Марианна Шахнович Прогуливаясь недавно по этажам нового здания Государственного музея истории религии и рассматривая замечательную экспозицию, открывшуюся по случаю его семидесятилетнего юбилея, я думала о нелегкой жизни этого музея и о трагической судьбе тесно связанного с ним отечественного религиоведения. Немногие знают, что на протяжении всей истории существования музея при советской власти его неоднократно хотели закрыть как "пропагандирующий религиозное мракобесие", в то время как в последние годы его часто изображают в прессе как сугубо "атеистическое учреждение". "Наука о религии", а именно так в России в начале XX века именовали религиоведение, подвергалась нападкам в советское время, подвергается нападкам и теперь. Только поменялся знак "заряда".
После открытия Музея истории религии в Казанском соборе в Ленинграде выдающегося историка религии В.Г. Тан-Богораза, его первого директора, стали упрекать в "отсутствии марксистского подхода" в созданной экспозиции. Тот ответил: "Уберите стоящие перед собором статуи Кутузова и Барклая де Толли и поставьте вместо них фигуры классиков марксизма. Вот и будет марксистский подход!" Шел 1932 год, и такие смелые каламбуры еще были возможны.
Сейчас звучат другие обвинения. Недавно на философском факультете Санкт-Петербургского государственного университета прошел круглый стол "Религия и гражданское общество: проблемы толерантности". На его заседании один журналист обвинил преподавателей религиоведения в том, что те не думают о спасении души каждого студента, хотя только в этом, по его мнению, и заключается задача преподавания религиоведческих дисциплин. Как видите, история повторяется, но сказать, что она повторяется как фарс, не могу. Продолжается трагедия, только теперь уже с другими действующими лицами.
У науки во все времена был и остается один страшный враг - невежество, нередко скрывающееся под маской мнимой образованности. В последние годы появилось немало людей, по собственной инициативе причисливших себя к научному сообществу и называющих себя религиоведами. При нынешней легкости опубликования любого текста за наличный или безналичный расчет они обзавелись значительными списками "печатных трудов", являющихся в лучшем случае компилятивными опусами. Когда я узнаю, что такой "специалист" представляется всюду как религиовед, мне всегда в голову приходит короткий рассказик из "Случаев" Даниила Хармса о человеке, гордо объявившем: "Я - поэт" - и услышавшем в ответ о себе крепкое выражение. Дело дошло до того, что уважаемые и действительно настоящие ученые, работающие в области религиоведения, не желают называться религиоведами, а говорят: "Я - антрополог", или "Я - социолог", или "Я - историк", или "Я - философ".
От некомпетентности в области "науки о религии" до сих пор происходит немало казусов. Например, я помню, как в 70-е годы было изобретено понятие "позитивный атеизм", представляющее собой оксюморон вроде "живого трупа" или "горячего снега". Недавно появился новый термин: "светское религиозное образование" или того лучше - "светская теология". Вот на Западе она, дескать, есть, почему бы и нам не внедрить? Действительно, секулярная теология очень популярна. Но она - одно из направлений современной протестантской теологической мысли, подвергшей сомнению многие фундаментальные положения традиционного христианского учения вплоть до самой идеи Бога.
Из объективной потребности выдачи дипломов государственного образца о высшем образовании выпускникам духовных учебных заведений выросла идея о подготовке теологов в университетах России. И опять нам говорят: "В Европе так. Значит, и у нас может быть". Почему же до 1917 года не было богословских факультетов в университетах России?! А что было? А было религиоведение.
Отечественное религиоведение имеет давние традиции. У истоков его стоят Татищев и Ломоносов, понимавшие, что изучение религии возможно только в сравнительном плане. Татищев в "Истории Российской" писал: "Древнее многобожие в России, сходствующее с греческим и римским, подтверждается еще сверх письменных известий другими примечаниями. Что значат известные в сказках полканы, из человека и коня сложенные, как не греческих центавров? Не соответствует ли царь морской Нептуну, а чуды его тритонам? А Чур - поставленному на меже между пашнями Термину?". В первых мифологических словарях, написанных и изданных в России в XVIII веке, подчеркивался поликонфессиональный характер Российского государства, описывались разнообразные религиозные представления и обычаи больших и малых народов.
Научное изучение религии способствовало расширению знаний о неевропейских культурах, о человеческой истории в целом. Первоначально развиваясь в русле сравнительной лингвистики, религиоведение постепенно утвердилось как самостоятельная наука, отличающаяся множественностью методологических оснований. Еще в 1860 г. голландский теолог Корнелис Тиле выступил с идеей преподавания "науки о религии" в университетах. Главной ее задачей он считал преодоление присущей конфессиональному преподаванию внутренней несогласованности, вызванной пренебрежением знаниями о нехристианских религиях и господством спекулятивного метода. Он считал, что "наука о религии" должна изучать религии всего человечества в целом, преодолевая резкое разграничение естественных религий и религий откровения, интегрируя исследование библейских религий в круг остальных мировых религий.
С 1904 по 1925 г. в Петербургском (Петроградском) университете на географическом факультете читались лекции по проблемам изучения религии. Потом чтение специальных курсов по религиоведению было прервано. В 1946 году по инициативе декана философского факультета университета профессора Серебрякова преподавание истории религии было возобновлено на философском факультете ЛГУ. Сейчас на отделении религиоведения философского факультета Санкт-Петербургского государственного университета осуществляется подготовка бакалавров и магистров по направлению "Религиоведение", кроме того, имеется философская специализация "Философия религии". В программе обучения помимо современных и древних языков и лекций по истории, философии, социологии, психологии, культурологии также специальные дисциплины, например курс "История религии".
Среди студентов и выпускников этого отделения точно так же, как и среди преподавателей философского факультета, люди разных убеждений, есть православные и протестанты, католики и мусульмане, буддисты и агностики, есть и атеисты. Вера и убеждения остаются личным делом. Мы оцениваем друг друга по уровню подготовленности и компетентности, увлеченности и заинтересованности в том, что нас объединяет. А объединяет нас интерес к религиоведению, которое мы считаем междисциплинарной наукой, не имеющей и не могущей иметь конфессиональную принадлежность или направленность.
Когда в 1960 г. на Х конгрессе Международной ассоциации историков религии был поставлен вопрос о взаимоотношении теологии и религиоведения, крупнейшие религиоведы мира приняли специальную декларацию, в которой было заявлено, что "наука о религии" представляет собой антропологическую дисциплину, изучающую религиозные феномены, в том числе вероучения и системы ценностей разных религий, определяя их как части культуры человечества в целом. Дискуссии об абсолютной ценности той или иной религии не имеют отношения к этой науке, а принадлежат к сфере теологии и философии религии. Современное религиоведение избегает оценочных, идеологических, апологетических или критических суждений, рассматривая религию как культурно-исторический феномен и предполагая изучение религиозных верований, деноминаций и конфессий во всем их многообразии.
Следует только пожалеть, что курсы по религиоведению не входят в учебные планы многих вузовских специальностей, где они необходимы. Особое значение приобретает преподавание религиоведения в педагогических университетах. Курсы лекций и семинарские занятия по религиоведению или истории религий мира способствуют объединению общества, формируют взаимопонимание, помогают профилактике и преодолению конфликтов, недоверия и напряженности. Получение непредвзятой информации о разнообразии мировоззрений, религиозных верований, традиций и ритуалов способствует развитию толерантности, межкультурного и межрелигиозного диалога, стабильности в общественных отношениях.
Дарья Гармоненко 
