Инкогнито поневоле

Попутчик в поезде – это как «русская рулетка», результат путешествия может быть самым неожиданным. Кадр из фильма «34-й скорый»

Бывают такие встречи, к которым готовишься заранее, но которые, однако, приходят, когда их не ждешь. Одна из них произошла в самые жаркие дни «горячего» августа 2010 года.

ПОЕЗД НА ЮГ

Москва, истомленная солнцем, покрывалась смогом ближайших пожаров. Москвичи и гости столицы спасались, как могли, от этого тяжелого испытания. Вслед за семьей, которая чуть раньше выбралась из воркутинского гарнизона, оставив «замполитом» части за себя одного из молодых командиров подразделений, ехал в отпуск и я.

Мой поезд «Москва–Нальчик» уходил с Казанского вокзала в самый разгар послеполуденного пекла. Проходя по перрону к своему вагону, который стоял на самом солнце, краем глаза замечаю двух офицеров. Золотыми пятнами знакомых «масянь» на их погонах играли родные знаки Космических войск. Подумалось: «Наверное, дела службы куда-то забрасывают коллег. Удачи!»

Зашел в вагон, переоделся. Смотрю, офицеры идут по перрону. Заходят в мой вагон. А дальше прямиком в купе, в котором я расположился. По их кратким фразам и выражению лиц понимаю, что в поезде сейчас жарко только им. Видимо, расставание с близкими, предстоящие обязанности службы или экстремальная температура делали их такими раздражительными. И в это время начинается борение: «Говорить или нет, что служим в одном роде войск. Быть или не быть». Представляю, что вслед за этим может начаться. Братание, тосты за «за содружество родов и служб», «А ты помнишь?», «А у вас было?». При такой погоде и моем слабом опыте это будет еще одна пытка. Но недолго длилось борение. Когда они, подполковник и майор, достали из сумок по бутылке «Журавлей» и «Байкала», вспоминаю, что я «учитель истории из Новопавловска». Тем более интересно посмотреть на своих коллег, на самого себя со стороны.

ЗНАКОМСТВО

Представились. После первых томительных минут настороженного разговора и дежурных фраз о природном катаклизме начинается настоящее общение. На второй-третьей фразе мои попутчики произносят ожидаемый вопрос:

– Федор, а ты сам служил?

Да простят меня Евгений Александрович и Сергей Иванович, лукавлю и неуверенно отвечаю: «Нет, не довелось».

Они, мне показалось, где-то даже были рады этому ответу. Вижу, что расслабились и стали вести себя более естественно.

Задаю обратный вопрос «дилетанта»:

– А вы в каких войсках служите?

Следует ощетинившийся настороженностью ответ, который более подходил для начала допроса:

– С какой целью интересуешься?

Как-то отшучиваюсь. Но про коллег думаю: «Молодцы. Не следует каждому встречному, поперечному раскрывать все свои тайны. Тем более какому-то гражданскому, учителю из провинции».

На их убедительную просьбу присоединиться к трапезе с распитием столь же убедительно и настойчиво отказываюсь, ссылаясь на погоду и здоровье. Причем какое оно, это здоровье, слабое или наоборот, мои новые друзья уже не интересовались. После двух-трех тостов «понеслась душа в рай». Нет, не подумайте, офицеры вели себя более чем достойно, не вызывая неприятных чувств и дискомфорта окружающих. Но вот на меня был обрушен вал удивительных и невероятных историй.

И в Афганистане мои друзья служили, и наркотрафик «вот этими вот руками» они душили. И я понимаю, что до полета в космос или выполнения другого особо важного задания правительства и лично… остаются один-два тоста. Особенно коллегам нравился термин «батальонная маневренная группа». Продолжаю размышлять: «Опять молодцы. Читают, интересуются». Насколько можно, поддерживаю разговор, стараясь сохранять выражение лица бесконечно удивленного человека.

Выпив достаточно, мои попутчики добираются и до меня. Для себя решаю, в другой раз представляться преподавателем какой-нибудь менее общественно значимой дисциплины. Например, географии или химии. Тем более что формулу спирта вспомню в любом состоянии.

Майор Сергей Иванович, отец двух детей, старший из которых ходил в пятый класс, начал меня допытывать:

– Почему у вас, у историков, книги по истории меняются пять раз за год? У вас что, нет своего мнения? – настойчиво и где-то даже агрессивно допрашивал он меня.

Не отставал от однополчанина и Евгений Александрович. Он вспомнил одну из краеведческих историй своей малой родины, а родом подполковник был или из Ростовской области или из Краснодарского края. После того как я развел руками, Евгений Александрович полчаса возмущался – как это я ее не знаю.

– Чему вас там учат, в ваших институтах?!

Выдав все это, они вернулись к своей службе. В разговоре все чаще стали звучать знакомые имена командования Космических войск того времени. Чаще других всплывала фамилия начальника штаба Космических войск генерал-майора Деркача В.В., авторитетного и памятного в войсках генерала и человека. Стоить отметить, что и эти офицеры отзывались о нем лестно.

Из разговора я понял (алкоголь все же развязал языки моим попутчикам), что служат они в центре контроля космического пространства. Старший – начальником отделения службы войск, младший – начальником продовольственной службы центра. Направлялись они в воинскую часть в станицу Зеленчукскую в составе рабочей группы для оказания помощи командованию части перед приездом все того же генерал-майора Деркача.

Сергей лег отдыхать первым, убедившись, что «наши историки все же не имеют собственного мнения по всем вопросам». Евгений еще долго сидел, рассказывая о своей службе и жизни, уже без баек и фантазий.

Он действительно был последним призывом весны-88, солдаты которого после «учебки» прослужили в Афганистане от силы три-четыре месяца. После чего были военное училище и служба в Таджикистане, в Нуреке. В Подмосковье он перевелся по семейным причинам. К сожалению, как это часто бывает, выросший в небольшом селе, он, на мой взгляд, тяготился жизнью в мегаполисе страны.

Уже в хорошем подпитии, слегка за полночь, Евгений вышел на перрон в Рязани. Вспоминая увиденное и услышанное в Афгане, он зычным голосом кричал в адрес молодого парнишки, торгующего лимонадом и минералкой, «Бача, бача». И делал это очень убедительно и натурально. И я до сих пор рад, что рядом не было полицейских, которые бы могли поддержать его своей убедительностью.

И НИ В ОДНОМ ГЛАЗУ

Проснулись мои попутчики ближе к полудню. Длительный отдых пошел им явно на пользу, но организм требовал поправки. Скромные «заповедные» запасы «Журавлей» и «Байкала» у них закончились. Вспомнив, что они едут на поезде, который идет в центр контрафактного алкоголя, они обратились к проводнику. Женщина за скромную плату выдала пассажирам бутылку.

– Что, наверное, паленая? – допытывали офицеры уже опытную железнодорожницу.

– Да ну что вы! – отнекивалась она.

Евгений погрозил проводнице пальцем и вымолвил: «Эх, ведь точно знаю, что паленая». Но это знание их ничуть не остановило. В ходе плотного завтрака, плавно перешедшего в обед, молодые люди приговорили и бутылочку.

Вторая половина пути прошла как-то обыденно. Потеряв ко мне интерес, офицеры отсыпались, наслаждаясь нежданным отдыхом.

Несмотря ни на что, при приближении к станции назначения они преобразились. Выходили друзья в городе Невинномысске, куда за ними была прислана служебная машина. Когда они покидали вагон, на их лицах не было и  напоминания о прошедшем вечере. Внимание и сосредоточенность выдавали специалистов, способных к принятию любого ответственного решения, готовых смело бороться с любыми нарушениями и недостатками. Наверное, так оно и было.

Они со мной как-то обычно простились, как прощаются со случайным попутчиком.

Мои родители, которым я через некоторое время рассказал эту историю, смеясь, говорили, что прощаясь, надо было бы им сказать: «Встретимся на военном совете у командующего». Но я своим попутчикам, далеким и в то же время таким близким, этого не сказал. Да и судьба меня с ними больше никогда не сводила.