Большая Россия

У Русского мира нет пределов и определений.
Марк Шагал. Цветы над Парижем. 1967.

Тема Русского мира становится чрезвычайно модной, дает политическую отдачу, потребляет финансы, осваивается гламуром. При этом часто забывается, что сам масштаб феномена связан в основном с событиями отнюдь не радостными: войнами, революциями, экономическим развалом, распадом государства. Мы отметили данное противоречие не для того, чтобы заниматься морализаторством, но лишь чтобы в очередной раз подчеркнуть, что здесь мы имеем дело именно с миром – явлением заведомо не одномерным, турбулентным, центростремительным и центробежным, до конца не познаваемым. В нем живут, его создают, используют, постигают люди, тянущиеся друг к другу и друг от друга отталкивающиеся, живущие памятью и забывчивые от природы, стремящиеся к благу и изначально несовершенные – причем все это сосредоточено в каждом отдельном человеке.

Как и у всякого мира, у Русского – проблемы с определением своих пределов. Понятно, что это не только Россия плюс русские люди за пределами границ российского государства. Был изобретен термин «русскоязычные». Но кособокое слово всегда уязвимо перед истиной. О ком здесь идет речь? О людях, для которых русский, независимо от их национальности, – родной? А те, кто просто его знает, для кого он второй? Внутри страны мы их не исключаем из списка (а то доисключаемся до Екатерины Великой), а вовне – вычеркнем?

Если отказаться от двойных стандартов, то надо, по большому счету, потенциально относить к Русскому миру большинство жителей постсоветского пространства, и даже – страшно сказать! – большинство эстонцев. Они от нас отвернулись, знать нас не хотят? Так это мир, а не казарма, где все смотрят в строго определенную сторону. Ненавистников русской культуры в количественном отношении в Москве мы найдем больше, чем в Таллине. Опять – своих не вычеркиваем, чужих – да?

Как бы то ни было, очевидно: большинство президентов бывших советских республик по-русски говорит лучше, чем некоторые самые чистокровные русаки. Термин «франкофонный мир» охватывает половину Африки, и этот факт не только служит предметом гордости французов, но представляет собой культурную, политическую и даже экономическую реальность. Очень и очень вероятно, что для описания окружающей нас действительности в самом ближайшем времени понятие «русофония» перестанет быть экзотикой.

России важно, чтобы этот термин (или какой другой – главное, реальность существует, а ее отражения в языке нет – непорядок!) также все более наполнялся политическим и экономическим содержанием. Проявление имперского сознания? Нет, только четкое понимание законов, управляющих сегодняшним днем. Мы живем мире, который становится все более глобализованным. Хорошо это или плохо – отдельный разговор, но это так, и вряд ли иное вероятно. Не можешь противостоять процессу – воспользуйся им! России самой природой и историей предназначено стать одним из центров глобализации.

Конечно, только у страны, крепкой экономически, сильной в культурном и военном отношении, обладающей эффективной политической системой, влияние выходит за пределы границ. Очень многие страны севера планеты объективно несколько «больше» своих существующих на карте пределов. Но у России в этом отношении возможности много шире, чем у ее конкурентов. Благодаря существованию Русского мира. Благодаря тому несомненному обстоятельству, что и соседям нашим много выгоднее входить в глобализацию с помощью близости к русскому цивилизационному материку. Это также и их конкурентное преимущество. Пока украинцы, азербайджанцы или узбеки выучат английский так же хорошо, как они сегодня знают русский, они могут очень и очень отстать от убегающего времени.

Существование на планете огромного Русского мира – во многом результат событий драматических, даже трагических. Но сам масштаб этого явления содержит в себе грандиозный потенциал для развития всех относящихся к нему частей. Так бывает.