Неожиданный бакшиш

Разруха и нищета – причина и следствие непрекращающейся войны в Афганистане.
Фото с сайта www.isaf.nato.int

1980 год, в СССР идет Олимпиада, а мы возвращаемся из командировки «домой» – на базу в Баграм. Провожающая сторона выделила бээмпэшку сопровождения и пяток мотострелков на броне, чтоб сопроводили до самых дверей и желательно без навязчивых приставаний со стороны всяких бородатых хулиганов типа «душман горный».

СЮРПРИЗ С ТЮНИНГОМ НА УДАЧУ

Построились в колонну. Впереди БМП хозяев, а следом мы – пара 131-х «ЗИЛов» «кунги-лаборатории», «Урал» – подъемный кран, «КамАЗ» и неприхотливая «шишига» «ГАЗ-66» – разгонная машина а-ля воровайка.

На горной высоте бензиновым «зажигалкам» душно, еле ползут проклятые, особенно в гору, задыхаются! Иногда просто предательски кипят, приходится переключать баки на дефицитный 93-й, иначе совсем не тянут груженые машины. А дизельный «КамАЗ» прет себе и прет – тепловоз, одним словом! Уважуха дизелям однозначная.

На узком серпантине горной дороги бээмпэшка неожиданно встала как вкопанная. Впереди афганская грузовая машина стоит поперек дороги. Стоит как-то криво, вся перекошенная, передний мост с одной стороны уперт прямо диском в землю. Колесо потеряли, что ли?

Сержант-украинец из Донецка – командир бээмпэшки – взял грузовик на всякий случай под прицел пушки, но огонь не открывает и дальше не едет.

– Товарищ капитан, на ловушку похоже. Эта каракатица всю дорогу перекрыла, не объехать.

Афганские машины – это отдельная история! Как правило, все они неустановленной марки и неустановленного года выпуска. Модернизированы своими хозяевами до полной неузнаваемости! И обвешены всевозможными блестючими побрякушками и разноцветными висюльками – этакий необузданный «колхозный» тюнинг в неконтролируемом многообразии дикого энтузиазма. Что под рукой нашлось в данный момент, то на машину и нацепили! Нужно, не нужно – не важно. Главное – чтобы красиво!

Сержант задумчиво почесал пыльный подбородок и подкинул радикальную идею.

– Предлагаю сбросить его в ущелье, и делу край! Если даете добро, товарищ капитан, мои бойцы быстро осмотрят машинку, чтоб людей в кабине иль в кузове ненароком не было, и подтолкнем «коробочкой», пусть себе полетает.

Пошел самолично посмотреть афганское чудо на трех колесах вместе с мотострелками из группы сопровождения. А у загруженного выше крыши грузовичка суетится водитель – афганец такого же неустановленного возраста, как и его машина, и ученик водителя – пацанчик лет 16–17 – «колодочник».

Афганистан – это страна, в подавляющем своем ландшафте все же горная, и у каждого мало-мальски уважающего себя водилы есть свой «колодочник» – шустрый парнишка, который подкладывает под колеса специальные колодки, чтобы грузовик не скатился «куда не надо», если вдруг встал где-нибудь на склоне горы.

Мы же вместо применения традиционных «колодочников» радикально усовершенствовали свои машины и при марш-бросках через горные перевалы ставили «автоматический горный тормоз» – своего рода стоп-кран, причем на каждую машину – шпалы на тросах под рамой.

Не дай бог заглох движок, и машина покатилась в сторону ущелья – дергай за трос, и шпалы падают прямо под колеса, гарантированно останавливая тяжелый грузовик от «несанкционированного» полета в пропасть – дешево и сердито! Проверено на себе, можете поверить на слово!

Завидев группу вооруженных «шурави» и грозное БМП на заднем плане, водитель-афганец что-то жалобно залопотал, отбивая поклоны до самой земли.

У пехотинцев с БМП оказался смуглый солдатик – этнический таджик, который хоть и с трудом, но перевел, что «стоят уже давно, с пробитым колесом без запаски, да еще и домкрат накрылся, и машина прочно сидит на переднем мосту». Полный восторг, ничего не скажешь! Закупорил, прям как специально, в самом узком месте. И не разъедешься. Выход один – сбросить грузовик с дороги, как и предлагает сержант из пехоты.

БМП, повинуясь командному жесту сержанта, лязгая гусеницами, приблизилась к афганской колымаге и уперлась своим выступом для преодоления водных преград в хлипкую раму.

ШИРОКИЙ ЖЕСТ ИЗ СОСТРАДАНИЯ

Водитель грузовика от этой картины упал на колени и бросился целовать солдатами пыльные ноги. Таджик опять перевел.

– Машина – его кормилица! Нельзя в обрыв! Харам! Он очень бедный человек. Занял денег на бензин и на груз, никогда не расплатится.

Вот что ты будешь делать? Пока стоим тут и сопли на кулак мотаем, подкрадутся душманы и разложат как птенчиков. И водилу жалко.

– Сержант, отставить пока!

Подозвал прапорщика, мастера на все руки – золото, а не человек.

– Семеныч, глянь ты! Может, запасную камеру ему дадим, поможем быстренько перебортировать колесо, компрессором надуем, и пусть катит себе.

– Нет, Михалыч, у него баллон вдоль диска лопнул, шина вся в клочья – перегруз машины и резина дюже старая.

– А какое колесо надо?

– Думаю, от 131-го «ЗИЛа» подойдет, если судить по посадочным местам на диске.

– Отдай ему колесо!

– Что, Михалыч? Не расслышал!

– Отдай ему колесо с нашей машины, и пусть ребята два гидравлических домкрата под переднюю балку подведут, так быстрее будет. Возьми самых шустрых в помощь, остальным смотреть в оба. Если за 15 минут не управимся, сбрасываем его с дороги.

– Понял, Михалыч!

Прапорщик Семеныч побежал раздавать указания и сам впрягся в работу. Солдатам тоже было жаль несчастного афганца, и поэтому все ребята пахали как могли. Остальные ощетинились стволами автоматов, поглядывали больше в сторону затянувшегося ремонта, нежели на горы. Сострадание и душевность советского человека, куда деваться...

Уже давно закончились контрольные 15 минут, а проклятая машина никак не становилась на домкраты. При малейшей попытке приподнять от земли ее передний мост под весом излишнего груза старенькая машина продолжала ползти вниз по склону, невзирая на колодки, подложенные под ее колеса.

Сержант что-то коротко рявкнул, и бээмпэшка подперла проклятую машину, встав чуть ниже по склону дороги. Есть упор, дело пошло.

Провозились почти час, но поставили афганский грузовик на все четыре колеса. Водила прямо сиял от счастья.

Еще бы! Среди разномастных и донельзя изношенных колес с разноцветными дисками стояло новенькое колесо с нулевой резиной – настоящее богатство, не иначе!

БАКШИШ В НАГРАДУ

Запрыгнув в кабину и заведя мотор, афганец прижал свой грузовик к отвесной скале, уступил место для проезда нашей колонне. Затем водила снова выскочил из кабины, но не один, а выдернул за руку ребенка – то ли мальчонку, то ли девчушку лет 10–12, не более. Подбежав к нам с Семенычем, он начал толкать ребенка в нашу сторону.

– Бакшиш! Бакшиш!

Солдатик-таджик опять немного поскрипел мозгами и выдал примерно следующее.

– Это вам за колесо! Подарок!

– Чего?

– Это его ребенок, вроде даже как дочка, точно не понял, но говорит, что будет красавицей. Отдает ее вам в собственность за колесо. Вы спасли его от разорения, а семью от голода.

Неожиданно стало противно и душно. Невыносимо душно! Что же это за страна такая? Что же вы за народ такой, что детей своих на колесо с новенькой резиной меняете?

Отвернувшись от афганца, скомандовал неожиданно просевшим голосом.

– По машинам!

Уставшие и потные солдаты «рексом» метнулись по машинам, захлопали дверцы кабин и кунгов. Повернувшись в сторону бээмпэшки, незаслуженно грубо рявкнул на сержанта-мотострелка.

– Чего встал? Пошел вперед, сержант! Обеспечивай проводку и наше сопровождение. Отстаем от графика!

Обиженно фыркнув, бээмпэшка дернулась, прокручивая гусеницы по сухому и каменистому покрытию горной дороги, и, выбрасывая мелкие камешки из-под траков, побежала вперед, набирая скорость┘

Запрыгнув в кабину «Урала» и яростно хлопнув дверью, я рыкнул на водителя.

– Газу! Газу, рядовой! Вперед, кому сказал!

Солдат-водитель с хрустом воткнул передачу и вдавил гашетку в пол. Тяжелая машина конвульсивно дернулась, но затем послушно пошла в гору.

Не прав, ох не прав! Простите меня, пацаны! И перед сержантом надо будет извиниться потом, когда прощаться будем. Или хотя бы не извиниться, а просто сказать пару добрых слов про его ребят-пехотинцев. Старались ребята.

В мелко трясущемся зеркале заднего вида было отчетливо видно, как в дорожной пыли и в сизом облаке выхлопа наших машин стоял афганец неопределенного возраста и держал за руку испуганную девочку лет 10–12. Совсем еще ребенок с угловатыми формами, легко можно спутать с мальчиком. И чуть дальше на обочине лежало старое колесо с порванной в клочья резиной.