Тридцать топорных попаданий

Крейсер «Октябрьская революция» во время захода в один из зарубежных портов.   Фото 1982 года

Каждому кораблю надлежит иметь свой тактический формуляр – нечто вроде личного дела или официальной биографии. Первая запись – дата вступления в строй, последняя – дата исключения из состава флота, и между ними умещается весь корабельный век. Для крейсера «Октябрьская революция» (в быту – «Октябрина») он оказался не слишком долгим. Военно-морской флаг подняли 15 декабря 1954 года, а 16 сентября 1987 года крейсер был разоружен, вычеркнут из списков ВМФ и в возрасте Христа – тридцать три года безупречной службы! – отправлен на разделку.

…Наша последняя встреча с «Октябриной» состоялась на рубеже 90-х. К этому времени от корабля мало что осталось: башни демонтированы, надстройки почти все срезаны. Но за бутылку водки чумазый и не очень трезвый работяга вынес мне из промзоны заклепку, заверив, будто это подлинная часть корабля моей лейтенантской юности. И теперь эта железяка, в идентичности которой остаются большие сомнения, лежит у меня на рабочем столе, время от времени генерируя воспоминания, которые никак не вписываются в тактический формуляр, то есть в официальную биографию крейсера имени Великой Октябрьской социалистической революции.

ВНУЧКИ АЙВАЗОВСКОГО

А первая встреча состоялась в августе 1976 года в Севастополе, куда я прибыл по распределению. Тогда «Октябрина» тоже неважно выглядела – вся в сурике и строительных лесах, она была ошвартована кормой к заводской стенке. С земной твердью, помимо швартовов, ее связывала сходня в три доски и кабель-трассы, обеспечивающие корабль телефонией и электропитанием. Тут же на юте под сенью замусоленного флага располагалась небрежно сколоченная будка, напоминающая деревенский сортир. Предназначение у будки было сторожевое, но в тот исторический момент она служила укрытием от полуденного зноя для вахтенного, устремившего цепкий взгляд на швартов, посредине которого невозмутимо восседала гигантских размеров крыса. По всей видимости, нахальный грызун, попавший под наблюдение, усиленно обдумывал ход дальнейших действий – то ли сигануть на борт, то ли от греха подальше вернуться на заводскую территорию. И пока две формы жизни, явно равные по интеллекту, фиксировали друг друга, рабочий класс, задействованный в ремонте крейсера, интенсивно сновал по сходне, причем на корабль с пустыми руками, а в обратном направлении – с поклажей.

Но это не считалось воровством, поскольку подрядчик пообещал сделать из крейсера конфетку, в частности обновить интерьеры до неузнаваемости, поэтому все старье подлежало демонтажу и списанию. А начался демонтаж с кают-компании. Сначала в неизвестном направлении исчезли кожаные диваны и бронзовые канделябры, потом рояль с костяными клавишами и бильярдный стол с мраморной столешницей, а напоследок с переборок содрали дубовые панели, и все это было заменено на ДСП и дерматин. Рука пролетариата уже была занесена и над флагманским салоном, но ее буквально в последний момент перехватил командир крейсера капитан 1 ранга Борис Иванович Кирюшатов, и только благодаря ему «Октябрина» сохранила фрагмент былого аристократизма.

А в салоне офицерской кают-компании вместо упомянутого благородного рояля к переборке присобачили пианино, причем настолько халтурно, что оно чуть было не нанесло невосполнимый ущерб офицерскому составу крейсера. Случилось это уже в Бискайском заливе при шторме, когда волны, по выражению бывалых моряков, вздымались выше сельсовета. Именно в такой неурочный момент наш старпом с адмиральской фамилией Макаров замыслил провести совещание, причем место автора этих строк было как раз напротив музыкального инструмента весом в несколько сотен килограммов.

В общем, капдва Макаров вещал нечто,  безусловно ценное для лейтенантских умов, когда на очередном глубоком крене пианино отделилось от переборки и, в щепки круша столы, полетело на диван, приютивший командиров групп, батарей и прочую офицерскую мелочь. Даже не подозревал, что из положения сидя можно так высоко подпрыгнуть!.. Но мы дружно сделали это, поэтому сохранили способность передвигаться на своих двоих без костылей.

К сожалению, не только интерьеры, но и корабельные механизмы были отремонтированы из рук вон плохо, что, на мой взгляд, существенно сократило морской век «Октябрины». Причем «постарались» все, в том числе и заводская покрасочная команда, состоявшая преимущественно из представительниц прекрасной половины человечества, которых за специфическое владение малярной кистью окрестили внучками Айвазовского. Так вот, эти мастерицы, активно совмещающие трудовую деятельность с флиртом, ухитрились покрыть краской даже медные поручни трапа, коим всегда положено блестеть, и под занавес большой приборки по трансляции обычно звучала команда следующего содержания: «Медь, железо драить, резину мелить, барашки расходить и смазать!» Когда у Украины появился свой флот, я с пристрастием допытывался у адмиралов Незалежной, как они перевели эту команду на мову. Ответа получено не было.

БЕЛЫЙ ПАРУС

Из Севастополя «Октябрина» попала в Средиземноморскую эскадру и на время боевой службы была приставлена к авианосцу «Кеннеди» с задачей, когда суровый час войны настанет, разрушить полетную палубу супостата как минимум десятью попаданиями из главного калибра. Так и ходили, будто шерочка с машерочкой, пока «Кеннеди» не направился на уик-энд в Неаполь. Нам же ничего не оставалось, как наматывать галсы в ожидании партнера по холодной войне.

И вот однажды после обеда, в сладкое время адмиральского часа, вся команда, кроме вахтенной смены, включая офицерский состав, разобрала одеяла и расположилась на верхней палубе и надстройках принимать солнечные ванны, причем общая численность отдыхающих насчитывала человек шестьсот. А на горизонте белеет шапка Этны, а вокруг такая лазурь, которой отродясь не бывало в отечественных водоемах, ну и полный штиль, естественно. Причем такой умиротворяющий, что даже капраз Кирюшатов задремал в командирском кресле.

И вдруг вахтенный офицер капитан 3 ранга Сергеев обнаруживает, что корабль идет с креном. Выскакивает на крыло ходового мостика и видит следующую картину: параллельно «Октябрине», метрах в двадцати по правому борту, следует шикарная яхта под белым парусом, на палубе которой стоят три шезлонга и в каждом по совершенно обнаженной длинноногой наяде, а между шезлонгами курсирует стюард с шампанским. Понятно, что после продолжительного пребывания вдали от берега, как после бутылки водки, некрасивых женщин не бывает. И чему удивляться, что весь свободный от несения вахты экипаж оказался на правом борту и образовал крен.

Надо отметить, что капитан 3 ранга Сергеев числился лучшим вахтенным офицером корабля, и обычно ему доверяли прохождение узкостей, но это был особенно тяжелый случай, нехарактерный для обычной морской практики, и как быть в такой ситуации, Сергеев не представлял. Поэтому действовал согласно требованию Корабельного устава: тотчас доложил обстановку командиру корабля, переваривающему обед, что характерно, все еще с закрытыми глазами. И ни один мускул не дрогнул на лице обветренного, как скалы, каперанга. По-прежнему, не поднимая век, будто голые тетки – совершенно ординарное явление в открытом море, Кирюшатов лениво произнес: «Учебно-боевая тревога!»

В соответствии со стилистикой флотских газет советского времени следующая строка должна была выглядеть следующим образом: «…и колокола громкого боя позвали личный состав на боевые посты». В общем-то, так оно и случилось: верхняя палуба в мгновение ока опустела, корабль спрямился, а облико морале советских военных моряков был наглядно засвидетельствован.

НАША МОЛОДОСТЬ – РЕВОЛЮЦИЯ

В 1977 году крейсер «Октябрьская революция» вернулся в родную гавань – военно-морскую базу Балтийск, который во времена Третьего рейха именовался Пиллау. А поскольку это был год 60-летия Великого Октября, понятное дело, что завоевать приз главкома ВМФ по артиллерийской стрельбе должна была только «Октябрина», а никакой другой корабль с не столь символичным названием. Но дело в том, что пять лет крейсер простоял в ремонте, и это не могло не сказаться на выучке комендоров. Поэтому пришлось предпринять дополнительные меры для достижения убедительной победы в упорной борьбе с соперниками по социалистическому соревнованию.

Стрельба, которую предстояло выполнить, относилась к разряду так называемых «этажерок» – по воздушной цели и по берегу. Причем зенитные стрельбы – это, как правило, вещь в себе, здесь, как ляжет, предсказать ничего невозможно, а вот на результаты стрельбы по берегу, умеючи, вполне можно было повлиять. Поэтому на полигон, расположенный на ныне суверенном эстонском острове Суур-Пакри, заранее была направлена команда во главе с толковым и энергичным офицером, вооруженная шанцевым инструментом и взрыв-пакетами. Им была поставлена задача в расчете, что малоопытные крейсерские артиллеристы скорее всего промажут, выкопать на местности, куда должны лечь снаряды, определенное количество углублений и при помощи взрыв-пакетов придать им подобие воронок. При этом команда, посланная с ответственным заданием, проявила энтузиазм и изготовила десять углублений – ровным счетом на оценку «отлично».

И вот стрельба. По закону подлости авиаторы сбрасывают мишень за пределами дальности стрельбы, но мудрый капитан 1 ранга Борис Кирюшатов будто ни в чем не бывало отдает команду открыть огонь, и над седой Балтикой раздаются, как бы написала военная пресса той поры, «раскаты артиллерийского грома». А когда наступило время зафиксировать результаты, с борта застопорившей ход «Октябрины» спустили баркас, к экипажу которого присоединяется старший матрос Мылтасов – бывший детдомовец и вообще бедовый человек. При этом ухмылка на лице у него была глумливая, а из-под бушлата вызывающе торчала рукоятка топора, снятого с пожарного щита.

В общем, когда мишень подняли на борт, на ней не было живого места – члены комиссии из Главного штаба ВМФ, от которых за кабельтов несло коньяком и табаком, насчитали на ее дюралевом корпусе три десятка пробоин. На что Мылтасов, когда главштабисты потянулись к столу во флагманском салоне допивать и доедать, со знанием дела заметил: «Тридцать топорных попаданий!»

А вот со стрельбой по берегу вышел форменный конфуз. Когда над Суур-Пакри рассеялся дым, выяснилось, что главный калибр отработал отменно: практически все снаряды легли точно в «огород» – в периметр, обозначавший размеры цели. Но дело в том, что воронок оказалось вдвое больше, чем выпущенных снарядов. Уже не помню, как тогда на корабле выкручивались – то ли лишние воронки засыпали, то ли увеличили объемы коньяка для членов комиссии, но приз главкома ВМФ в год 60-летия Великого Октября получила «Октябрина». А как же иначе?

…Несколько спустя лет мы нос к носу столкнулись уже со старшим матросом запаса Мылтасовым в центре Калининграда у винного магазина, выход из которого смотрел на площадь Победы, при немцах – Гитлер-плац. В период совместной службы, хотя он и был в моем подчинении, мы не очень ладили, потому что Мылтасов был старше меня на год, а я был зеленым лейтенантом, и как-то в корабельной библиотеке, когда не было свидетелей, мы поговорили что называется по душам… А теперь он ходил боцманом на СРТ, ловил то ли сайру, то ли хека у берегов Западной Африки, был на хорошем счету в пароходстве и оказался в Калининграде по причине отпуска с полными карманами денег и бон – инвалюты для моряков. Идти ко мне домой он отказался, поэтому зашли в первую попавшуюся подворотню и за встречу глотнули коньяка – по-простому, из горлышка.

– Ты помнишь, как топором завоевал приз для крейсера? – спросил я.

– Не помню, – ответил он, и улыбка при этом у него снова была глумливая.

…А, может, и правда, ничего не было – ни внучек Айвазовского, искавших свое призрачное женское счастье на палубах легендарного крейсера, ни яхты под белым парусом с заграничными красотками в неглиже, ни ревущих 40-х, срезавших волнами, будто автогеном, леерные стойки, ни старпома Макарова, по должности столь ненавистного лейтенантам, ни капитана 1 ранга Бориса Кирюшатова – элегантного, как лорд Адмиралтейства? Может, все это легенды – плоды моего воображения?.. Не знаю. Вот только корабля с именем «Октябрьская революция» в составе отечественного флота скорее всего уже не будет никогда. Но ведь будут другие корабли. И другие легенды.