Трехтомник Ленина

Парадный расчет Войск ПВО страны. 1972 год. Фото предоставлено автором

Ветераны помнят, что в 1968 году Советская армия переходила от трехлетней к двухлетней срочной службе. Кого-то из солдат срочной службы уволили перед Новым годом, через два года, кого-то весной, а самые «счастливые» остались дослуживать все три года. Вот их-то и собрали с обеих батарей дивизиона в мой взвод. Ко мне «старики» отнеслись спокойно, делали все на нашем 10-м взводе уверенно, вроде как бы небрежно. Всей повседневной жизнью рулил мой зам, старший сержант Стужук, парень с Западной Украины. Он считал меня своим земляком из-за моих родителей, уроженцев Подолья. Практическую боевую работу солдаты знали несравненно лучше меня, так как дважды ездили на полигон. Показали массу хитростей, которыми инструкторы на полигоне досаждали приезжавшие стрелять расчеты. В общем, я «стариков» не допекал, и они не пакостили.

Когда ветераны без эксцессов уволились, я в войсковом приемнике набрал себе новый взвод. Все из Горьковской области. Только электрик взвода Еляхин был из Сормова, да заместитель Семичев из шахтерского Новомосковска. А номера расчетов все как один с одной после ПТУ специальностью – тракторист-машинист широкого профиля. И эти трактористы-машинисты мгновенно освоили, спасибо ПТУ, боевую технику.

В общем, мы досрочно сдали допуск на право нести боевое дежурство, что и было нашей главной задачей. Но не только бойцы-молодцы стали причиной моего недолгого, всего лишь полуторагодичного, пребывания во взводных.

Взвод на неделю уходил на дежурство, чтобы через минуту после объявления тревоги приступить к боевой работе и быть готовым отразить воздушное нападение. В батарее было пять взводов, но дежурили обычно через две или три недели, бывало, и через неделю. Во взводе 23 человека, два отделения по три расчета по три номера плюс командир. Еще замкомвзвода (ЗКВ) – оператор пульта управления стартом (ПУС) и электрик – его помощник. На двух бетонных дорогах стояли по три пусковых установки с ракетами и еще по две ракеты в запасе. Между дорогами – бункер, где находились ПУС и укрытие для личного состава. Вокруг чудесный подмосковный лес.

Неподалеку от бункера стоял домик для дежурной смены. В нем классная комната, она же столовая с возбуждающими аппетит картинками (про ОМП, империализм, НАТО, портреты наших вождей и прочие приятности), спальное помещение с двухъярусными кроватями, пирамидой с карабинами и телевизором. И две микрокомнатки – кухня с котельной и сушилкой и комната командира взвода в 4 квадратных метра. Там – койка, письменный стол, стул и полка с уставами, трехтомником Ленина и несколькими инструктивного типа книгами.

Трижды в день привозили очень приличную еду. За нее с офицеров вычитали по 90 копеек в сутки, а за несение боевого дежурства платили по 50 копеек. Пикантность заключалась в том, что вычитали за питание сразу при получении ежемесячного денежного довольствия. А платили за дежурство по произволу начфина. Пропить «дежурные» деньги считалось святым делом.

И вот однажды офицеры батареи собрали «дежурные» деньги в кучку и вручили мне вместе с вещмешком и напутствием: «До Дорохово – 8 км, одна нога здесь, другая там». Я вышел на шоссе, сел на попутный ЗИЛ и купил кроме четвертинок «с быком» (то есть московского завода «Кристалл») еще и общие тетради. Они привлекли мое внимание необычно яркими пластиковыми обложками.

Основная масса тетрадей в то время были черного или коричневого коленкора. На недоумение товарищей офицеров предложил на дежурстве конспектировать работы Ленина. Посмеялись, но согласились.

Надо честно сказать, что мы, молодые и еще не очень ценившие время, страдали от послеобеденной скуки на дежурстве. До обеда шли регламентные работы и тренировки по боевой работе на соседнем учебном взводе. (Там стояли пустые, то есть не заправленные и не снаряженные ракеты). А послеобеденной жизнью заправляли в основном сержанты: уборка, занятия по матчасти, спортивные игры – футбол, волейбол и прочие развлечения по интересам. После ужина – смена караула. Взводному оставалось неспешно, красиво (по способностям) рисовать (именно рисовать) рапорт о сдаче дежурства.

Этот рапорт в книге формата А4 занимал целую страницу, где перечислялось вооружение и боевая техника, излагалось состояние личного состава и его готовность держать воздушную границу на замке. В общем, писали и под арабскую вязь, и под древнерусское письмо, и всякими модерными стилями. Начальство почему-то не пресекало эти художества. Теперь в этот текст зашифровывали количество законспектированных работ Владимира Ильича из стоявшего на полке трехтомника.

В то время страна очень шумно и широко готовилась к празднованию 100-летия со дня рождения В.И. Ленина. И вот эта наша, мягко говоря, несерьезная инициатива как-то дошла до руководства. Мы удостоились внимания корреспондентов окружной газеты «На боевом посту», а ко мне на политзанятия, что проводились два раза в неделю по два часа, зачастили проверяющие.

Вскоре меня пригласил замполит полка и предложил стать замполитом батареи. Видимо, именно по его представлению я стал единственным из десяти взводных дивизиона, кого наградили юбилейной медалью к 100-летию Ленина. Хотя не только мой взвод был отличным. Так что медаль давали отнюдь не всем, как потом говорили.

В ноябре 1967 года вышло Постановление ЦК партии, по которому вводились ликвидированные после войны замполиты в роты, батареи, эскадрильи. Были сформированы политические училища, для войск ПВО – в Ленинграде, для моряков – в Киеве и т.д. А пока первые выпускники военно-политических училищ попадут в войска, было решено готовить замполитов из командиров. Я был уверен, что мне предлагают нашу батарею, и поэтому без сомнения согласился. Кстати, остальные участники соревнования по конспектированию трудов В.И. Ленина тоже получили повышение, но по командной линии.

СОТЫЙ ЮБИЛЕЙНЫЙ ПАРАД

Помнится, в нашей части, в специальном хранилище 10 месяцев стояли парадные машины – десять ЗИЛов и четыре УАЗика. Причем мне самому довелось дважды со скоростью 18 км/ч возить на Красной площади макеты (пустые, неснаряженные) ракет зенитного ракетного комплекса С-125. В 1971 году ЗИЛ-157 заменили на ЗИЛ-130, и нам пришлось эти машины обкатывать. И вот весь сентябрь по Минскому шоссе, тогда одной из лучших, если не лучшей трассе страны, ездила от Голицино почти до Смоленска кавалькада из 10 ЗИЛов. Зачехленная пара ракет на машине по очертаниям напоминала всем знакомые «Катюши». Не знаю, о чем думали пережившие войну жители придорожных деревень, но наверняка эти мысли были далеки от парадных.

В начале октября мы приехали на парадную площадку, на Ходынку. Там собиралась вся участвующая в параде техника. На каждый наш автомобиль полагалось по одному офицеру и два водителя. Нам выдали отпечатанный и сброшюрованный из листов формата А4 план работ на этот месяц. Каждый день был четко расписан. И каждый день, кроме тех, когда проводились тренировки по слаживанию, к нам подходила бригада мастеров из ЗИЛа, и мы втроем, согласно полученной инструкции, раскладывали на новом брезенте ту или иную деталь или агрегат автомобиля. Сегодня карбюратор, завтра поочередно разбирали колеса. Мастера с завода все тщательно проверяли, расписывались, давали расписаться нам, давали добро на сборку и переходили к следующей машине. Потом возвращались к нам, а мы уже разобрали следующий по плану агрегат. И снова подписи. В общем, подписей на парадной площадке я поставил больше, чем за сессию в ведомостях и зачетках курсантов, будучи преподавателем.

Группа Войск ПВО страны состояла из знаменной группы, трех групп по восемь машин (две шеренги по четыре и две резервные) комплексов С-125, С-25 и С-75. На генеральском УАЗе стоял спидометр необычных размеров, где цифра «18» находилась в центре лимба. За ним следовали три УАЗа со знаменами частей. Точка на стекле моей самой правой машины должна была приходиться под колесо впереди идущего УАЗа. А водитель совмещал две параллельные вертикальные черточки на стекле с полоской на кабине идущей слева машины. Вот таким примитивным способом обеспечивалось равнение. На педали сцепления была установлена деталь, ограничивающая скорость. Когда после парада мы ехали по переполненным людьми улицам Москвы, публика с нескрываемым ехидством читала вслух на знамени нашей части – номер был зашит – гордое наименование «Техническая база».

На параде мы проехали отлично. Но что-то кому-то показалось, и машины заменили, а электрику сделали сдвоенной. И опять пришлось жечь бензин и месяц развлекать водителя болтовней, чтобы не заснул во время этих длительных, утомительных и однообразных маршей по Минскому шоссе. Парад 1972 года оказался по счету сотым, ему придавалось особое значение. Именно тогда на парадной форме появились эти непонятные аксельбанты. Прием в Кремлевском Дворце съездов для участников парада был особо богатым. От деятелей искусства речь держала неповторимая Юлия Борисова. Она настолько эмоционально выступила, что тишине многотысячного зала позавидовал бы любой спикер любой державы.

По окончании парада нам выдали грамоты с благодарностью от министра обороны и памятные знаки в честь 100-го военного парада.

ДОЦЕНТЫ С КАНДИДАТАМИ

Военный университет в то далекое время назывался Военно-политическая академия имени В.И. Ленина. При поступлении в академию особо необычным было зачисление, точнее, основания, по которым было отказано в поступлении. Всего на педагогический факультет нужно было принять 100 человек – две группы на специальность научный коммунизм, по одной – истории КПСС и философии. Прибыло порядка 200 кандидатов. Но полтора десятка офицеров уже были приняты в группах войск и на Дальнем Востоке. Три десятка обладателей красных дипломов с отличием поступили после первого экзамена. Как и три счастливчика, сдавших все три вступительных экзамена на «отлично». Но имевших одну четверку было в два раза больше, чем оставалось вакантных мест. О тех, кто получил две четверки, речь даже не шла. А из четырнадцатибалльников приняли тех, кто показался, кого надо было принять. Причины для отвода кандидатов были странными, чтобы не сказать смешными, так как все это было известно при приеме документов: «Мал стаж практической работы в войсках», «Слабая физическая подготовка». И даже так: «Наш факультет участвует в параде, всех сухопутчиков мы переодеваем в артиллерийскую форму, а с вашей летной (или морской) формой слишком много хлопот».

Надо признаться, что в парадную коробку родного ГЗРУ (Горьковское зенитное ракетное училище) я не вписывался. Лишь однажды комбат майор Ширяев доверил мне нести чемоданчик со щетками и ваксой до площади Революции у Московского вокзала, чтобы парадники могли навести блеск на сапоги перед прохождением торжественным маршем. А в академии я умудрился попасть последним, двадцатым в последнюю, десятую шеренгу. Являть собой, так сказать, «лицо» академии. В параде участвовали только два самых больших по численности факультета – сухопутчики и мы.

После прохождения парадных коробок на земле оставалось множество отлетевших подковок самых различных размеров и конфигураций. Обычно подковка, наличие которых проверялось, выдерживала тренировок пять-семь, пока не стали прибивать их медными гвоздиками. Так я прошел четыре парада, и не вспомнить сколько раз довелось участвовать в похоронах военачальников, в том числе Маршала Победы Георгия Константиновича Жукова. При этом проходили 20 шеренгами по 10 человек.

На первом курсе логику читал доктор философских наук, профессор, капитан 1-го ранга и, как впоследствии оказалось, юнга Северного флота Василий Максимович Пузик. Читал бесподобно. Как и практически все преподаватели академии. За исключением двух профессоров, которые этим и запомнились.

Первый час первого семинара в нашей группе будущих преподавателей марксистско-ленинской философии В.М. Пузик посвятил тому, что подробнейшим образом рассказал, кто такие кандидаты и доктора наук, доценты и профессора, что такое экзамены кандидатского минимума, как и где они сдаются, что нужно для поступления в адъюнктуру очную и заочную. И какие надбавки к окладу дают эти ученые степени и звания, как они сказываются на служебном росте. Сказать, что мы были ошеломлены, – ничего не сказать. Только что оторванные от личного состава, мы плохо представляли жизнь военного ученого. А тем более сложно было представить себя в этом качестве. Да, были в группе безусловные гении, но все, кто стал преподавателем, защитили диссертации по философии, истории и психологии. Все 20 человек. Огромное спасибо за помощь и поддержку педагогам академии.