Способность руководить и направлять во сне

Способность спать в любых условиях военным просто необходима.
Фото PhotoXPress.ru

В этот день майора Бутусова уже с утра предупредили, что выберут его секретарем на партийном собрании управления. Для него это было совсем некстати, поскольку именно сегодня их с женой пригласили на день рождения старые знакомые, с которыми они познакомились лет десять назад на юге. Именно поэтому ему хотелось пораньше, сразу после окончания этого мероприятия, испариться.

Он как только мог отнекивался, приводя массу причин, по которым не может сегодня исполнить свой партийный долг, но все отговорки оказались бесполезными. Честно говоря, ему совсем не хотелось около двух часов сидеть перед всеми и изображать из себя внимательного слушателя, как правило, пустопорожней болтовни, особенно выступающих в прениях. При этом зная, что на последних рядах некоторые малосознательные партийцы будут спокойно решать кроссворды, читать газеты и детективы.

– Ну, ничего, – обреченно решил он. – С паршивой овцы хоть шерсти клок, наконец-то посмотрю из президиума на постоянно засыпающего Кузькова.

Подполковник Кузьков, прибывший в управление из какого-то ведомства, где служил переводчиком и уже неоднократно побывавший с правительственными делегациями за рубежом, был мужиком странноватым и малообщительным. Над ним посмеивалось все управление из-за одной его слабости. На любом совещании или собрании он засыпал ровно через две–три минуты. А засыпая, так резко и громко всхрапывал, что сидящие рядом вздрагивали, а сам он, просыпаясь, смешно изображал конспектирование выступлений в блокноте, который заранее держал раскрытым на коленях. Сидевшие вокруг сослуживцы, удовлетворенно переглядывались, отмечая, что он опять уложился в отведенный для него норматив засыпания. Сам он, оправдываясь, говорил, что, во время командировки в Африке, его укусила то ли муха, то ли комар, или еще какая-то экзотическая живность – после чего все это и началось. Может быть, так и было, но все в шутку говорили, что это у него приобретенный на старом месте службы вирус антисовещательской аллергии.

По этой причине, по указанию начальника отдела, рядом с ним всегда садились офицеры-сослуживцы, которые через каждые две–три минуты толкали его в бок. Он вроде бы возмущался, но терпел, понимая, что его храп может быть поводом для еще больших неприятностей в виде гнева начальства, усмотревшего в этом неуважение к себе во время их выступлений. Впрочем, так иногда и бывало.

В 17.00, когда уже президиум устроился на своих местах, двери отворились, и в зал вкатился полный человечек небольшого роста. Начальник управления встрепенулся и торжественным голосом объявил, что сегодня на нашем собрании присутствует генерал-лейтенант Прокопов – начальник политотдела главкомата.

Он по хозяйски огляделся поздоровался и прошел прямо в президиум, плюхнувшись рядом с Бутусовым в услужливо подвинутое парторгом кресло. Посмотрев на майора безразличным взглядом, долго сопел, устраиваясь поудобнее, потом затих, уставившись немигающим взглядом на первый ряд.

...Первый час собрания подходил к концу, когда Бутусов услышал тихое похрапывание. Сразу найдя взглядом в зале Кузькова, он убедился, что тот не спит, а под бдительным оком соседей отчаянно борется со сном. Аккуратно оглядевшись, майор понял, что храп исходит справа от него – от старшего партийного товарища.

Присмотревшись, увидел, что высокий гость спит, причем крепко, но с открытыми глазами. Такого ему еще не приходилось видеть. Сразу подумалось, что это, наверное, высший пилотаж среди политбойцов – присутствие в президиуме во сне и наяву. Вот будет что рассказать сегодня за столом, удовлетворенно подумал секретарь собрания.

Тем временем собрание подходило к концу. Встал начальник управления и, обратившись к Прокопову, сказал:

– Василий Иванович, может быть, вы желаете выступить?

Тот, мгновенно оживившись, быстро ответил:

– Да-да, конечно, – и, тяжело встав, пошел к трибуне, доставая из кармана какие-то листочки.

Воцарившись на трибуне, он сначала достал расческу и пару раз зачем-то провел ею по остаткам волос, затем налил себе в стакан воды из графина и откашлялся.

– Что же он может сказать, – подумал майор, – ведь спал и ничего не записывал.

Однако многоопытный политбатрак, как иногда между собой называли политработников, неторопливо развернул три листика и начал:

– Товарищи! Я впервые присутствую на собрании в вашем управлении и много хорошего слышал о вашей парторганизации.

Далее шли дежурные фразы о безусловном росте достижений управления и неиспользованных офицерами управления каких-то скрытых резервах, а также о недостаточности их отдачи в работе, а также критики и самокритики и прочей лабуды. Все это походило на блестящее упражнение в разговорном жанре, подготовленное на все случаи жизни. Майору показалось, что он собрал все заголовки передовиц ведущих газет.

В этом ключе он канифолил мозги минут 15–20. Однако самое удивительное поразило Бутусова – то, что все присутствующие внимательно его слушали. Даже Кузьков и сидевшие на последних рядах несознательные партийцы оторвались от чтения.

А еще его действительно удивило то, как общие фразы, произнесенные с непоколебимой уверенностью и с самым серьезным видом, могут так завораживать слушателей.

...С этого партсобрания майор вышел немного ошарашенным. В голове вертелась мысль о том, что если представитель ведущей и направляющей силы нашего общества так сладко храпит на своих же собраниях, то в какую сторону и куда мы можем забрести под таким руководством во сне? И как показало время – успешно забрели...