Игорь Атаманенко
Не играйте в азартные игры с государством.
Кадр из фильма «Спортлото-82». 1982
Впервые крупные деньги Юлий Герцог добыл в семнадцать лет, едва окончив среднюю школу.
Сегодня мало кто помнит, с каким энтузиазмом наш народ встретил первые хрущевские лотереи. Люди с нетерпением ожидали известия о состоявшемся розыгрыше, чтобы через две недели сверить номера и серии своих заранее купленных билетов с теми, что указаны в таблицах тиража. Трудящиеся, обладатели билетов, уже спозаранку толпились у этих «витрин социализма», лелея надежду на счастливый случай. А вдруг! Выиграла же прошлый раз Мариванна из второго подъезда утюг, может, и мне сегодня что-то обломится. Хорошо бы велосипед! А если швейная машинка? Нет, ее брать не буду – ставить некуда. Возьму деньгами. Вот если б автомашина – тогда, конечно… Но ведь не разыгрывают их стервецы из Совмина!..
ЛОТЕРЕЙНЫЕ БИЛЕТЫ, ПРИБЫЛЬ ПРИНОСЯЩИЕ
Предприятие, которое в мыслях выпестовал и тайно от всех реализовал Юлик, было сколь гениально просто, столь и эффективно. Почти год Герцог готовился к нанесению «удара», что сделает его богатым. Во-первых, он запасся десятком таблиц прошлогоднего тиража. Актуализировал их, подклеив шапку-заголовок с новыми реквизитами: годом, месяцем, числом и порядковым номером тиража текущего года. Новый заголовок ему за бутылку водки отпечатал знакомый наборщик из районной типографии. Во-вторых, Юлик научился водить мотороллер и получил права на вождение мототранспортных средств. В-третьих, в гараже отчима юный шельмец собрал похищенные в городских скверах двадцать урн. Да-да, тех самых, из литого чугуна, о которых подрядный стихоплет сказал: «Для того и расставлены по улицам урны, чтоб поддерживать в городе уровень культурный». Не витийствуя, Герцог прозорливо назвал их «копилками».
Выслушав объявление по радио, что «утром следующего дня весь советский народ может вновь убедиться в заботе партии и правительства о повышении уровня благосостояния трудящихся, для чего надо лишь проверить приобретенные билеты денежно-вещевой лотереи», начинающий аферист оседлал взятый у соседа напрокат мотороллер и бросился «ставить силки», ибо опыт подсказывал Юлику, что завтра поутру в сберкассах будут вывешены таблицы с номерами выигравших билетов.
К полночи «капканы» были расставлены: все десять крапленых таблиц расклеены на досках объявлений у входа в сберкассы. Под ними – урны, чтобы незадачливые искатели халявного счастья, хлебнув горький глоток разочарования, знали, куда выбросить ставшие по воле Юлика бесполезными лотерейные билеты.
В ту ночь Герцог спал беспокойно, вскрикивая во сне: то урны в грезах превращались в атлантов и гонялись за ним, изрыгая из своего чрева водопады лотерейных билетов, в которых он неизменно тонул, то вдруг грезился некто в милицейской форме, успевший собрать урны за десять минут до его появления.
На следующий день Юлий без устали курсировал между сберкассами, наблюдая, как строители коммунизма, чертыхаясь, швыряли в урны-копилки ставшие уже ненужными билеты. Герцог отметил, что «принудительное пожертвование» проходило без эксцессов. Никто не заламывал в отчаянии руки, не рыдал и не рвал на себе одежды. Проиграл так проиграл. Иногда в толпе раздавалась фраза самоуспокоения из словаря неудачника: «Не играй, Иванываныч, в азартные игры с государством, в дураках останешься!»
Наш юный комбинатор – не Иванываныч. Он в одиночку рискнул сыграть против государства, посягнув на его монополию «разыгрывать» своих граждан, и преуспел. Вечером того же дня шельмец, проехав по «лотерейному кольцу», собрал и выпотрошил в кузов мотороллера все двадцать капканов. Улов составил более шести тысяч билетов, не считая заплеванных и прожженных окурками. Оставалось пройтись по ним горячим утюгом, ведь многие анонимные доноры, выбрасывая билеты, нещадно их мяли, и, сверившись с таблицей (настоящей), в течение недели (чтоб не привлекать к себе внимания) получить в кассе причитающееся за изобретательность вознаграждение.
Лотерейной авантюрой Герцог, выражаясь языком правоведов, создал прецедент. Его отдельные детали, став достоянием людской молвы и стократно разнесенные по свету, явятся хрестоматийным предостережением владельцам лотерейных билетов не доверяться первой встречной таблице, но сверять серии и номера своих билетов с таблицами в разных сберкассах. Чем черт не шутит, а вдруг опечатка!
Триумфальный трюк с краплеными таблицами принес Юлику свыше сорока тысяч рублей – столько в те годы стоила «Волга» или «ЗиМ». Юлий Герцог, семнадцатилетний фарцовщик, одним махом заработал больше, чем за целый год, приторговывая жевательной резинкой и американскими сигаретами. Признание придет позже, когда всесоюзный корпус воротил теневого бизнеса назовет его Кудесником. И хотя с каждой новой авантюрой Герцог будет вовлекать в свою орбиту множество единомышленников, он так и останется «котом, который гуляет сам по себе». А члены заново набираемой команды всегда будут для него лишь попутчиками на час. Действительно, ведь профессиональный аферист – это артист. Талант. А талант всегда одинок.
В семнадцать лет наш герой дал себе слово заработать миллион. И преуспел. Чему в немалой степени способствовали внутриполитический климат страны и те, кто его создавал.
ДВОЕ В АВТОБУСЕ, НЕ СЧИТАЯ СОБАКИ
Как-то вечером Герцог, его друг и подельник Бруно Швондер, мучаясь бездельем, лениво перебрасывались в подкидного дурака. Юлий, прорабатывая очередную идею, как разбогатеть, неожиданно спросил:
– Бруно, есть возможность взять напрокат служебную овчарку?
Швондер, хорошо изучив лабиринты воображения соратника, насторожился: «Грядет новая афера!» Однако, не подавая виду, кротко заметил:
– Собака – это не проблема. Надо – добудем чемпиона Одессы и окрестностей. А в чем, собственно, дело?
– Знаешь, – как бы прислушиваясь к ходу внутренних часов, ответил Герцог, – есть одна идея...
Бруно, в ожидании, когда приятель созреет до откровения, размеренно тасовал колоду. Подумал: «Недаром у меня второй день чешется ладонь левой руки – к деньгам!» Не выдержав напряжения паузы, слукавил:
– Ну-ну, собака найдет нам клад.
– Клад, – назидательно произнес Юлий, – это для импотентов, лишенных воображения, обреченных ждать милости от судьбы или от лотереи. Мы ведь с тобой не из этой породы, а, Бруно?
Герцог так глянул на партнера, будто ушат родниковой воды вылил.
– Как говорят в Одессе: «Проснитесь, Абрам Соломонович, вы обосрались...»
– Так я и не сплю, – подхватил шутку Бруно.
– Тем более... – задумчиво произнес Юлий и, протяжно посмотрев на подельника, спросил:
– Сколько теплоходов в год отправляет за границу «софья власовна» – советская власть – через Одессу?
– Двенадцать... Каждый месяц по одному...
Бруно можно верить. Он диспетчер порта, знает все.
– А по «Спутнику» – по линии международного молодежного туризма – сколько?
– По «Спутнику» – четыре-пять... А что?
– Да я тут посчитал... Получается, тысяча комсомольцев ежегодно уезжает «за бугор» с нашими деньгами.
– С нашими? – Бруно насторожился, предчувствуя откровение партнера.
– Ну, пока не с нашими. С государственными – мы ведь их не печатаем. Короче, я тут прикинул и решил положить конец этому комсомольскому контрабандному беспределу. Почему советская валюта, стольники, полтинники, червонцы наконец, должны оседать в швейцарских банках, а не в наших с тобой карманах?
Герцог вперил взгляд в собеседника, вынуждая его на ответный ход. Бруно, не понимая, куда клонит подельник, заерзал в кресле.
– А я, что? Я – за. То есть, я хотел сказать, что я против швейцарских банков, но за наши с тобой карманы.
– То-то же! – менторским тоном произнес Герцог. – Когда следующий рейс комсомольского туризма, «Спутника»?
– Через неделю, – с готовностью ответил Швондер и тут же спросил:
– А причем здесь овчарка?
– Для декораций…
ДОБРОВОЛЬНЫЕ ВЗНОСЫ В ПОЛЬЗУ ЖУЛИКОВ
Пять «Икарусов» с разухабистой комсомольской братвой, наскребенной по сусекам Всесоюзного Ленинского комсомола, подкатили к ограде одесского порта для прохождения таможенного и пограничного контроля. Немедленно в первый автобус вошли двое, не считая служебной овчарки. Один – в форме таможенника, второй – в неизвестно какой, но с собакой на поводке.
– Внимание, комсомольцы, страждущие увидеть дальние страны! – поставленным голосом диктора программы «Время» и с обворожительной улыбкой голливудского актера Герцог начал свой автобусный спектакль.
– Я – старший наряда таможенников. Полагаю, что все присутствующие согласны с тезисом: «Не нужен нам берег турецкий, чужая земля не нужна».
Строители коммунизма настороженно притихли в салоне:
«Провокация! А ведь еще и до Босфора не добрались. Видно, недаром инструкторы ЦК ВЛКСМ предупреждали…»
Выждав паузу, Юлий вопрошал:
– Так или нет?
– А что нужно? Спрашивал звонкий голос комсомольского вожака.
– Думаю, что не все из вас сегодня доберутся до кают теплохода, – ответствовал Герцог. – Некоторые останутся в Одессе. И не просто в Одессе, а в камерах предварительного заключения. Практика показывает, что не все выполняют инструкцию ЦК и пытаются вывезти из СССР много больше положенных тридцати рублей. Вот мой друг. Он тренирован на обнаружение советских денег в лифчиках, трусах и других интимных местах. Ну-ка, Дик, голос!
Собака послушно залаяла.
– Предлагаю, – продолжал Юлий, перекрывая ропот неодобрения, – предлагаю всем, кто еще не понял ответственности поездки и заключенной в ней идеи пропаганды советского образа жизни, отправить по почте своим родным и близким излишки денег, чтобы они не попали в руки империалистических разведок.
Герцог вновь поднял руку:
– Вам сейчас будут розданы конверты с марками. Вложите в них избыток денег, напишите адрес и – милости прошу к ближайшему почтовому ящику, Еще раз предупреждаю: не все сегодня отплывут за рубеж, некоторые будут этапированы под конвоем по месту жительства за попытку контрабандного перемещения через границу достояния страны – советских рублей. Чистота комсомольских рядов – залог здоровья нашей партии. Это – последнее предупреждение перед таможенным досмотром.
После этой проникновенной речи Бруно обходил всех комсомольцев – пассажиров «Икаруса» и вручал маркированные конверты.
Через десять минут – в это время голос Юлия уже звучал во втором автобусе – пассажиры первого гурьбой бросались к указанному почтовому ящику, второпях заталкивая туда надписанные конверты с деньгами...
Через полчаса ящик был полностью «конвертирован», а еще через час на квартире у Бруно Герцог с торжествующим видом рвал конверты, доставая оттуда пропитанные, в буквальном смысле, потом «бойцов юного резерва партии» стольники и полтинники.
– Юлик, – восхищение Бруно было неподдельным и бесконечным, – а где ты взял почтовый ящик?
– Купил у дяди Фимы из «Вторчермета». Какие-то пионеры не дотянули до плана сбора металлолома и начали снимать в городе почтовые ящики. У дяди Фимы их еще штук двадцать в запасе. А тебе зачем? Ты что? Этим сыт не будешь? – Герцог указал на груду купюр, лежащих у их ног.
Объемы ежегодных комсомольских «пожертвований» в ценах 1960-х доходили до двухсот тысяч рублей.
