0
2286
Газета Non-fiction Интернет-версия

25.05.2017 00:01:00

Папин герберизм

Тэги: алла гербер, общество мемориал, воспоминания, репрессии, клавдия шульженко, иосиф бродский, сергей герасимов, михаил козаков, ельцин, папа римский, карел войтыла, егор гайдар, владимир горовиц, большой театр


алла гербер, общество «мемориал», воспоминания, репрессии, клавдия шульженко, иосиф бродский, сергей герасимов, михаил козаков, ельцин, папа римский, карел войтыла, егор гайдар, владимир горовиц, большой театр Мы всех их знаем, не так близко, как Алла Гербер, но мы их читали, мы знаем их фильмы, картины, их музыку... Иллюстрация из книги

О друзьях, о времени, о себе. Ничего особенного. Многие сейчас пишут истории своей жизни, семьи. Многие пишут. А Алла Гербер решила рассказать нам свою жизнь. Не одно и то же. Рассказать без игры, заигрывания и подыгрывания. Не пытаясь что-то приукрасить, переиначить, подретушировать. Не обвиняя ни в чем себя и своих друзей. Пытаясь понять и объяснить прежде всего самой себе.

Эта книга – калейдоскоп: лица, лица, лица, имена, события. Мало кто может похвастаться такой насыщенностью в каждую единицу времени. У читателя болит голова, слезятся глаза, он плачет, смеется, вспоминает свое и не может оторваться от книги. Мы всех их знаем, о ком вспоминает Алла, не так близко, как она, они не бывали у нас дома, мы не сиживали с ними в ресторанах, но мы их читали, мы знаем их фильмы, картины, их музыку. Они наши знакомые. Но как много мы узнали о них от Аллы, как неожиданны ракурсы, какие невероятные повороты сюжетов! И что совершенно бесценно – у читателя не возникает отторжения: зачем мне эти подробности?

В них нет желтизны, желания оттоптаться на ком-то, с кем не сложилось, с кем что-то пошло не так. Тем более многих уж нет на этом свете. Нет этого и в тихих, теплых, созвучных Алле вопросах Елены Тришиной, усиливающих ощущение неспешной доверительности, до самого дна, куда бывает страшно заглянуть.

В аннотации написано – не воспоминания, не размышления, не исповедь. Да нет, конечно же, и воспоминания, и размышления, и исповедь.

Не интервью – разговор, беседа. Беспощадная в своей откровенности, беспощадная, прежде всего к себе самой. Алла бесстрашна и безоглядна в своих воспоминаниях.

17-15-11.jpg
Алла Гербер. А жизнь была прекрасная! Разговоры с Еленой Тришиной.
– М: Оперант, 2017, – 424 с.

Сколько грустных признаний! «Я, наверное, не очень везучая, у меня много всякого-разного не получилось». Боже мой, а сколько всякого разного получилось у Аллы Гербер, в ее самых головокружительных ипостасях!

Наверное, любовь помогала.

Любовь – сквозная нить, ею прошита вся книга. Алла умеет любить, все замешано на любви. И, оказывается, любить можно все: звуки, запахи, вещи, людей, своих и чужих, хороших и даже плохих (ну, не любить, так уж непременно прощать), любить воспоминания – грустные, веселые, всякие, «даже кладбищенские березы, кладбищенскую тишину, в которую необходимо бывает погрузиться, дабы вернуть себя в будущее».

А сколько влюбленностей, романов – какие мужчины! И честное признание, не на ушко близкой подруге, а всем нам: моя женская жизнь не сложилась. И трогательное до слез желание объяснить, понять – почему? «Мой милый, что тебе я сделала?..»

Алла помнит все, лет 70 с лишним перелистали мы, читая книгу. Она помнит подруг-«одноколясочниц», буквально тех, с кем лежала рядом в колясках во дворе на Фурманном, помнит их родителей, торты и крендели, испеченные бабушкой, бабушкины котлетки, мамины платья, люстру, вазы, бокалы, картины, помнит все про папу, которого не просто любила – обожала, боготворила, помнит всех своих родственников… И все свои встречи, им несть числа.

Она как-то очень естественно и просто рассказывает и о «квартирниках», кухонных посиделках, тусовках в мастерских художников московского андеграунда, и о встречах с Борисом Ельциным и будущим папой Римским Карелом Войтылой, о дружбе с Егором Гайдаром и о том, как Владимир Горовиц был влюблен в ее маму, первую киевскую красавицу, и о том, как увидела его впервые в Большом зале Московской консерватории, как он категорически не понравился ей – «какой-то смешной, нелепый карлик». Пока он не положил «ручки свои на клавиши… и пошли первые, какие-то небесные звуки. Было такое ощущение, что Бог сейчас с нами».

Этот рассказ – одна из многих жемчужин в книге. Отдельные маленькие новеллы – для другой, может быть, книги. О Клавдии Шульженко, Сергее Герасимове, Иосифе Бродском, Михаиле Козакове, о свитере с оленями, это тоже характерная для нее история…

Книга Аллы Гербер наполнена счастьем, ощущением праздника, ненадуманного праздника во всем, в самое трудное и, казалось бы, не подходящее для этого время. «Не знаю, как насчет подвига, но празднику всегда есть место в жизни», – говорил ее папа, семь лет отсидевший в сталинских лагерях. Через семь лет Алла и мама встречали на московском вокзале поезд Тайшет–Москва, поезд опаздывал на три часа. «Мама не выдержала – расплакалась, а я… даже обрадовалась. Потому что боялась увидеть ДРУГОГО, изменившегося папу, а ДРУГОГО я не хотела. Я малодушно хотела прежнего». Еще одно откровенное признание – она стеснялась папу-зэка.

А в конце книги Алла скажет – откровенно и тихо – об усталости и отсутствии света в конце туннеля, без которого ей трудно жить. И это можно понять.

Но Алла живет, она прекрасна, она легка на подъем, с ней можно выпить рюмку-другую водки и поговорить о Любви. Она неутомима, она никогда не оставит свой фонд «Холокост», которому отдала годы жизни, четверть века, бессонные ночи, всю свою страсть и верность еврейскому народу.

Она никогда не будет лежать на диване, накрытая пледом, и кукситься. Она найдет себе дело и будет жечь глаголом сердца людей. Никогда не покинет ее оптимизм, пусть иногда и необоснованный, желание петь и танцевать, встречаться с друзьями. Никогда не покинет ее талант жить на полную катушку.

И все это вместе она называет одним словом – «герберизм». Нет, двумя словами – «папин герберизм».


Комментарии для элемента не найдены.

Читайте также


Павел Бажов сочинил в одиночку целую мифологию

Павел Бажов сочинил в одиночку целую мифологию

Юрий Юдин

85 лет тому назад отдельным сборником вышла книга «Малахитовая шкатулка»

0
953
Нелюбовь к букве «р»

Нелюбовь к букве «р»

Александр Хорт

Пародия на произведения Евгения Водолазкина и Леонида Юзефовича

0
683
Стихотворец и статс-секретарь

Стихотворец и статс-секретарь

Виктор Леонидов

Сергей Некрасов не только воссоздал образ и труды Гавриила Державина, но и реконструировал сам дух литературы того времени

0
332
Хочу истлеть в земле родимой…

Хочу истлеть в земле родимой…

Виктор Леонидов

Русский поэт, павший в 1944 году недалеко от Белграда, герой Сербии Алексей Дураков

0
456

Другие новости