Защищать Родину на "удовлетворительно" нельзя!

Все-таки дружба афганских солдат с шурави была неподдельной. Фото Reuters

«Меньше взвода не дадут, дальше Кушки не пошлют» – так в свое время успокаивали себя выпускники советских военных училищ. На ввод войск в Афганистан, 25-летие с момента вывода которых было отмечено 15 февраля, армейская народная молва отозвалась быстро: «А теперь меня надули – оказался я в Кабуле». В Кушке по нескольку дней–недель «акклиматизировались» перед отправкой «за речку» одноименного названия.

ЗА ЧТО СОСЛАН – НЕ ЗНАЮ

Кушка – самый южный город Советского Союза и одновременно самая южная географическая точка страны. Город располагался прямо на границе с Афганистаном, от него начиналась бетонная кольцевая дорога к афганским городам Герат, Шинданд и Кандагар, построенная советскими строителями. Выпускники военных училищ попасть в Кушку боялись больше из предубеждения, чем из убеждения что это «самый страшный» город государства российского.

Лично мне Кушка понравилась. Но все же только потому, наверное, что был я там в качестве гостя... И сегодня на окраине города сохранились часовня и огромный каменный крест, возведенные еще при царском режиме. Крест весь в надписях типа: поручик лейб-гвардии Измайловского полка такой-то сослан в таком-то году сроком на два года за дуэль; штабс-капитан такой-то сослан в таком-то году сроком на три года за вольнодумство. В основном были политические, дуэлянтов мало. А после Октябрьской революции – единственная надпись: «1969 год. Лейтенант Советской Армии Иванов. За что, кем и на сколько сослан, не знаю».

Военный городок очень сильно напоминал нашу родную знаменитую 120-ю дивизию, расположенную под Минском. Офицеры Кушки так же, как и в 120-й гвардейской в 80-е годы прошлого века, имели два выходных – один летом, другой зимой. И полный восьмичасовой рабочий день: с восьми утра до восьми вечера. Днем и ночью, при любых погодных условиях они готовились отразить агрессию внешнего врага – мирового империализма во главе с США, правда, затем безоговорочно капитулировали перед врагом внутренним.

До сих пор полные «непонятки» со сроками офицерской службы в то героическое время. Например, в Группе советских войск в Германии, равно как и в других аналогичных группах – «польской», «чехословацкой» и «венгерской», был заведен образцовый военный порядок. Холостые офицеры служили по три года, а женатые – по пять. После этого срока никаких разговоров: «Ауф-видерзейн!», «До видзеня», «Насхледаноу!», «Висонтлаатаашра». В Туркестанском же округе большей части офицеров приходилось служить пожизненно… Интересно и то, что за отдаленность, так называемую дикость, в Туркестанском округе не платили и год за полтора не считали. Этот «стимул» свалился лишь в годы горбачевской перестройки. Разумеется, тем, кто служил до этого запоздалого на десятилетия нововведения, все льготы «простили».

Получалось, что офицер в Туркестане имел одинаковое денежное содержание с офицером подмосковным. И была между ними лишь одна разница: в Подмосковье можно было сесть на поезд и съездить в Москву за продуктами, а в Туркестанском округе жены офицеров отоваривались втридорога в вагонах-ресторанах проходящих поездов. Был такой бизнес у железнодорожников. Поездов было раз, два и обчелся, так что конкуренция среди отоваривающихся была большая.

Уже в Афганистане мне попалась в руки окружная военная газета. Была в ней рубрика «Спрашивали – отвечаем». Майор, прослуживший в Кушке восемь лет, интересовался возможностью перевода из Туркестанского военного округа в любой другой округ Советского Союза, включая Забайкальский и Дальневосточный. Ему ответил начальник управления кадров округа: «Перевод из Туркестанского округа возможен при наличии следующих условий: на его территории необходимо прослужить не менее десяти лет и иметь положительные характеристики».

В Туркестане отчетливо чувствовался кадровый голод. Видимо поэтому Москва разрешила окружным кадровикам заключать «сделки» с офицерами-«афганцами». Суть их сводилась к тому, что вместо двух положенных лет офицер служит «за речкой» год, но заменяется он затем только в Туркестанский округ. Некоторые соглашались. Предлагалось это где-то через полгода. Мол, осмотритесь, подумайте…

В один из дней такую «сделку» предложили и мне.

– Смотри там, поаккуратнее со своими приколами, – строго предупредил меня командир полка. – Кадры решают все, и выше кадров есть только солнце! Вон в соседнем полку замкомандира сгоряча сказал кадровику, что тот живого солдата видел только в кинофильме «Освобождение», и поехал по замене вместо Украины в Сибирь.

Я лишний раз намотал на ус – все это мне было уже известно.

Кадровик из Ташкента был сама любезность:

– Садитесь, пожалуйста. Знаете, для чего мы вас пригласили?

– Так точно! Кушку, наверное, будете предлагать?

Кадровик от удивления аж отпрянул от стола на спинку стула:

– Ну вы и замахнулись – Кушку вам сразу подавай! Еще бы Ташкент или Ашхабад попросили. Это у нас элитные места. Для начала надо отметиться в одном из отдаленных гарнизонов. Предлагаем вам Теджен.

Название было до боли знакомое.

– Это, товарищ полковник, не те самые родные места Саида из «Белого солнца пустыни»?

– В точку! Самые что ни на есть они. Пустыня Каракумы.

Меня внутренне передернуло.

– Извините, – твердо сказал я, – хочу служить в Афганистане так же, как все. Два года!

– Да нет, ничего… Ваше право. До свидания.

Служа в Афгане, я ни разу не пожалел, что был послан дальше Кушки...

Многие годы спустя решил посмотреть в Интернете, что там есть о том месте, дальше которого не должны были послать. На слово «Кушка» (в 1992 году город был переименован в Серхетабад) компьютер выдал массу информации, вплоть до графиков температуры. Но удивило больше всего не это. Некто Марк Штейнберг, разместивший даже свою вальяжную фотографию с сигаретой, делится впечатлениями об офицерской службе в Кушке. Цитирую дословно: «И еще чем выделялась наша южная крепость среди других гарнизонов, так это непропорционально большим числом офицеров-евреев. В нашем батальоне из 20 офицеров евреев было пять, в том числе и сам комбат. Видимо, собирали евреев в то жаркое местечко специально. Уж не затем ли, чтобы потом удобнее было отправить в другую ссылку – полярную?»

Далее – об издевательствах над евреями со стороны русских. Дискутировать по данному поводу не стану. Но и молчать не хочется. Потому что это  неправда…

А про Теджен наткнулся в Сети на такую почти современную запись (орфографию сохраняю): «Да были времена служил здесь с 2007–2009 не когда не забуду это адское место…»

«КРУГЛЫЕ» ОТЛИЧНИКИ

В середине 80-х в Афганистан зачастили проверяющие из Москвы. Боевые действия они, конечно, не проверяли, но в пунктах постоянной дислокации дотошно изучали организацию занятий по боевой и политической подготовке, документацию, быт и досуг личного состава и этим доставляли нам массу хлопот, беспокойства и нервотрепки. «Комиссия прибыла оказать помощь командованию на местах», – так обычно представляли группу проверяющих старших офицеров, хотя все мы отлично знали, что эта «помощь» по выводам их проверок обернется одними только неприятностями.

В один из дней в полку представили пожилого полковника из Главного политического управления. Он предупредил, что в конце недели примет зачет по марксистско-ленинской подготовке у группы младших офицеров. Выражение лица проверяющего было столь строго, что сразу можно было понять: спуску не будет! «Готовьтесь!» – емко сказал он и посмотрел на командира полка таким взглядом, что последний аж потрогал себя за шею: в горле у него, похоже, мгновенно пересохло.

Дело принимало серьезный оборот. В условиях реальных боевых действии на марксистско-ленинскую у нас, мягко говоря, «забивали». А она была предметом первостепенной важности, и оценка «три» по нему сводила на нет все прежние успехи и достижения части за последние несколько лет. Разумеется, такая перспектива командира полка никак не могла устроить! И он, что называется, свистал всех наверх! Офицерам была поставлена задача любой ценой получить не ниже «хорошо».

Началась подготовка к зачету…

Чтобы понять ситуацию, надо представить себе наш мотострелковый полк «афганского образца». Большая половина личного состава находилась на сторожевых заставах, которые были растянуты по горам на сотни километров. В журналах боевой и политической подготовки все, конечно же, было в ажуре. Со всеми еженедельно проводятся необходимые занятия, люди получают оценки… Но было это только на бумаге.

Чтобы собрать необходимый кворум проверяемых, решили вызвать максимальное количество. Офицеры сторожевых застав, прибывавшие в полк, в этот раз откровенно не радовались встрече с «большой землей». С ними сразу же был проведен конкретный инструктаж. Самое тяжелое в этом деле было собственноручно в кратчайший срок написать конспект так называемых первоисточников, в котором было рекомендовано иметь материалы последнего съезда КПСС, работы Маркса, Энгельса и Ленина, цитаты из «дорогого Леонида Ильича» (Брежнева) и конспекты всех «прочитанных» лекций. Рука отсохнет, пока всю эту «дуротень» напишешь!

Между тем вести о строгом полковнике приходили все более страшные. Он отказался от традиционного подарка всем проверяющим – комплекта новой экспериментальной военной формы. Два дня проверял личные дела и служебные карточки, а особенно внимательно – у проверяемой группы. У начальника финансовой службы подробно интересовался зарплатой офицеров, у заместителя по тылу – нормами довольствия. Беседовал со многими солдатами, правда, интересовался только их домашними проблемами и все записывал, записывал… Командир полка, кручинисто оперев щеку на ладонь, шкрябал пальцами висок – впору хоть стреляться!

Офицеры усиленно вспоминали навыки сдачи экзаменов в военных училищах и интенсивно заготавливали шпаргалки.

И вот наступил кошмарный день сдачи. В ожидании «самого худшего» теперь уже все сглатывали, держались за кадыки и терли виски. Но проверяющий после доклада руководителя группы о готовности к сдаче марксистско-ленинской повел себя весьма нестандартно. Он, ни краем глаза не взглянув на наши конспекты, стал коротко и совершенно не по теме опрашивать каждого из офицеров на предмет наличия квартиры в Советском Союзе, просьб, жалоб и заявлений. После этого произошло еще более ошеломительное. Полковник потребовал ведомость и сразу же выставил всем отличные оценки.

– Вопросы? – в наступившей гробовой тишине обвел всех суровым взглядом.

Руководитель группы издал звук «кгхы-кгхы», после чего очень неуверенно попытался намекнуть, что «нас не поймут», потому что на «отлично» марксистско-ленинскую подготовку здесь знают не все. В смысле, выразительно жестикулировал он, должным образом подкованы-то все, но у некоторых есть взыскания, в том числе партийные, и потому хотя бы таким нерадивцам стоило бы хоть на балл снизить оценку.

– Все? – снова емко спросил полковник.

– Так точно!

Вслед наш руководитель получил категорический отказ, аргументировав его не лишенным смысла доходчивым соображением:

– Защищать Родину на «удовлетворительно» нельзя! Советский офицер – это уже хорошая оценка, а офицер в Афганистане – это только «отлично»! Желаю здравствовать! – И убыл.

Мы не верили своим ушам: до этого таких слов нам никто из начальства и близко не говорил. Командир полка, как узнал, взял за горлышко графин с водой, стоявший у него на столе, и отпил сразу половину.

Позже о «суровой» сдаче экзамена в окружной газете «Фрунзевец» написали очень содержательную статью. Очень хвалили. Лучшая группа в округе оказалась.