Александр Горянин
Успешный человек несвободен. Ему всегда некогда.
Фото Евгения Зуева (НГ-фото)
Немало социологов, в первую очередь западных, простодушно уверены: качество жизни – объективный показатель, соответствующий своему названию. Исследователи собирают данные о квадратных метрах жилья на душу населения в той или иной стране, о развитости в ней общественного транспорта, экологии, канализации, доходах населения, доступности медицины, присваивают каждому показателю свой «удельный вес» и после несложных вычислений выстраивают страны мира по вполне предсказуемому ранжиру. Первые места всегда достаются тем, у кого выше уровень потребления.
Чудо-острова и гнет цивилизации
Надежда на то, что эти рейтинги что-то выражают, подрывается другими рейтингами (что характерно, тоже западными). Речь идет о «замерах счастья» – тоже с индексами, баллами и таблицами. Маленький пример для тех, кто слышит об этом впервые: согласно выводам английского исследовательского центра New Economics Foundation по уровню счастья США стоят на 150-м месте в мире. У Франции дела чуть веселее (129-е место). Великобритании досталась 108-я позиция – лучше лаосской, но хуже ливийской. Швейцария, представляющая в глазах миллионов вершину благоденствия, заняла 59-е место. Австрия (55-е место) не дотягивает до Узбекистана (53-е). На первом же месте – островное государство Вануату (26% населения неграмотно, ВВП на душу населения всего 2900 долл. в год). Россия занимает место ниже США – в хвосте списка, опережая лишь Эстонию, Украину да несколько африканских стран.
Другие исследователи счастья (World Values Survey, Friends of the Earth, Worldwatch Institute и др.) выдают менее радикальные рейтинги. В них отдельные богатые страны, преимущественно северные, могут занимать высокие места, но самой счастливой страной все равно оказывается если не Венесуэла, то Нигерия. То есть в целом «индексы счастья» на удивление не коррелятны рейтингам «качества жизни». В чем же дело? Ведь люди стремятся к повышению качества своей жизни для того, чтобы стать счастливее, не так ли?
Задумаемся. В основе рейтингов счастья лежит самооценка опрошенных, она выводится на основе тестов (удовлетворенность судьбой и своей семьей, жизненные ориентации, оценка будущего и т.д.). Эти рейтинги более или менее отражают самочувствие жителей страны – истинное, а не то, которое им договорились приписывать. Внимательный взор его определит без всяких тестов.
Иное дело, когда человеку внушают: качество твоей жизни превосходно, поскольку питьевая вода у тебя в стране на должном уровне, гендерное равенство безупречно, общество политкорректно, сексуальные меньшинства в почете. Но западный человек редко доволен качеством своей жизни. В разгар вашей с ним беседы он вдруг вскакивает как безумный: если через минуту не переставить оставленную на улице машину, придется платить штраф в 60 фунтов. Его календарь полон дат, которые нельзя пропустить, – очередные выплаты, подача деклараций, истечение срока «овердрафта». Он лопается от злости в автомобильной пробке, но должен приветливо улыбаться. Дабы не уронить свой статус, даже вполне скромный, он обязан покупать ненужные вещи. Степень его несвободы не приснится и в страшном сне жителю Вануату, который счастлив уже тем, что не ведает рабства ежеутреннего обвязывания вокруг собственной шеи удавки, именуемой галстуком, и знает про этот ужас лишь благодаря телевизору.
Так почему же Россия находится равно в нижней части обоих списков – и счастья, и качества жизни, – в то время как большинство стран при переходе из одного списка в другой резко меняют положение на шкале?
Странная нелюбовь
Вообще-то на Западе принято помещать Россию в конец разного рода рейтингов. Агентство Mercer Human Resource пристроило Москву по уровню безопасности на 184-е место среди крупных городов мира – ниже Хараре, столицы Зимбабве, страны диктатора Мугабе и тлеющей гражданской войны. Блеснули и «Репортеры без границ» из Парижа, поставившие Россию по уровню свободы прессы на 138-е место в мире из 167 (ниже Судана, Афганистана, Руанды, Камбоджи, Гаити, Таджикистана, Нигерии, Либерии, Мадагаскара, Таиланда, Чада и проч.). Американская организация Freedom House отвела России по уровню гражданских свобод 158-е место в мире из 194 возможных: дела в России якобы хуже, чем в Нигерии генерала Обасанджо. И так далее. В большинстве случаев это не утрата чувства реальности, а политико-педагогическое давление.
Однако в случае с «индексами счастья» не исключено, что тестирование наших граждан и впрямь могло дать повод поместить Россию на 62-е (по версии World Values Survey) или 172-е место в мире. По меткому соображению аналитического журнала GlobalRus.ru, столь низкие места в рейтингах говорят «только об особенностях нашего менталитета. Если венесуэльцу все в радость: уличные бои, забастовки, нищета и голод, то у нас принято смотреть на свою страну скептически».
Разумеется, венесуэльцам не все в радость, тем более нищета и голод. Секрет в другом: практически каждый из них уверен, что нет страны прекраснее его родины. Мужчины не сомневаются, что в мире нет женщин красивее их жен, сестер и подруг. Почти не подвергаясь негативистскому воздействию, венесуэльцы чувствуют себя комфортно внутри своей национальной культуры. В этой стране нет смердяковых местного разлива – ни среди сторонников Чавеса, ни среди его врагов.
У нас же смердяковых, нередко хорошей злобности (термин собаководов), пруд пруди – письменных, устных, эфирных, сетевых. В похвальной заботе о российской демократии они обязательно должны оскорблять страну и народ: «Власть может насиловать свой народ-богоносец как хочет, в особо циничной и извращенной форме┘». И т.п. Не хочется даже цитировать. Поучились бы искусству критиковать у западных коллег, но где там! У нас крайне редки такие критики власти, которые бы не срывали зло на вещах, табуированных у любой другой нации. Их яд и желчь уже 20 лет накапливаются, как радионуклиды, в клетках общественного сознания, и столь же трудновыводимы.
Лукавая цифра
Есть и другой фактор, сильно влияющий как на нашу самооценку, так и на место России в рейтинге «качества жизни». Это недостоверность важнейших данных о России. Член-корреспондент РАН, директор Института этнологии и антропологии Валерий Александрович Тишков говорит о «7% недоучета населения» в ходе последней переписи. То есть учтено не 100, а 93% жителей страны, а это значит, что «недоучтенные» составили 10,9 млн. человек! Частично совпадая с многомиллионной армией нелегалов, они вместе образуют обширное «невидимое население» России. Не избегают учета эти люди, лишь заканчивая свой земной путь. Отсюда и миф о российской «сверхсмертности». Показатели смертности, нормальные для 160-миллионного населения, вызывают ужас, будучи разложены на 142 млн. Они снижают и такой показатель, как ожидаемая продолжительность жизни, они, словно камень, утягивают нас в самый низ шкалы «качества жизни».
Дух российской нации сегодня хоть и выше, чем в 90-е, но по-прежнему недопустимо низок и смиренно уживается с любым вздором – лишь бы вздор был достаточно мрачен. Мы не требуем указать источник сведений, когда слышим, что «у нас 4 миллиона беспризорников, 3 миллиона проституток, 4 миллиона бомжей, 3 миллиона нищих, 25% безработных от числа трудоспособного населения страны». Эти цифры, без проверки подхваченные всеми СМИ, пустил гулять доктор философских наук Владимир Добреньков. Не отстал от него Владимир Яковлев. Будучи министром регионального развития, он поведал потрясенной публике, что в России «из 20 миллионов работоспособных мужчин 1 миллион – в тюрьме, 4 миллиона – под ружьем, 5 миллионов – безработные, 4 миллиона – хронические алкоголики, 1 миллион – наркоманы», не уточнив, чем занимаются оставшиеся 5 млн. Будь рядом г-н Добреньков, он бы объяснил, чем: бомжуют и побираются. Не работает никто.
Мало того. Оставшаяся с советских времен привычка воспринимать всякое печатное слово как «официальное» (и лукавое) порождает такие перлы: «Бомжей в России только по официальной (!) статистике насчитывается более 4 миллионов (на самом деле 12 миллионов)». А откуда взялись эти 4 млн. беспризорных? Цифра просто нелепа: повторяющиеся замеры по Москве, где их больше всего, выявляют единовременно не более 800 беспризорных, в основном из СНГ – об этом был материал в газете «Первое сентября» (№ 15 за 2002 год). Значит, в стране их несколько тысяч. Ужасно, но все-таки не миллионы.
«Я интересовалась (любопытно, где?), какая страна живет хуже нас. Оказалось, только Ботсвана, где людей живьем едят в прямом смысле слова», – говорит депутат Госдумы, доктор экономических наук, профессор, в прошлом министр труда Оксана Дмитриева. (Забавно, что как раз Ботсвана, благодаря алмазам и туризму, ≈ одна из немногих успешных стран Африки.) А в предвыборной дискуссии на канале «Россия» 14 ноября 2007 года г-жа Дмитриева объявила, что по размеру ВВП Россия занимает 85-е место в мире.
Чтобы узнать, каково истинное место России среди стран мира по размеру ВВП (этот показатель тоже влияет на индекс качества жизни), необходимо всего-навсего вывести теневую составляющую нашей экономики на божий свет. Пять лет назад Фрадков, тогда директор Федеральной службы налоговой полиции, оценивал российскую теневую экономику в 40% ВВП, Министерство финансов США заявляло, что ее доля у нас достигает половины ВВП. Без учета «тени» мы вынуждены довольствоваться скромным седьмым местом, но если прав г-н Фрадков, мы уже обогнали Германию, а если прав американский Минфин – наступаем на пятки Японии. (Для справки: ВВП России в 2007 году – 2,067 трлн. долл., Германии – 2,833, Японии – 4,305, данные с сайта ЦРУ.)
Достижения скрытые, потенциал тоже. Пока
Мы мало знаем о своей стране не потому, что у нас плохие статистики. Виктор Данилов-Данильян заметил в связи с переписью 2002 года, что «у населения сегодня гораздо больше, чем когда-либо, мотивов врать или вообще активно уходить от переписи». Вся российская жизнь пронизана уходом от налогов и статистики, сокрытием произведенного, «уменьшением налогооблагаемой базы», выдаванием А за Б и прочими увлекательностями. Если в советское время цифры «накручивались», то сейчас их гораздо чаще «скручивают», не заботясь о месте в мировых рейтингах. Еще в 2001 году был обнародован поразительный факт. Тогдашний зампредседателя Госстроя Николай Маслов заявил, что за предшествующие 10 лет в России появилось 15 млн. (!) неучтенных единиц недвижимости. Министерство по налогам и сборам выявило таковых еще больше – свыше 20 млн. Замминистра Дмитрий Черник пояснял: «Я уверен, что 20 млн. неучтенных строений – только капля в море. Ведь мы проводили лишь выборочные проверки». Хороша капля! Каково же море?
Россия, занимающая 8-е место в мире по численности населения, много лет держит 2-е место по выпуску строительного кирпича. Страна активно строилась все 90-е годы и продолжает это делать. Но не регистрирует построенное, чтобы не платить налоги. И продолжает не верить в свое счастье.
Приватизация, сделавшая свыше 70% населения России владельцами и совладельцами квартир, дачных, приусадебных и садовых участков, – самое крупное благодеяние власти по отношению к народу за всю отечественную историю. Расскажите об этом в Берлине, где в собственных квартирах живет всего 16% населения, – у людей полезут на лоб глаза, проверено. Однако это благодеяние, случившееся у нас через запятую с распадом СССР, потерей вкладов, кризисом привычного образа жизни, осталось неоцененным и даже почти незамеченным.
Постепенно будут изживаться издержки Преодоления Утопии, неизбежно начнет усыхать злобный негативизм, наше место в индексах «качества жизни» пойдет вверх, но станем ли мы счастливее? Думаю, да. Существуют страны, где уже давно все есть для счастья, а счастья нет. А в России в любом случае – все еще только начинается.
