Игорь Атаманенко
Цепной мост – визитная карточка Будапешта, одного из красивейших городов Европы.
Фото Reuters
Как-то утром, месяца через два после размолвки, братья Юлий Герцог и Густав Зильберман, делая вид, что между ними нет никаких противоречий и все денежные дела решены по справедливости, по сложившейся традиции прорабатывали кипу венских столичных газет.
Лениво потягивая кофе и коротко комментируя какое-нибудь, особо привлекшее внимание объявление, Густав переводил его вслух, а Юлий, в зависимости от темы предложения, делал запись в отдельную графу специального блокнота.
Черт подери! Опять ровным счетом ничего интересного: скучная политика, пробуксовка реформ в России, бесконечная война Лужкова с Чубайсом, грязные интриги Букингемского дворца, железнодорожные мосты через Дунай срочно требуют ремонта...
– Стоп! – так громко воскликнул Зильберман, что Герцог от неожиданности поперхнулся круассаном.
– Что случилось, Густав? Ельцин перестал пить или Билл Клинтон удочерил Монику Левински?
– Вот послушай, Юлик, что здесь написано: «Специалисты не исключают, что отремонтировать будапештские мосты уже не удастся и их придется сносить!»
– Нет, ты только представь, какая рыба идет в наши сети!
Герцог, стараясь не подать виду, что ничего не понимает, с любопытством наблюдал за братом – пусть сам все объяснит. Густав же с объяснениями не торопился и, вопреки своему обыкновению никогда не пить по утрам, в два прыжка оказался у бара с разными экзотическими спиртными напитками, налил себе полный бокал шотландского виски и залпом осушил его.
– Брат, может, ты все-таки объяснишь, что произошло или что должно произойти? – не выдержал Юлий.
Густав, наполняя второй бокал виски, сказал как отрезал:
– Юлик, готовь тару для денег – вскоре мы станем членами клуба миллионеров, это я тебе говорю! Тысячи бизнесменов Вены, Берлина, Парижа, Милана, а самое главное, Рурской области сегодня утром в «Бизнес-Курьере» – газете деловых людей Западной Европы – прочтут о том, что группа инженеров, граждан тех стран, где протекает Дунай, обследовала мосты, соединяющие его берега. И что узнают капитаны индустрии Западной Европы? А узнают они вот что: состояние всех мостов оставляет желать много лучшего, однако в самом плачевном состоянии пребывают мосты Будапешта: Арпад, Маргит, Цепной и Эржебет. Четыре железных монстра, каждый из которых весит не менее чем Эйфелева башня, то есть более восьми тысяч тонн! А если учесть, какого качества металл был использован для этих мостов, то у меня голова кругом идет!
Я уже знаю, что нужно делать. Мы продадим все четыре моста как металлолом! Так, Юлик, бросай все – первым же поездом выезжаем в Будапешт!
КРУГЛЫЙ СТОЛ ПО ВЫСШЕМУ РАЗРЯДУ
Изготовив фальшивые документы, Зильберман, Герцог и его дочь Ирма, выступавшая в роли секретаря, от имени одного высокопоставленного чиновника из венгерского правительства разослали на официальных бланках приглашения ряду крупнейших сталелитейных магнатов Европы. Они предложили устроить круглый стол, в ходе которого необходимо было решить трудную судьбу мостов-ветеранов, ко всему прочему представлявших не только культурную достопримечательность, но и являвшихся исторической ценностью Будапешта.
Отменные психологи, Герцог и Зильберман все рассчитали верно: гербовая бумага внушала уважение, печати выглядели подлинными, вложенные в конверты вырезки со статьей из газеты, те и вовсе были настоящими. А гостиница – место встречи – была самой дорогой в Вене, по сравнению с ней залы для переговоров в ведущих западноевропейских банках выглядели курятниками, да и только!
Послание – а Густав был непревзойденным мастером составлять их – содержало прозрачные намеки на строжайшую конфиденциальность встречи. Словом, все в совокупности: и приглашения, исполненные на гербовой бумаге официальных бланков правительства Венгерской Республики, и декорации – роскошный люкс в самой дорогой гостинице Будапешта, и очаровательная секретарша – делали предстоящие переговоры непререкаемо убедительными.
Потенциальные покупатели явились в точно назначенное время, выказав, таким образом, свою чрезвычайную заинтересованность и решимость как можно быстрее совершить сделку.
Зильберман, Герцог и Ирма были само обаяние. Разве можно было устоять перед чарами их магической харизмы? Никто и не устоял! Достаточно сказать, что трое из собравшихся под большим секретом назначили Ирме свидание в самом дорогом ресторане Будапешта. А один из особо заинтересованных покупателей-сталелитейщиков, чтобы переплюнуть конкурентов, даже пригласил ее покутить в Париже, сказав, что для этих целей в его распоряжении имеется личный самолет.
Дальше – больше. В ходе презентации, проходившей в условиях максимальной конспирации и поэтому походившей на тайную встречу магистров масонского ордена, братья посетовали на якобы происшедшую утечку информации в средства массовой информации и в подтверждение своих слов показали приглашенным сфабрикованное ими правительственное постановление о сносе всех четырех мостов.
Со слов Зильбермана и Герцога, этих непревзойденных композиторов афер, выходило, что единственное, чего опасается правительство, – это нежелательного общественного резонанса. Еще бы! Национальное достояние Венгрии – мосты, эти выдающиеся образчики передовой технической мысли XIX–XX века, должны закончить свой путь в сталеплавильных печах.
В связи с этим Зильберман и Герцог через свою обворожительную красавицу-секретаря Ирму как бы невзначай подсказали собравшимся бизнесменам, что в казне венгерского правительства попросту нет денег для реконструкции шедевров европейского мостостроения. Но надо спешить, ибо если в течение года нынешнее венгерское правительство удержится у власти, то США ему, как своему потенциальному стратегическому партнеру по НАТО, денег на ремонт мостов дадут непременно.
Покупатели затаили дыхание: общий вес металлических конструкций четырех мостов составлял около 40 тыс. тонн, а предлагаемая стартовая цена была даже ниже стоимости металлолома.
О таком подарке судьбы можно было только мечтать!
СЕРЕБРЯНЫЙ ПОДНОС С КАЕМОЧКОЙ
Братья в один голос предложили контракт на конкурсной основе и объявили тендер, еще раз подчеркнув, что действовать нужно в обстановке строжайшей секретности. Никто из присутствующих не имел права нарушить обет молчания до начала демонтажа, который должен был случиться внезапно, в день, назначенный после подведения итогов тендера, дабы поставить общественность перед свершившимся фактом.
Во время беседы с коммерсантами гроссмейстеры афер через своего секретаря сделали еще один чрезвычайно эффектный психологический ход: они намекнули на «скудость средств к существованию скромных государственных служащих», а затем, уже в процессе сбора заявок, изображая святую невинность, получали взятки от самых расторопных претендентов.
Больше всех дал, конечно, тот, кто предлагал Ирме воздушный вояж в Париж.
Взятки братья брали, разумеется, соразмерно ставкам, принятым в среде госчиновников. Тем самым им удалось развеять последние сомнения магнатов в серьезности подготавливаемого мероприятия.
Воротилы сталелитейной промышленности Западной Европы так никогда и не узнали, в силки каких искусных ловцов человеческих душ они попали. Пожалуй, в этом и был главный талант королей афер, Герцога и Зильбермана.
Потомив «конкурсантов» ожиданием решения, Густав и Юлий выбрали самое выгодное предложение, а Ирма на серебряном подносе принесла победителю тендера фальшивую лицензию на демонтаж всех четырех мостов, получив из его рук чек на 20 млн. долл.
Участники сделки пожали друг другу руки и расстались навсегда.
В тот же день Зильберман и Герцог с дочерью обналичили чек и с врачебными саквояжами, битком набитыми 100-долларовыми купюрами, убыли в Гавр, чтобы оттуда махнуть в Англию, где можно было в безопасности переждать грозу, которая наверняка должна была разразиться вслед за разоблачением аферы.
Ирма была вне себя от счастья: в деле с продажей будапештских мостов ее отец и дядя еще раз подтвердили давно укоренившуюся за ними репутацию людей, по пятам которых неотступно следуют удача и деньги.
МОСТ В ПСИХУШКУ
В указанный в лицензии день Курт Кнепке, представитель победителя тендера, появился у самого впечатляющего будапештского моста – Арпад. Ему уже чудился запах парного молока от близости вымени Судьбы – ведь ему были обещаны огромные комиссионные, но, увы, вышла непредвиденная заминка.
Сказать, что администрация по обслуживанию моста и охрана были удивлены заявлением Кнепке, возглавлявшего бригаду монтажников в одинаковых спецовках, значит не сказать ничего. Никаких распоряжений насчет демонтажа моста в администрацию от муниципальных инстанций не поступало. Однако предъявленные документы выглядели вполне правдоподобно. По бумагам выходило, что Арпад должен быть снесен, и работы надо начать немедленно, сей же час!
Кнепке, наткнувшись на сопротивление у первого моста, такое же противодействие встретил и у остальных металлических монстров через Дунай. Наконец от Цепного моста он был доставлен в карете «скорой помощи» в психиатрическое отделение центральной будапештской клинической больницы с предварительным диагнозом: «маниакальный психоз, выражающийся в устойчивом намерении разрушить исторические памятники Будапешта». Прямо Герострат какой-то!
Главы администраций остальных мостов с чувством священного ужаса, почти со слезами на глазах обратились непосредственно в правительство за разъяснениями. Прибывший чиновник по особым поручениям затребовал документы. И пришел в замешательство: он ничего не знал о поэтапном прохождении таких документов, однако печати, подписи, бумага, шрифт машинки – все было подлинным.
Но этого не могло быть, потому что не могло быть никогда, ибо все документы, касающиеся национальных интересов Венгрии – а здесь был именно такой случай, – проходили только через него. «Фальшивка!» – успел вымолвить он и свалился на тротуар с сердечным приступом.
Скандал после короткого разбирательства замяли. Инициатива исходила от самих промышленников-сталелитейщиков, в чьи планы никак не входила реклама подобного рода. Внакладе остался лишь один Кнепке. Да-да, тот самый горе-посредник, что был доставлен в психушку. Оказалось, что именно там ему придется провести ближайшие лет пять, так как болезнь обострялась на глазах у медперсонала, которому ничего не оставалось, как надеть на беднягу смирительную рубашку и вдобавок посадить на цепь.
* * *
Сразу же после получения денег Зильберман, Герцог и Ирма вылетели в Амстердам, где в центральной синагоге состоялся обряд хупа – еврейский ритуал бракосочетания. Торжество решили отметить грандиозным банкетом в лучшем ресторане Лондона сразу же по прибытии на берега туманного Альбиона. В ходе застолья Герцог и Зильберман договорились открыть Ирме тайну своего кровного родства.
Когда новоиспеченные супруги Зильберман и Герцог поднимались на борт отходящего в Англию теплохода, Густав, обращаясь к брату, в шутку сказал:
– Ну что, Юлик, настала очередь продавать на металлолом Эйфелеву башню?
– Такие хохмы, как говорят у нас в Одессе, повторно не проходят! – автоматически обронил Герцог, обуреваемый мыслями о предстоящем дележе добычи.
