Факельный подогрев

В советские времена танковые шлемофоны пользовались, пожалуй, даже большей популярностью, чем малодоступные простому обывателю джинсы. Фото из альбома «Советская армия», Издательство «Планета», 1988 г.

Отечественные боевые машины пехоты (БМП) и десанта (БМД) для эксплуатации в зимних условиях, прежде всего «зимнего» запуска, имели встроенные обогреватели, и никаких проблемных вопросов не возникало до тех пор, как говаривал Гашек, пока в дело не вмешался генеральный штаб. А точнее – высшее руководство страны.

Дело происходило так.

Конец 1979 года. В совершенно закрытом порядке, в том числе даже от заказывающего новую бронетанковую технику Научно-технического комитета Главного бронетанкового управления Минобороны (НТК ГБТУ МО СССР), готовился ввод войск в Афганистан. Подразделения Воздушно-десантных войск были приведены в полную боевую готовность, и даже БМД-1 были загружены в десантные самолеты.

На дворе стояла зима, мороз, время взлета не определено, так как, по имеющимся в настоящее время сведениям, в верхах шел ожесточенный спор о том, вводить или не вводить войска, но предварительная команда войскам (ВДВ) была уже отдана. День проходит, другой – мороз за двадцать градусов – дело принимало нешуточный оборот. Чтобы машины десантников оставались боеспособными, требовалось их прогреть, поэтому некоторые командиры подразделений неоднократно просили выгрузить машины и прогреть их вне самолета, поскольку включать подогреватели внутри самолета – весьма пожароопасное занятие. Однако такого разрешения сверху так и не получили.

День шел за днем, а просьбы десантников где-то зависали. До какого верха они доходили в системе армейской многоступенчатости, и поныне неизвестно. Сомневаюсь, впрочем, что просьбы десантников доводились до руководства страны. Одним словом, когда грянул традиционный гром, времени на то, чтобы перекреститься – в смысле прогреть машины перед вылетом на захват аэродрома Кабула – вэдэвэшникам не дали. И это притом что эту операцию можно было осуществить от силы за три часа, которые вполне можно было найти за те недели, что военно-политическое руководство страны потратило на принятие нелегкого решения о вводе войск.

И вот наконец когда жареный петух клюнул – самолеты с десантом прилетели на кабульский аэродром. И тут вдруг оказывается, что буквально на его границе стоит афганский правительственный полк. Надо срочно действовать, тут уже не до прогрева двигателей – а машины не заводятся!

Каким-то чудом три из них все же завелись, и наши лихие десантники ринулись на правительственный полк, который не выдержал такой психической атаки и бежал. Бой закончился, даже не начавшись. А ведь мог быть и провал с потерей людей и техники.

Остальные машины десантники тоже потом запустили, используя два трактора ленинградского Кировского завода К-700, оказавшихся в аэропорту, а затем уже толкая незаведенные машины заведенными.

После этих событий никакие объяснения, что холодный пуск ведет к значительной потере ресурса двигателя, успеха не имели, и нам было приказано обеспечить холодный пуск на всех боевых машинах пехоты и десанта с внедрением в серийное производство.

Главный конструктор барнаульского завода Борис Григорьевич Егоров, разработчик двигателя УТД-20, предложил заимствовать бошевские свечи электрофакельного подогрева входного воздуха, применяемые в автомобилестроении и производившиеся тогда на заводе в Ржеве. Закупленная в Германии бошевская автоматическая линия по производству таких свечей оставляла нам такую надежду, поскольку ее технологическая производительность должна была перекрывать имевшиеся потребности автозаводов.

Однако, как это частенько бывает с купленным за рубежом оборудованием, на деле освоение ее надолго затянулось в связи с отсутствием качественных исходных материалов, прежде всего керамического порошка и нержавеющей стали, на которых эта линия могла нормально работать. В итоге на нашем предприятии пришлось вводить 48 точек контроля промежуточных стадий изготовления, в том числе две точки рентгеновского контроля положения накальной нити в керамике относительно корпуса свечи, изготовленного из нержавеющей стали. При таком количестве точек отбраковки выйти на номинальную производительность завод не мог и подумывал об изготовлении второй линии для этих целей.

Для поставки таких свечей завод обратился к нам с просьбой о привлечении оборонных предприятий для оказания заводу помощи в целях устранения имевшихся проблемных мест в работе автоматической линии, что в результате и было сделано. Мне трудно сейчас оценить, как это помогло самому заводу, однако за сравнительно короткое время весь парк боевых машин пехоты и боевых машин десанта был доработан по показателю пуска холодных двигателей без подогревателя. Хотя и было это сделано, надо сказать, за счет определенной потери ресурса двигателя в случае использования такого пуска.

ТАНКОВЫЙ ШЛЕМОФОН

В конце 1968 года мне посчастливилось купить за 3 рубля 21 копейку уникальный справочник по инженерной психологии, который затем на протяжении всей моей жизни служил мне поучительным подспорьем, да и просто учебником как в служебных делах, так и в быту. Причем каких-либо аналогов данного справочника мне так и не встретилось и, насколько мне известно, попыток выпустить что-либо подобное в отечественных издательствах так и не было сделано.

Справочник этот являлся переводом 2-го издания американского справочника двух авторов – Уэсли Вудсона и Дональда Коновера, который в отечественном варианте получил название «Справочник по инженерной психологии для инженеров и художников-конструкторов» (книга, приобретенная мной, была выпущена в 1963 году). И хотя количественные данные, приводимые в труде, по размерам человеческого тела, усилиям на рычагах и по ряду других параметров, конечно, не соответствовали нашему призывному контингенту, в целом книга оказалась весьма полезной.

И вот спустя 42 года, заглянув в Интернет, я с ужасом обнаружил, что ничего более приличного в стране за минувшее время так и не появилось, а этот же справочник все еще можно купить, но уже за 5999 руб.!

Впрочем, дело не в этом. Об этой книге я вспомнил в связи с танковым шлемофоном, который у нас в обыденной жизни больше ассоциируется с головным убором повышенной защиты. Недаром все деревенские мотоциклисты каким-то образом в те времена были обеспечены оными, несмотря на полное отсутствие их в свободной продаже. Мой однокашник П., ответственный в УНТВ за поставки этого вида военной продукции в войска, лично не смог разобраться с эффектом таинственного исчезновения 1–3 шлемофонов из опечатанных военным представительством ящиков, в каждом из которых находилось по 50 штук шлемофонов, при доставке этих ящиков железнодорожным транспортом в воинские части.

Однако для тех, кто в танке, роль этого элемента одежды несравненно более значима, поэтому постепенно накопилось большое число претензий к его многочисленным функциям.

Со времен войны самым «радикальным» изменением шлемофона стало появление дополнительного четвертого защитного валика, в связи с чем центр головы, «темечко», стал «прощупывать» все углы и выступы при эксплуатации и обслуживании бронетанковой техники. Сам тому неоднократный очевидец!

Дело было, впрочем, не в этом, а в том, что кроме выпускавшего его швейного предприятия за совершенствованием шлемофона больше никто не следил. В то же время предприятие это не могло стать головным в данном деле. Даже несмотря на то что от правильной подгонки шлемофона зависит эффективность стрельбы, качество внутренней и внешней связи (то есть управляемость), а также утомляемость членов экипажа и степень подавления акустических шумов, доходящих порой до болевого предела (140 децибел).

Естественно, что для начала надо было определиться с необходимым количеством типоразмеров, но по размерам головы в Советском Союзе не было даже тех сведений, что упомянуты в вышеприведенном зарубежном переводном справочнике. По собственной инициативе швейное предприятие провело такую работу на базе горьковской учебной дивизии, после чего главный конструктор предприятия приехала с «поразительным» сообщением-открытием: «Все начальники в дивизии, особенно генералы, имеют головы на два-три размера больше, чем рядовые. Как вы их в армии выбираете?» Пришлось объяснять, что это не выбор, а естественный процесс, связанный не с должностью, а с возрастом. При отмобилизации у большинства будут «генеральские» головы.

Набранные сведения в Горьком показали огромное трудно обобщаемое разнообразие показателей, необходимых для конструирования шлемофонов. Подключилось конструкторское бюро ленинградского Кировского завода. Вскоре были изготовлены экспериментальные образцы с наружной пластмассовой оболочкой, способной выдержать приличные ударные нагрузки. К примеру, наш старший офицер К. в кабинете Главнокомандующего Сухопутных войск демонстрировал уникальные возможности шлемофона, выполняя с разбегу удар головой о батарею отопления! И – ничего!

Оболочку ту, кстати, изготовило предприятие в Хотькове, которое в свое время делало шлем к скафандру первого космонавта планеты – Юрия Алексеевича Гагарина.

Однако найти обобщающие решения стоящей проблемы по созданию современного шлемофона конструкторское бюро ленинградского Кировского завода так и не смогло, чему в том числе помешало отсутствие статистических сведений по основным размерам голов в нашем многонациональном государстве…

МОСТОУКЛАДЧИК

В конце 1960-х годов на расположенном в Кубинке бронетанковом полигоне проводились интенсивные испытания танков с целью определения их отражательной способности в различных диапазонах электромагнитных волн. Эти исследования явились результатом заметного технического скачка в области разработки автоматических систем слежения за целью, что в том числе предоставляло конструкторам реальную возможность создания высокоэффективных головок самонаведения управляемых ракет.

Наша лаборатория проводила такую оценку в дециметровом, сантиметровом и миллиметровом диапазонах волн. При отсутствии специальных измерительных средств использовались армейские средства, такие как «Зарница», СНАР-1 и СНАР-2, приспособленные своими силами к регистрации на кинопленку отраженного сигнала (вакуумные трубки с голубым свечением, приемник с логарифмической характеристикой усиления). Дело было за малым: как обеспечить равномерное вращение исследуемого танка вокруг оси?

Чтобы не изобретать велосипед, начальник лаборатории – или начлаб – предложил в качестве основы воспроизвести круг, используемый в паровозных депо, а в качестве «подставки» для танка, взять мостоукладчик, точнее его мостовую часть, обрезав соответствующим образом. Наиболее же оригинальная часть этого решения заключалась в полученной мною от начальника лаборатории команде:

– Быстренько готовь расписку на свое имя для получения во временное пользование – на один год – мостоукладчика из Нахабинского инженерного института. На год они не откажут. Бери трейлер – и вперед.

– А как мы его вернем? Мы же его искалечим.

–  Вот поэтому и не вернем… а они забудут, – уверенно добавил начлаб.

Мостоукладчик мне тогда в институте выделили без проволочек. А начальник лаборатории оказался прав: за 8,5 лет службы на полигоне никто этого мостоукладчика так и не хватился и никаких последствий моя расписка не имела.