Роза Цветкова
Иллюстрация Вадима Мисюка
Тут в плавном течении дружеской вечеринки в одном из ресторанчиков в самом центре турецкой столицы – никто из представителей принимающей стороны алкоголь не заказывал, что не мешало им веселиться так же, как и нам (пиво, вино, виски, мартини etc), – внезапно образовался провал. Ну, или как обозначить ту неловкую паузу, когда каждый из нас – журналистов различных российских СМИ – пытался объяснить своим турецким сотоварищам, почему в сегодняшней России нет самого-самого (the most important), однозначно важного для всех россиян героя?!
Положение усугублялось еще и тем, что несколькими часами раньше мы побывали в музейном комплексе основателя и первого президента Турецкой Республики Мустафы Кемаля Ататюрка. Последнее в дословном переводе означает «отец турков», что действительно соответствует истине. Портреты Ататюрка повсюду – на уличных рекламных щитах, в госучреждениях и университетах, на денежных банкнотах, сувенирных монетах, – в Турции даже принят специальный закон, запрещающий под страхом уголовного преследования осквернять изображения вождя народа, критиковать его деятельность и сомневаться в правильности проведенных им реформ.
И уж совсем добил нас, неуверенных, к примеру, в правильности местонахождения тела собственного вождя пролетариата, размах мавзолейного ансамбля Ататюрка, территория которого – более 750 тыс. кв. м. Здесь тебе и усыпальница в стиле древних анатолийской и хеттской эпох, и огромная площадь перед этими величественными колоннами, где, как подтвердили наши друзья, проходят все торжественные мероприятия государственного масштаба, и почетный караул из таких рослых воинов с таким чеканным шагом, что кажется, будто они ненастоящие, и многое другое, поражающее воображение. «Наш Мавзолей Ленина «отдыхает», – шепнула мне одна молодая журналистка-новостница, потрясенная увиденным.
Та самая, что сейчас, сидя за ресторанным столом, буквально заставленным турецкими вкусностями, вдруг решилась на объяснения по поводу наличия нацгероя в российской действительности.
– В России нет теперь традиций и желаний искать кумиров в политике или общественной жизни, – бросилась она в застольную и весьма спорную полемику. – Например, моими героями были, есть и будут Пушкин, Чехов, Достоевский, Чайковский…
Тут она слегка запнулась, видимо, исчерпав перечень самых известных имен русских классиков, но некоторые из нас дружно пришли ей на помощь, вразнобой продолжив перечисление: Гоголь, Булгаков, Высоцкий, Рахманинов…
Сталина, равно как и Ленина, никто почему-то и не вспомнил. Сам инициатор вопроса даже уточнил: «А Ленин? Нет?»
– Куда там. – Все россияне замахали руками, а кто-то даже зачем-то стал рассказывать ему, телевизионщику, пусть и турецкому, про телесюжеты, где украинские националисты с молотами в руках сладострастно разбивали в пыль памятник Владимиру Ильичу на Бессарабской площади в Киеве.
Наш бедный турок, казалось, был совсем не рад, что затеял эту тему, потому что про него – в силу нашей русской традиции горячо и громко спорить по самому разному поводу – тут же забыли: мы вспоминали, кто еще из героев России может считаться народным любимцем, а кто позабыт, и, на чей-то взгляд, справедливо.
Я его слепила из того,
что было
Истукан, идол, языческий божок – эти определения значатся первыми в объяснении слова «кумир» в самых различных интернет-словарях. И уж потом идут другие смысловые значения: предмет восхищения, поклонения (в переносном смысле).
Почти все монументальные сооружения, казалось бы, под переносное значение этого слова должны обязательно подпадать. Ведь его (памятник) уже возвели, значит, им должно восхищаться, нести к нему цветы, назначать у его постамента свидания, в буквальном смысле счищать с него пыль.
– Кто же его посадит, он же – памятник? – удивлялся недогадливости таксиста герой Савелия Крамарова в «Джентльменах удачи» по кличке Косой. В этой фразе, ставшей, как и многие другие из этого фильма, крылатой, крылся глубинный подтекст: уж монументу-то несокрушимость и незыблемость однажды выделенного места на пьедестале гарантированы.
Ан нет, вся дальнейшая история спустя годы после выхода фильма на экран (1971), да и, собственно, до него, доказывает обратное – нет пророка, а значит, и кумира в своем отечестве. А потому – не сосчитать порушенных монументов советского архетипа в разгар перестроечной поры. В Москве начала 90-х годов прошлого века даже появился доселе невиданный музеон поверженных скульптур. В так называемом Парке искусств на Крымской набережной более 700 памятников, свезенных сюда с разных концов города. Изначально спланированная как свалка уже никому не нужных каменных истуканов, эта выставка под открытым местом постепенно превратилась в культовое место, аналогов которому, пожалуй, нет в мире и где выставить свои произведения считают теперь делом чести самые известные современные российские скульпторы.
Но вернемся к самому популярному скульптурному образу советской поры – памятнику вождю мирового пролетариата, Одни утверждают, что порубленная украинскими националистами на куски скульптура Ильича на киевском майдане стала едва ли не символом новой революции.
 |
| Расправляясь со статуей, вытравил ли каждый из майданщиков вождизм в душе? Фото Reuters |
А их было в советское время не счесть. Ведь даже в сегодняшней, далеко не советской и уж тем более не ленинской России, согласно данным газеты «Московский комсомолец», в 2003 году «насчитывалось около 1800 памятников Ленину и до 20 тысяч бюстов, во многих городах его скульптуры возвышаются на центральных площадях». Как выясняется, и сегодня только в российской столице, по разным экспертным оценкам, памятников Ильича в открытом доступе, то есть безбоязненно расположившихся на столичных улицах, – свыше 100 (!).
Еще один соратник той поры – Феликс Эдмундович Дзержинский, оказалось, не так уже и поруган. Незавидная участь постигла лишь его самый массивный (11 тонн) гранитный экземпляр, до 1991 года находивший в центре Москвы – на Лубянской площади. Демонтированный после августовского путча 1991 года символ «горячего сердца и чистых рук» и сегодня будоражит умы поклонников самого известного чекиста советских времен – совсем недавно Мосгордуме пришлось опровергать непонятно откуда появившиеся сообщения о восстановлении монумента на прежнем месте, на что якобы из городского бюджета уже выделено около 50 млн руб. Но и без этого поверженного «постояльца» Дзержинских в стране хватает: по российским городам и весям их свыше 15 штук, самый видный из которых расположился на центральной площади одноименного города в Нижегородской области. И к нему несут цветы в дни городских свадеб и торжеств, здесь выступают артисты и учатся читать по гранитным буквам малыши.
А еще в России около 6–10 памятников Павлику Морозову. Точных данных нет, потому что кое-где их тишком да ладком убрали, а куда – истории неизвестно. Самого известного школьника конца 20-х годов на торжественных линейках ставили в пример всем последующим поколениям советских пионеров, ведь Павлик Трофимович Морозов числился под первым номером в Книге почета Всесоюзной пионерской организации имени В.И. Ленина. Да что говорить, по сей день именем этого маленького то ли доносчика, то ли героя названо множество улиц, парков, литературных клубов во множестве городов страны: в Уфе, Туле, Владимире, Волгограде, Омске, Мурманске, Калининграде – всех не перечесть. Знаменитый кинорежиссер Сергей Эйзенштейн чуть было не снял о нем героический фильм, до конца 90-х годов его бронзовая скульптура украшала детский парк на московской Красной Пресне. И то, что он не пожалел отца родного и стал инициатором уголовного дела против него (10 лет лагерей), в культовые годы приравнивалось к знаменитой фразе Сталина. Ну той, в которой вроде бы утверждалось, что он, Иосиф Виссарионович, солдата (читай – собственного сына Якова) на фельдмаршала (то есть генерала Фридриха Паулюса, взятого в плен в 1943 году) не меняет.
Сталины в российской глубинке тоже имеются. И в виде бюстов, запрятанных в укромных местах, и в виде уже поставленных или еще только запланированных памятников. А еще мы можем гордиться тем, что имеем у себя один из десяти самых уродливых памятников в мире (проводился и такой монументальный рейтинг) – памятник Петру I. Помимо того, что он самый безобразный (его неоднократно пытались уничтожить радеющие за архитектурную красоту города радикалы), он еще и один из самых дорогостоящих – около 20 млн долл. понадобилось его создателю Зурабу Церетели для того, чтобы водрузить 98-метровый монумент (это самый высокий памятник в России, и этим теперь уже можно гордиться) на искусственном острове на водоразделе Москвы-реки и Водоотводного канала.
Злые языки, правда, поговаривают, что позолоченный Петр I есть не что иное, как переработанная скульптура Христофора Колумба, созданная монументалистом ранее, но так никого из потенциальных покупателей в странах Латинской Америки не заинтересовавшая. Ну так вокруг церетелевских творений всегда был скандальный ореол, это как бы их добавочная стоимость.
Подытоживая блиц-обзор российских памятников, можно смело утверждать, что самые тихие «постояльцы» на постаментах – это памятники русским, советским, российским и даже иностранным писателям. В их принадлежности к истории России не сомневались ни в какие времена и повергнуть с пьедесталов, за крайне редким исключением, не пытались.
А все остальные герои-монументы при малейшей их причастности к большой политике стали своеобразными символами-барометрами. И как только начинаются разговоры то ли об их свержении, то ли восстановлении, можно смело констатировать: «Буря! Скоро грянет буря». А значит, снова социологические центры будут представлять нам убедительные проценты ратующих за вынос известного тела из мавзолея, а заодно и за снос самых заметных каменных Ильичей. А на Лубянке будут стоять одиночные пикеты, только никто не поймет, против или за Дзержинского.
Вот уж действительно – «весь мир насилья мы разрушим, а затем…». А затем – будем друг друга убеждать, что самый любимый герой всех россиян – это Александр Невский, а не Иосиф Джугашвили, что самый-самый российский бренд – это, разумеется, Александр Сергеевич Пушкин (только вряд ли кто, даже из столичных студентов, назовет больше трех его произведений) и что в России нет одного-единственного национального героя потому, что поначалу бы надо определиться с национальной идеей, а уж под нее потом и подбирать кумиров.
Дарья Гармоненко 
