Игорь Атаманенко
Широки возможности разведчиц... Кадр из фильма «Мата Хари». 1985
«Слава скаковой лошади достается жокею» – это об офицерах-вербовщиках и секретных агентах. Действительно, о разведчиках и контрразведчиках изданы монбланы книг, но что мы знаем об их негласных помощниках? А ведь они с незапамятных времен были и остаются основной ударной силой любой спецслужбы. Их много. Их сорок сороков. Среди них принцы и дипломаты, адвокаты и аферисты, ученые и спортсмены, писатели и артисты – люди разных национальностей, возрастов, вероисповеданий и сексуальной ориентации. Разумеется, речь не только о мужчинах, но и о женщинах. Все они, заложив тело и душу спецслужбе, под руководством своих операторов «таскают каштаны из огня» – добывают информацию, – ибо тот, кто ею владеет, властвует миром.
В мире шпионажа и контршпионажа офицеры секретных служб – суть композиторы, а секретные агенты – исполнители их композиций. Последние, не будучи профессиональными служителями Мельпомены, с ролями, назначенными их операторами, справляются не на театральных подмостках, а в реальной жизни даже лучше, чем те, кто овладел системой Станиславского. Уж они-то могут сказать о себе: «Что наша жизнь? Игра. В шпионы!»
От этих «актеров по жизни», от их таланта зависит успех операций по агентурному внедрению в разработку объекта. Другими словами, они обеспечивают кассовый сбор «спектаклям без цветов и оваций», а скупые аплодисменты под занавес если и раздаются, то лишь в тиши ведомственных кабинетов на Темзе, Лубянке, на Хорошевском шоссе или на Потомаке…
«Ищите женщину!» – говорили французские летописцы, пытаясь найти скрытую пружину истории в страстях человеческих, в непреходящем влечении мужчины к женщине.
«Ищите агента!» – так можно объяснить сегодня многие загадочные поступки людей и события. Искусство секретного агентурного внедрения в разработку объекта – это не глушение рыбы динамитом, а состязание изощренных интеллектов. При этом их участникам иногда приходится переступать через себя, демонстрируя моветон.
Чтобы упредить возможные упреки в натурализме изложения и цинизме фигурантов – секретных агентов и их оператора, – процитирую кардинала от шпионажа, директора ЦРУ Аллена Даллеса: «Разведка и контрразведка в скрытом противоборстве действуют отнюдь не в духе рыцарских турниров. Они взывают к самым низменным страстям и устремлениям и успешно их используют. В этом – их высший разум. На войне как на войне – для достижения результата все средства хороши, когда они наносят урон противнику, даже если и выглядят неэстетично...»
ВЕРБОВКА НА КОМПРОМАТЕ
Однажды у входа в магазин «Алмаз», что в Столешниковом переулке, агент КГБ «Павлов» познакомился с молодой женщиной экзотической красоты и загадочным шармом, которая пыталась сбыть золотой браслет. Агенту было достаточно взгляда, чтобы определить – вещь представляет собой не только материальную, но и художественно-историческую ценность.
Разговорились. Выяснилось, что Тамаре, преподавателю новейшей истории Московского архивного института, – так представилась незнакомка – браслет подарил иранский дипломат, а сбыть она его решила не от хорошей жизни: нужны были деньги на аборт.
«Павлов», как всегда, в форме морского офицера, предложил за браслет цену, вдвое превышавшую оценочную. Не без патетики заявил, что офицерская честь не позволяет ему наживаться на горе такой красивой женщины, но попросил полчаса, чтобы достать недостающую сумму. На самом деле ему требовалось известить своего оператора полковника Козлова. Когда «Павлов» обрисовал женщину, Козлов прокричал в трубку, что немедленно высылает бригаду захвата...
Женщина оказалась на Лубянке, где строгий дядя «следователь» – в этой роли выступал полковник Козлов – сказал: статья такая-то, спекуляция в особо крупных размерах, восемь лет как минимум, и к бабке не ходи...
Тамара плакала, умоляла простить и не сообщать в Архивный институт о ее связи с иностранцем и полученном подарке. Но «следователь» объяснил, что Лубянка – не церковь, где можно отмолить грехи, здесь их отрабатывают.
Разговор по душам закончился предложением выполнить несколько деликатных поручений, познакомившись с иностранцами. Полковник сразу предупредил, что для их выполнения, возможно, придется вступать в сексуальный контакт с объектом...
Способ разоблачения шпионов показался Тамаре несколько странным, но чего не сделаешь во благо своей социалистической Отчизны и своего собственного...
«Похоже, возвращаются времена обобществления девиц и женщин…» – потупив очи, тихо произнесла она.
«Вы с чем-то не согласны?»
«Нет-нет, товарищ следователь, продолжайте…»
Вслед за этим полковник Козлов, чтобы развеять возникшие у женщины сомнения о целесообразности ее участия в разработке интересующих органы госбезопасности лиц, привел ей несколько примеров о роли женщин – агентесс экстра-класса – в деятельности различных секретных служб мира. По окончании экскурса в историю вербовочной деятельности Тамара поняла, что лучше «стучать», чем перестукиваться. И, одарив своего «благодетеля» обворожительной улыбкой и глядя ему прямо в зрачки, сказала: «Благодарю вас, Олег Юрьевич, за лекцию… Я согласна работать с вами!»
ОТ МЕЛКОЙ СПЕКУЛЯЦИИ –
К БОЛЬШОЙ КОНТРРАЗВЕДКЕ
Тамара – в оперативных учетах КГБ агент «Алиса» – оказалась способной ученицей, доказательством чему служили и профессии, которыми она овладела, готовясь участвовать в оперативной разработке интересующих полковника Козлова объектов, и добытая информация.
Магическая красота и загадочная харизма новоиспеченной агентессы, ее умение настроиться на волну собеседника срабатывали безотказно. Будто невзначай поставленные вопросы развязывали языки. Одним намеком на возможность провести с ней вечер она делала покладистыми объекты независимо от возраста, расы и профессии. «Алисе» было свойственно не только гипнотическое обаяние, но и чрезвычайная самоуверенность. Еще бы – за спиной полковник КГБ!
На этом и зиждилась тактика Козлова, превратившего свою секретную помощницу в не знающую поражений обольстительницу и похитительницу интересующих его сведений.
Манящий шарм агентессы придавал ее отношениям с объектами особую пикантность, ей по плечу были амплуа парикмахера, машинистки или манекенщицы. Порой «Алиса» была журналисткой, ведущей рубрику светской хроники в молодежной газете, временами – актрисой театра. Иногда впечатляющих результатов она добивалась, выступая в роли массажистки элитной сауны. Там сама обстановка располагала к откровенности: обнажались не только тела, но и души. Получив «санкцию на любовь», «Алиса» от легкой пальпации плавно переходила к общему массажу тела, приговаривая: «живот на живот, и все заживет». Факт общеизвестный: когда красивая голая женщина распахивает ноги, мужчина рассказывает все.
Словом, в какой бы ипостаси ни выступала «Алиса», Козлов получал ценную информацию.
АГЕНТУРНЫЙ ТАНДЕМ
«Алиса» и «Павлов» нередко работали в паре, изображая влюбленную пару. Козлов их выступления называл «Театром двух актеров».
В ресторане, как правило, это был «Метрополь», «Националь» или «Пекин», молодые люди – мачо в форме морского офицера и его ослепительной красоты спутница – устраивались за столиком по соседству с ужинавшим в одиночестве иностранцем – объектом заинтересованности полковника Козлова, – о неистребимом влечении которого к красивым женщинам было известно заранее и доподлинно.
Сразу после того как «Алиса» начинала плотоядным взглядом пожирать инородца и выразительно ему подмигивать, между любовниками вспыхивала ссора. Бурная сцена ревности неизменно заканчивалась уничтожением ресторанного реквизита. «Павлов», разыгрывая праведный гнев, вскакивал из-за стола, разбивал пару фужеров, а, в зависимости от настроения, еще и замахивался на свою «неблаговерную», флиртующую с кем попало. Бросал на стол крупную купюру и с гордо поднятой головой демонстративно покидал ресторан. Выход из зала был гвоздем мизансцены, призванным убедить объект, что возмущенный поведением своей спутницы моряк покинул ее, и по крайней мере на сегодняшний вечер они разошлись «как в море корабли», а у иноземного счастливца – целых «семь футов под килем»...
Оставшись в одиночестве, «Алиса» загадочно посматривала в сторону объекта, ожидая утешений, – ведь он явился причиной ссоры! Не было случая, чтобы слова сочувствия заставили себя долго ждать. Выждав две-три минуты и убедившись, что морской офицер не вернется, иностранец подсаживался к безвременно «овдовевшей» красавице. Слово за слово, и знакомство состоялось, а дальше... Дальше «Алиса» никогда не подводила полковника Козлова. Информация всегда была добротной и своевременной...
«АНЮТИНЫ ГЛАЗКИ»
Подстава «Алисы» иностранцам в ресторанах помогла Козлову привлечь к сотрудничеству пару англичан и голландцев.
Было так. Однажды он, выясняя оперативные возможности новоявленной секретной помощницы, поинтересовался, не приходилось ли ей иметь дело, кроме иранского дипломата, с другими иностранцами, находящимися в Москве по служебным делам?
Тамара с готовностью ответила, что у нее были контакты с дипломатами, работающими в посольствах Великобритании и Нидерландов, но общение с ними она прервала по причине их экстравагантных сексуальных запросов. Хотя при необходимости могла бы возобновить знакомства, так как сохранила визитные карточки.
«И в чем их экстравагантность?» – насторожился полковник.
«Да все они – «анютины глазки»…
«Голубые, что ли?»
«Нет-нет, Олег Юрьевич… Они – мазохисты…»
«И ЧТО ТЫ С НИМИ ДЕЛАЛА?»
«За 300 долларов я их размазывала по стене… И никогда не позволяла им себя трогать. Впрочем, они и не нуждались в половой близости… Один из таких моих «дружков» был советником английского посла. Однажды он предложил мне заключить с ним контракт: за тысячу фунтов стерлингов в месяц я должна была играть роль изощренной великосветской дамы и по первому вызову, днем ли, ночью ли, мчаться к нему и делать все, что он мне предварительно продиктует по телефону… Предложение, конечно, заманчивое, но меня беспокоил его слишком буйный темперамент. Он переодевался в женское платье и хотел, чтобы я его унижала… Я должна была называть его женским именем и обращаться с ним как со своей собственностью, ну, скажем, как с провинившейся домработницей. Кстати, его коллекции женских трусиков можно было позавидовать – она стократ превосходила мою…
Другой мой «дружок» хотел, чтобы я делала вид, будто отрезаю у него член огромным ножом. Я изображала все, как он просил. Как оказалось, его девушка когда-то проделала с ним этот трюк, но не понарошку, а всамделишно, и чуть было не лишила его мужского достоинства. Так вот, с тех пор от ощущения лезвия ножа на коже он балдел и достигал оргазма…
Вообще-то иметь дело с «анютиными глазками» – все равно что вертеть в руках гранату с выдернутой чекой: постоянно испытываешь страх, что она вот-вот взорвется. С этой публикой нужен постоянный контроль. Над ними и собой. Ты командуешь, а они подчиняются…
Однако такие отношения очень неустойчивы: «дружки» иногда начинали использовать мои штучки против меня же. Но я, как правило, умела увидеть, когда у них наступал перелом, ну и предвосхищала последствия… Какое-то время они мне нравились больше, чем иранец, из-за того, что к ним не надо даже прикасаться…
Я пришла к заключению, что их нужно было провести через три стадии. Первые две – унижение и рабское состояние. Во время третьей они просто мастурбировали передо мной. Но в течение всего общения необходимо было с ними разговаривать, постоянно подчеркивая, что они недостойны даже прикоснуться ко мне… Я на собственном опыте убедилась, как можно вертеть людьми с помощью одних только слов и команд... Знаете, Олег Юрьевич, мне кажется, «анютины глазки» – не редкость среди английских и голландских дипломатов, даже при том, что их жены здесь, в Москве…»
«Что, в их среде есть и женатые?!»
«Да в том-то и дело! Я сделала вывод, что чем большего они достигли в жизни, тем скучнее им становится оттого, что окружающие – особенно женщины – охотно подчиняются их прихотям и капризам. Мне кажется, со временем у них возникает потребность, чтобы кто-нибудь сказал, что они – пустое место…
Как-то – и это явилось последним кадром в этом садомазохистском фильме с моим участием – я приковала одного англичанина наручниками к биде, изрезала ему бритвой всю спину, а потом стала поливать раны водкой. Он словил кайф, а я почувствовала приступ тошноты. Когда вернулась домой, меня вырвало. Вот тогда-то я решила: все, баста, иначе можно свихнуться! Но, вы знаете, не прошло и недели, мне вновь захотелось пообщаться, вдохнуть, так сказать, аромата «анютиных глазок»… Увы, не срослось – я встретила иранского дипломата…
«Ну а сейчас ты могла бы при необходимости возобновить отношения с кем-нибудь из знакомых «анютиных глазок»? Не стошнит?»
«Думаю, не стошнит…»
«Что ж, будем считать, что твое согласие получено!»
