Петит

РУССКАЯ РУЛЕТКА ДЛЯ АКАДЕМИКА

Геннадий Аксенов. Вернадский. – М.: Молодая гвардия, 2010. – 566 с.

Он должен был быть расстрелян. В крайнем случае его должны были «стереть в лагерную пыль», как любил выражаться Лаврентий Берия.

И было за что. Но не стерли.

Академик Владимир Иванович Вернадский (1863–1945) давал много поводов для более чем пристального интереса со стороны органов госбезопасности. И отнюдь не в связи с научной деятельностью. Биограф Вернадского, историк науки Геннадий Аксенов (Москва), убедительно показывает, что его герой был не только ученым, но и политиком. Членом партии конституционных демократов (кадетов). Депутатом Государственной Думы и членом Госсовета (от Академии наук). Был во Временном правительстве, а после Октябрьского переворота участвовал и в его подпольной деятельности. Сотрудничал с правительством генерал-лейтенанта Петра Врангеля. Как итог – арест большевиками. Затем эмиграция.

Именно в эмиграции он напишет свой основной труд «Биосфера», в котором сформулировал оригинальное учение об оболочке Земли, в пределах которой существует жизнь.

Почему вернулся? Банальные бытовые проблемы. Неясность будущего. Опасность безработицы.

При этом Владимир Иванович прекрасно осознавал, куда возвращается. А потому требовал себе гарантий. Правда (вот он – профессионализм настоящего мастера!), не личной безопасности, а невмешательства («террористически-полицейских осложнений») власти в его научную работу.

В Советском Союзе бытовых проблем у академика стало меньше. Но вот с работой все оказалось отнюдь не слава богу. Помимо заступничества за ученых (некоторых, как талантливого минералога Болдырева, он вытащил из колымского лагеря) приходилось в буквальном смысле добывать (и выбивать) оборудование. Преодолевать власть бюрократов, которых он сравнивал со щедринскими и гоголевскими типажами.

И, что удивительно, академик победил, хотя его поединок с властью более напоминал игру в русскую рулетку, в которой, как у героя «Охотника на оленей», полбарабана забито патронами. Аксенов обращает внимание на одну любопытную деталь: Вернадский сумел поставить себя так, что никто из партийных функционеров не смел называть его «товарищ». Вот только возникает один вопрос: а каких бы высот достиг мэтр, останься он на Западе?

А.М.