Возвращение из небытия

В начале октября в Российской государственной библиотеке открылась выставка трудов замечательного русского публициста Михаила Меньшикова.

С КОРАБЛЯ - В ПИСАТЕЛИ

Михаил Осипович Меньшиков родился 5 октября (23 сентября по старому стилю) 1859 года в Новоржеве Псковской губернии. Его отец был сыном сельского священника и состоял на гражданской службе, имея самый низший чин - коллежского регистратора. Мать происходила из потомственных дворян, но весьма обедневших. И детство Михаила прошло в крестьянской избе, в бедности.

Окончив уездное училище, Меньшиков благодаря помощи дальнего родственника поступил в Кронштадтское морское техническое училище, которое успешно окончил в 1873 году.

Почти двадцать лет он ходил штурманом и инженером-гидрографом. Тяга к литературному творчеству проявилась у Михаила Меньшикова рано - еще в Кронштадте он стал инициатором выпуска ученического журнала. В 1870-е годы его очерки начинают появляться и в "большой" прессе - в "Кронштадтском вестнике", "Петербургских ведомостях", "Голосе", в газете "Неделя".

А названия первых книг Меньшикова говорят сами за себя: очерки "По портам Европы" (1884), "Руководство к чтению морских карт русских и иностранных", "Лоции Абоских и восточной части Аландских шхер"...

Литературное призвание все настойчивей заявляло о себе. И в 1892 году Меньшиков выходит в отставку в чине штабс-капитана.

Он тут же становится постоянным корреспондентом петербургской "Недели", а затем секретарем и ведущим литературным критиком и публицистом газеты и ее приложений.

Его признают не только читатели, но и писатели. Меньшиков дружит с поэтом Яковом Надсоном, кумиром той эпохи. Безнадежно больной Надсон трогательно заботится о Меньшикове, дает ему рекомендации к издателям. И настоятельно просит писать, даже требует этого в своих письмах: "Я зол на Вас за то, что Вы не верите в свой талант. Даже письмо Ваше художественно. Пишите - ибо это и есть Ваша доля на земле┘"

Лев Толстой называл его статьи превосходными. Чехов звал Меньшикова "Морячок", их теплая дружба продолжалась до самой смерти Антона Павловича┘

Антон Чехов и его брат Александр в конце XIX века работали в "Новом времени" издателя Алексея Суворина. Вполне вероятно, что именно они и уговорили Меньшикова сотрудничать со своей газетой. К тому времени "Неделя" прекратила существование.

"Новое время" в ту пору безраздельно господствовало над умами россиян. Эту газету читали от Балтики до Камчатки, ни одно издание не могло сравниться с ней ни тиражами, ни влиянием. В "Новом времени" трудилась плеяда замечательных авторов, не только сам Чехов, но и, например, Василий Розанов. И в этом издании Михаил Меньшиков на протяжении 17 лет, с 1901 по 1917 год был ведущим публицистом. Он вел рубрику "Письма к ближним" - две-три статьи еженедельно. По воскресеньям к ним добавлялся еще большой фельетон - так в ту эпоху назывались особо актуальные и острые материалы. Потом эти статьи Меньшиков комплектовал в книжки, которые выходили практически ежемесячно.

И нередко случалось, что в ответ на острые мысли публициста его оппоненты издавали контр-книги, где высказывали свое несогласие, полемизировали, приводили контр-аргументы. Можно считать, что в публицистике того времени образовалось особое "меньшиковское" направление.

Морской офицер, Михаил Меньшиков оказался невероятно сведущ практически во всех сферах жизни. Он писал по вопросам морально-нравственным, экономическим, религиозным, социальным, политическим, бытовым и многим другим. Естественно, немалое внимание уделял и военному делу.

ВЛАСТИТЕЛЬ ДУМ

Далеко не всем нравились воззрения Меньшикова. Его, острого и талантливого публициста, одинаково ненавидели как крайне левые (большевики и эсеры), так и крайне правые. Потому что Михаил Осипович выступал одновременно против тех и других, против революции и против реакции. Он считал, что Россия должна обновляться вопреки консерваторам, но без "смуты". При всем этом Ленин записал его в "черносотенцы". Потому что ему не нравились взгляды Меньшикова на русскую нацию и национальный вопрос.

Меньшикова волновало будущее русской нации. Но его подход черносотенным считать невозможно. Вот что он пишет в статье "Дело нации" (февраль 1914 года): "Я уже много раз писал, что вполне считаю справедливым, чтобы каждый вполне определившийся народ, как, например, финны, поляки, армяне и т.д., имели на своих исторических территориях все права, какие сами пожелают, вплоть хотя бы до полного их отделения. Но совсем другое дело, если они захватывают хозяйские права на нашей исторической территории. Тут я кричу, сколько у меня есть сил, - долой пришельцев!"

Публицист считал, что в одном государстве должна жить одна нация, как швейцарская или американская, где смешаны разные народы. Вот за такое "черносотенство" и нелюбовь к революции в 1918 году выездной группой карателей из ЧК и был приговорен к расстрелу Михаил Меньшиков. В марте 1917 года он вынужден был оставить газетную работу и, чтобы выжить и прокормить семью, перебрался в городок Валдай, где устроился на должность конторского служащего. Но 20 сентября за ним пришли и после недолгого разговора вывели на берег Валдайского озера. Напоследок разрешили перекреститься на белевший на противоположном берегу Иверский монастырь. Дома осталось шестеро осиротевших детей┘

Имя морского офицера, бывшего на протяжении почти двух десятилетий властителем дум мыслящих граждан России, оказалось под запретом и предано забвению. Но избавиться от Меньшикова полностью не удалось. Письма к нему Чехова, почти полсотни, опубликованы в полном собрании сочинений великого писателя. Да и из библиотек не все удалось вычистить. На выставке в Российской государственной библиотеке в этом легко можно убедиться. Экспозиция появилась благодаря настойчивой работе Общероссийского движения поддержки флота. Его активисты сейчас готовятся к полуторавековому юбилею Михаила Меньшикова. В планах новые выставки, семинары, конференции, издание сочинений, учреждена премия имени Михаила Меньшикова┘

НЕ УТРАЧЕННАЯ АКТУАЛЬНОСТЬ

Перелистывая пожелтевшие страницы "Нового времени", поражаешься, насколько актуальны до сих пор строки, написанные девяносто, а то и все сто лет назад.

"Раз мы не имеем колоний, флот обречен стоять у берега или невесть зачем слоняться по заграничным портам. Но стоять у берега умеют и береговые батареи, а для представительства послов достаточно полдюжины яхт. Прежде чем рыть в воду народное золото, следует подумать крепко, нужно ли это. Нужен ли нам флот?

Так говорят противники самой идеи флота. Защитники могут ответить просто: плохой флот нам действительно не нужен. Бесспорно, лучше совсем ничего не строить, чем строить дрянь. Что флот не оказал до сих пор России серьезных услуг - это верно, но именно потому, что был плохой флот. Имей мы хорошую эскадру при Петре, не понадобилась бы и Полтавская битва. Мы не допустили бы высадки под Нарвой, и вместо двадцатилетней войны с ее неисчислимыми жертвами решили бы дело в два часа. Имей мы хороший флот, не было бы следующей шведской войны, как и двух турецких. И Швеция, и Турция окончательно смирились, лишь укрощенные на море. Парусному флоту Нахимова что же оставалось делать, как не потопить себя, но будь у нас такой же величины паровой флот, - не было бы севастопольского десанта, не было бы самой войны. Тоже в кампанию 1877-78 гг. флот был только потому бесполезен, что его не было вовсе. Имей мы вместо поповок в Черном море хорошую броненосную, мы могли бы высадить армию у самого Босфора, и Константинополь был бы взят. Правда, и в этом случае, будь у нас эскадра, не было бы, вероятно, и самой войны. Наконец, в последнюю, проклятой памяти, Маньчжурскую кампанию, конечно, лучше бы вовсе не иметь флота, чем иметь плохой. Даже и плохой сослужил некоторую службу, дав время нашей сухопутной армии собраться. Но допустите, что броненосцы наши не уступали бы японским ни в величине, ни в толщине брони, ни в ходе, ни в артиллерии, - допустите, что мы имели бы на месте состав, обученный не только веселой жизни, и адмиралов, приспособленных не только к получению огромных окладов. Картина получилась бы совсем иная. В первом же нападении на Порт-Артур японский флот был бы разбит, и мы в самом деле могли заключить мир в Токио. Почему нет? А вернее, и на этот раз к общему благополучию самой злополучной войны не было бы". ("Где строить флот?", август, 1905 г.)