0
25653
Газета Вера и люди Интернет-версия

04.07.2018 00:01:00

Шаманская болезнь всея Руси

Почему модель религиозной организации – это клиника?

Тэги: шаманизм, этнология, россия, бурятия, якутия, тува, исследование, неоязычество, валентина харитонова, религиозная организация


шаманизм, этнология, россия, бурятия, якутия, тува, исследование, неоязычество, валентина харитонова, религиозная организация Валентина Харитонова руководит исследованиями шаманских практик с 1990 года. Фото с сайта www.alp-age.com

В ряде российских республик – Тыве, Якутии и Бурятии – шаманизм признан одной из традиционных религий. Тем не менее широкой публике о нем известно мало. О том, каким предстает перед исследователями современный российский шаманизм, корреспонденту «НГР» Павлу СКРЫЛЬНИКОВУ рассказывает заведующая Центром медицинской антропологии ИЭА РАН, доктор исторических наук Валентина ХАРИТОНОВА.

– Валентина Ивановна, что, на ваш взгляд, представляет собой российский шаманизм сегодня?

– Это довольно многоплановое явление. Мы часто говорим о «возрождении», но имело ли место именно возрождение традиционного шаманизма – большой вопрос. Пожалуй, гораздо больше возникло каких-то новых явлений на его основе. Традиционный, классический шаманизм – это явление ушедшей эпохи. Тогда шаман был в первую очередь лидером общины, обязанным выполнять определенные функции. Шаман был человеком, который посредством «общения с духами» мог обеспечивать конкретным людям и роду в целом нормальное существование, в том числе здоровье.

Наши первые «новые шаманы» в 1990-е годы были связаны с целительскими организациями в Москве и Петербурге. Можно сказать, что модель «шаманской организации» появилась в столице, и этой моделью была целительская клиника. В республиках они через какое-то время превратились в местные религиозные организации шаманов (МРОШ). Клиника – это коммерческая организация, она платит большие налоги. Религиозным же сообществам предоставлялись помещения, они ничего не платили со своих сборов. Реально же до начала 2000-х годов они работали именно как клиники: там даже были расписаны расценки на услуги. Но МРОШ по закону не имели права получать прибыль, они должны были работать как религиозные организации. Они отчасти пришли к этому, хотя шаман может спокойно сказать на вопрос о религиозной принадлежности: «А у нас все шаманы православные» – или подтвердить, что ходили и будут ходить в буддистские дацаны: «Это же наша общая религия».

Некоторые шаманские организации с самого начала деятельности активно восстанавливали традиционные праздники: писали сценарии, организовывали само действо – в Хакасии, например. МРОШ занялись возрождением традиционных религиозных обрядов. Шаманы из Улан-Удэ проводят, и не только на своей территории, тайлганы – обряды поминовения и жертвоприношения духам предков – для бурят это еще незабытая форма ритуалов, которую они достаточно легко возродили.

Кстати, когда шаманы регистрировали свои организации, им предлагали типовые образцы документов, которые во многих случаях они просто переписали – на тот момент важно было формально зарегистрироваться. Доходило до курьезов: в деятельность будущих организаций записывали порой то, что к ним не могло иметь отношения, например, чтение лекций.

– «Современный шаманизм» – уже само слово «современный» в этой фразе звучит как оговорка. Противопоставляют ли современный шаманизм традиционному? Какими терминами пользуются исследователи?

– Изучающие эти процессы в России и странах постсоветского пространства специалисты предпочитают использовать термин «неошаманизм», по аналогии с неоязычеством и неорелигиозными практиками. «Нео-» западные исследователи относят ко всем происходящим сейчас процессам. С моей точки зрения, здесь нужно выделять много разных составляющих. В ряде российских республик действительно были остатки шаманской практики. Скажем, в 2000 году тувинский исследователь шаманизма и организатор его возрождения в республике Монгуш Кенин-Лопсан насчитал 10 или 11 еще практикующих шаманов-стариков. Но в соседней Хакасии уже не было настоящих шаманов – последний посвященный шаман там, по-видимому, умер в 1975 году. Остались так называемые шаманы без бубнов. Это люди, у которых был шаманский дар, но в те годы, когда у них случилась «шаманская болезнь», там уже не оказалось шаманов, которые могли бы посвятить новых кандидатов. А «шаманская болезнь» – тяжелейшее психофизиологическое состояние, в котором оказывается человек, когда испытывает «зов духов». Это мощнейший духовный кризис, во время которого идет становление шамана, в результате чего он сможет получить бубен и начать практиковать.

В общем и целом пошел процесс опосредованного возрождения. Когда молодые и талантливые люди в большинстве своем с высшим образованием остались в 90-е и 2000-е годы без работы, они вспомнили о своих шаманских корнях.

Но они не были знакомы с традициями шаманизма, часто даже не зная, что шаманами были их предки. В своем приобщении к шаманизму они основательно трансформировали многое.

Например, сейчас новые шаманы могут сказать, что «шаманская болезнь» – это просто бесконечные болезни или неприятности в жизни кандидата. Доходит до смешного: одна из моих респонденток рассказала, что ее шаманской болезнью был не проходивший три года насморк. Трансформировались сами посвящения. Интересно, что в Туве в 2000-е была создана «школа шаманов»: там было написано специальное пособие для обучения ритуальной практике и традиционному знанию. Шаманы стали не просто создавать организации, но и начали работать группами, чего раньше, естественно, не было. Они начали активно проводить «выездные семинары» для приезжающих из других стран и городов этнотуристов, а сами стали с такой же целью ездить в столицу и крупные города, в том числе за пределы России. Шла трансформация представлений, и она была очень мощной – ведь нужно было вписываться в новую реальность.

– А как шаманизм понимают и выстраивают сами шаманы?

– «Шаманами» сейчас называет себя множество людей, но большинство из них – это люди, стремящиеся к духовному совершенствованию. Они с тем же успехом могут заниматься, например, медитацией или йогой. Все это имеет отношение к сфере нью-эйджа, а исследователи часто относят к ней вообще всю современную шаманскую практику – как в России, так и на Западе. Но в основе лежит самая общая идея: мы занимаемся шаманизмом, то есть мы общаемся с духами. Важно разграничивать российский неошаманизм (практику последователей шаманизма в среде тех, кто по своей культуре и происхождению принадлежит к народам, где был развит шаманизм) и «городской шаманизм» как новое явление на территориях, где шаманизма ранее не было, «экспериенциальный шаманизм», а также практики самосовершенствования или стремления к развитию сверхспособностей.

11-10-2.jpg
Музейные костюмы своих пращуров
тувинские шаманы надевают, но нечасто.
Фото из архива Валентины Харитоновой

Кстати, современный неошаманизм стремится к связям с наукой. Некоторые неошаманы на самом деле стали, например, кандидатами психологических наук и участвуют в специальных исследованиях (это имеет место в моих исследовательских проектах), а кое-кто «приобретает» себе бумаги о наличии ученой степени. Это, конечно, перекликается с неоязычеством.

С того момента как шаманские организации стали религиозными, шаманы задумались об осмыслении себя в категориях религии. Необходимость контакта с местными администрациями приводит к тому, что руководители МРОШ часто становятся членами каких-то комиссий по вопросам религии. Сейчас шаманы используют даже чужую религиозную лексику: приехав, например, на съемки очередного обряда, я услышала: «Вы, Валентина Ивановна, отдохните пока, сейчас наша паства соберется – и начнем».

У шаманов есть примеры оформления конфессиональной жизни, которым они стремятся подражать: начинают строить храмы, которых никогда не было в практике шаманизма, стремятся к объединению и централизации МРОШ в пределах республик. Появилась идея выстраивания общегосударственной структуры: почти десять лет назад она была просто высмеяна самими шаманами, а теперь ее пытаются реализовать в Туве. В Бурятии и Иркутской области все тоже шло к созданию централизованной системы, которая бы объединила всех бурят, – шаманы МРОШ «Тэнгэри» из Улан-Удэ много лет ездят по республике и Забайкальскому краю, Иркутской области для проведения больших тайлганов. Например, на острове Ольхон на Байкале, в Тункинской долине и т.д. Это уже воспринимается как культурно-религиозное движение объединительного характера. Но несмотря на то, что шаманы уверены, будто проводят обряды для местного населения, сами местные жители могут о них даже не знать, или не соглашаться с обрядами чужих шаманов на их родовых священных местах. Так, в Тункинской долине шаманы «Тэнгэри» по требованию местных жителей проводят свои тайлганы не на самом священном месте Буха-Нойон, а, по договоренности с сельсоветом, недалеко от него. А в Якутии летний праздник нового года Ысыах, в котором участвуют «белые шаманы» (жрецы), стал официальным праздником республиканского значения и масштаба.

– Насколько востребован шаманизм в современной России? Только ли это элемент этнической идентичности народов Сибири и Севера, или к нему есть интерес за пределами этих территорий?

– Устойчивый интерес есть, но проявляется он по-разному. Если «свои» часто воспринимают шаманизм в контексте стремления к национально-культурной идентичности, то хотя спрос на шаманов у представителей других культур тоже высок, но это спрос другого рода. Например, в шаманские объединения часто приезжают психологи – люди разных национальностей, поскольку у них есть внутренний запрос на освоение этих практик. Кстати, можно сказать даже, что происходит своеобразный обмен опытом: психологи идут в шаманизм, а шаманы стремятся стать психологами, интерес обоюдный.

Надо обратить внимание на то, что среди «интересующихся» немало людей, стремящихся к деньгам и славе, а не к оказанию психологической или шаманской помощи. В этом смысле сейчас угрозу в плане нанесения вреда здоровью представляют уже не только темные личности в сфере «народного целительства», наживающиеся на идеях магии и экстрасенсорики, а вот такие «новые психологи» без реального образования и «шаманы» вне культурных традиций.

Что касается спроса на услуги шаманов – к ним ходят разные люди, но я не могу сказать, чтобы шли прямо-таки потоком. Идут те, у кого к шаманизму практический интерес – кто думает о необходимости соблюдения традиций например, или те, кому просто больше нигде не могут помочь с их проблемами. Шаманы проводят много частных ритуалов (это ежедневная работа), например «открытие дороги». Это стало очень популярно: к шаманам могут прийти с едущими в столицу поступать в вузы детьми, даже приводить детей перед экзаменами. Есть и вопросы, связанные с состоянием здоровья, – здесь шаманы делают упор на восстановление связей с предками, родом, на родовые жертвоприношения. Реально важной идеей становится восстановление единства народа, объединения людей живущих и ушедших. Особенно это заметно в Бурятии. И чаще всего серьезные шаманы говорят именно об этом, а не о том, что нужно отправить в Москву «верховного шамана».        


Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.

Вам необходимо Войти или Зарегистрироваться

комментарии(0)


Вы можете оставить комментарии.


Комментарии отключены - материал старше 3 дней

Читайте также


Более половины белорусов не считают себя отдельной нацией

Более половины белорусов не считают себя отдельной нацией

Дмитрий Тараторин

Аналитики выяснили, какой образ будущего для Белоруссии выбирают ее граждане

0
932
Региональная политика 25-28 марта в зеркале Telegram

Региональная политика 25-28 марта в зеркале Telegram

0
239
Мошенники завербовали искусственный интеллект

Мошенники завербовали искусственный интеллект

Анастасия Башкатова

Обзвоны и рассылки отсеивают не восприимчивых к манипуляциям людей

0
1796
Готовы ли Москва и Запад сотрудничать в борьбе с терроризмом

Готовы ли Москва и Запад сотрудничать в борьбе с терроризмом

Европа опасается новых нападений исламистов

0
1334

Другие новости