантка!/ Веселись и торжествуй./ Ретроградка иль Жорж-Зандка, / Все равно теперь ликуй…»

Государственник и охранитель ФМ. Лев Дмитриев-Кавказский. Портрет Ф.М. Достоевского. 1880. Музей-квартира Ф.М. Достоевского, Москва

Лебядкина – уже в советское время – подняли на щит поэты-обэриуты. Его любил Заболоцкий, а Николай Олейников вообще если и не считал прямым учителем, то писал так, как будто он сам, красный казак Олейников, и есть Игнат Лебядкин. И дело не только в стихотворении «Таракан» (уже Олейникова). Олейников – весь такой.

Я, когда впервые прочел Олейникова, сразу влюбился в его стиль и манеру. Тогда, правда, не соотнес его с Лебядкиным. А когда прочел уже про Олейникова, пришлось вернуться и к «Бесам». А потом (ох!) я прочитал Ивана Прыжова (удивительный русский писатель, но – да, стал одним из персонажей Достоевского). И снова пришлось вернуться к «Бесам»…

Короче, Достоевский – настолько мощная фигура, что даже для русской поэзии (несколькими пародийными вещами своих персонажей) сделал намного больше, чем сотни знаменитейших отечественных стихотворцев.

Напоследок хочу сказать еще об одном стихотворении Федора Михайловича. Еще один персонаж его, Верховенский, сочинил пародию на стихи Огарева («Он родился в бедной доле,/ Он учился в бедной школе,/ Но в живом труде науки,/ Юных лет он вынес муки (…) И гонимый местью царской/ И боязнию боярской,/ Он пустился на скитанье,/ На народное воззванье…»). Звучала пародия так:

Он незнатной был породы,

Он возрос среди народа,

Но гонимый местью царской,

Злобной завистью боярской,

Он обрек себя страданью,

Казням, пыткам, истязанью,

И пошел вещать народу

Братство, равенство, 

свободу…

Текст Огарева, как вы понимаете, подпольно ходил среди революционеров. Потом стал ходить уже текст «Верховенского». При всем уважении к Огареву стихи Достоевского – лучше. 

Сам не понимал Федор Михайлович порою, что пишет.

«Гений, чо», как говорят в «интернетах».