Татьяна Чернова
Интересно, какие дети будут рождаться от оживаюших после заморозки родителей...
Испокон веков человек мечтает о вечной жизни. Можно долго говорить об искусственном интеллекте, покорении космоса, встрече с неземными цивилизациями и других будоражащих идеях. Все равно самым главным и волнующим вопросом остается продление человеческой жизни, и с каждым днем ученые становятся на шаг ближе к тому, чтобы сохранять жизни людей все дольше. Сегодня вырастить орган или заморозить клетки уже стало обыденным делом.
На этом достижении строит свои планы и рассчитывает возможности такое направление, как крионика. Именно она выглядит наиболее приближенной к разгадке секрета вечной жизни. Может, потому, что других предложений, дающих пускай облачный, но все-таки шанс получить вторую жизнь, люди пока не получали.
На тему заморозки уже множество раз фантазировали писатели и кинематографисты. Поэтому сцена последующего через сотни лет оживления умершего многим кажется странно знакомой.
Сегодня крионированием занимаются всего три компании в мире. Две в США и одна в России. В общем, этими компаниями «заморожено» 300 пациентов.
Родоначальником крионики был американский физик Роберт Эттингер. Кстати, выходец из семьи еврейских иммигрантов, оставивших Россию. Вдохновившись научной фантастикой, в 1964 году он выпустил книгу под названием «Перспективы бессмертия», а в 1976-м основал Институт крионики в США. После смерти в 2011 году тело ученого крионировали. Теперь он ждет оживления в своем же институте, где также хранятся тела его матери, двух жен и собаки.
Спустя три года после написания вышеупомянутой книги от рака легкого умер профессор Калифорнийского университета Джеймс Бедфорд. В своем завещании он указал, что хотел бы, чтобы его тело после смерти поместили в контейнер с жидким азотом. Его желание было выполнено. Именно это событие считается началом «эры крионики».
Трансгуманисты: умирать – это ненормально!
...Московский офис российской компании больше похож на обычную квартиру, чем на привычное глазу рабочее помещение. В комнате, где проходила беседа и куда, по-видимому, приводят клиентов, стоят три рабочих стола, в углу небольшой стеллаж с тематической литературой, на стене доска с какими-то записями, а напротив входа – большой экран.
Эта компания является единственной в своем роде компанией на всей территории Евразии. Существует с 2005 года. Ее учредили 10 человек – все они члены Российского трансгуманистического движения (РТД).
Здесь меня встретили гендиректор компании Валерия Прайд и ее заместитель Данила Медведев.
– Я футуролог, член координационного совета РТД и один из соучредителей компании», – так представился мне Данила. – С 2003 года занимаюсь будущим вместе со своими коллегами и единомышленниками. Направлений у нас очень много. В принципе мы знаем достаточно хорошо, каким должно быть наше будущее. Это было описано еще в конце прошлого века – в 90-е годы, а некоторые вещи даже раньше. Так что нынешние технологические разработки не являются для нас сюрпризом.
Иногда в новости что-то попадает потому, что какие-то известные личности типа Стивена Хокинга о чем-то и где-то заявили. Нужно понимать, что подобные заявления и прогнозы жутко вторичны, то есть эти личности ничего не придумали, а где-то что-то прочитали, на них это произвело впечатление, и они об этом говорят. Действительно, искусственный интеллект представляет опасность – он может навредить человечеству. Илон Маск и Стивен Хокинг в последнее время привлекли к этому большое внимание, но на самом деле внимание к этому было привлечено еще 10 лет назад. Этим занимались эксперты – те, кого мы готовили, а конкретно, например, Алексей Турчин – эксперт по глобальным рискам. В 2003 году – это год, когда начало формироваться РТД. Сначала в Интернете, потом уже реально в Москве. На тот момент будущим в России никто серьезно не занимался и не интересовался. Никто практически не писал и не говорил про управление жизнью, тогда тема казалась непонятной, и было большое количество заблуждений. В 2001 году в журнале «Хакер» вышел большой позитивный материал про крионику. И это был серьезный поворот. Нашей задачей было привлечь внимание к проекту, и за 10 лет это удалось сделать. Для некоторых людей это очевидно, у них не срабатывает социальная программа, которая говорит, что нужно оставить потомство и умереть. Но мы, трансгуманисты, не сочли для себя, что умирать – это нормально. Более того, мы достигли своей цели и создали в России дискуссионное пространство про бессмертие и продление жизни. Чтобы люди считали нормальным про это разговаривать.
У нас были разные беседы с академиками РАН, философами науки, представителями субкультур и другими. В целом общество готово обсуждать такие вопросы.
С крионикой нужна была большая смелость, как и со всеми трансгуманистическими проектами. Ничего сверхсложного в создании не было, просто было много организационных, междисциплинарных вопросов. Необходимо было разобраться в криогенной технике, в биологических, медицинских аспектах. Какие-то специалисты сразу подключились, кого-то нам пришлось поискать. Сейчас у нас уже много контактов в самых разных сферах, имеющих отношение к крионике, а также в области медицины, биологии и похоронного дела.
К смерти мы относимся спокойно. Мы понимаем, что не все сразу осознают, что мир меняется, но людей, которые каждый месяц делают выбор в пользу крионики, становится все больше. Либо кто-то умирает из их родственников (чаще всего), либо они сами понимают, что надо о себе позаботиться. Все истории совершенно разные, но общее одно: у всех этих людей сформировалось понимание того, что, оказывается, появилась возможность крионироваться и постараться избежать окончательной смерти.
Главное – охладить мозг
После такого экскурса в историю трансгуманизма вообще и крионики в частности я стала расспрашивать Валерию Прайд о конкретной деятельности.
– Как происходит процесс крионирования?
– Первое, что надо сделать, если мы начинаем после официальной смерти – а в России можно только так, – очень срочно охладить тело, и как можно ниже, до плюс 2 градусов! Охладить человека, кстати, очень сложно, несмотря на то что он мертв: клетки-то живы, они выделяют тепло.
Это довольно сложные и трудоемкие процедуры, не буду это пересказывать вашим читателям. Скажу лишь, что главное – охладить мозг. После осуществления крионирования мы обдаем тело парами жидкого азота, таким образом понижая температуру до минус 196 градусов, и добиваемся криостаза (фиксации структуры тканей). После этого тело отправляется на хранение при минус 196 градусах. Я хочу, чтобы знали все: современная криобиология пришла к тому, что орган может быть заморожен так, что ни одного кристаллика льда в нем не будет!
– И все-таки не очень понятно, в каком состоянии должен быть человек, чтобы начать крионирование.
– Очевидно, что по закону он не должен функционировать. Но смерть – это не одномоментное состояние, а многоэтапный процесс. Первая стадия смерти – агония, то есть когда человек вроде бы и в сознании, но организм уже не функционирует как единое целое. Дальше есть много стадий и фаз... Крионистов интересует время до этапа информационной смерти, то есть до момента, когда произошло необратимое разрушение структуры ткани головного мозга. Смерть мозга и информационная смерть – две совершенно разные вещи. Смерть мозга говорит о том, что активность прекратилась, а информационная смерть говорит о том, что ничего никогда не восстановить. Люди, которые смотрят в будущее, сторонники крионики, считают концом именно информационную смерть. С точки зрения науки вся личность заключена в связи нейронов в головном мозге. Пока эта связь видна и наблюдается, информационная смерть не наступает, а когда все разрушилось, то это уже она… Есть очень много научных статей, доказывающих, что если человека заморозить сразу после смерти, то на срезах мозга все нейроны и соединения между ними – на месте.
– Сколько человек проводит процедуру?
– Во время процедуры нужны два-три человека, они занимаются хирургической частью. Еще несколько следят за аппаратурой. Вся команда на выезде составляет шесть-семь человек. В целом у нас работают по выездам 15 человек. Еще мы обучаем людей, проводим тренинги и семинары.
– А сколько у вас сейчас «пациентов»?
– На данный момент 41 человек, из них пять хранятся на собственных территориях, и не все в России.
«Оживление» денег стоит
– Ваши клиенты – состоятельные люди?
 |
| Тоже мне крионисты-гуманисты... Не могли мобильник положить! Фото Reuters |
– Нет. Вот если бы крионика была бесплатной, уверяю вас, половина страны точно бы крионировалась. Желающих бесплатно – сколько хочешь. Мы бы и сами рады им помочь, но все стоит денег. У большинства наших клиентов средний доход. Мало очень богатых и мало очень бедных.
– Какова же цена вопроса?
– Крионировать мозг стоит 12 тыс. долл., все тело – 36 тыс. Предпочтения клиентов – 50 на 50. У нас сохранено 21 тело и 20 мозгов. С точки зрения науки, если быть честным, тело не обязательно крионировать, потому что сейчас уже практически все органы выращиваются.
– А как же оболочка?
– Вырастим. Сейчас уже пересаживают лицо, кости черепа печатают на 3D-принтере…
– То есть, грубо говоря, можно оставить мозг и свою фотографию, и этого будет достаточно?
– Еще и пожелания можно написать, что хочу, мол, быть не блондинкой, а брюнеткой. Понимаете, люди часто боятся заглядывать в будущее. Все причитают: «Давайте сохраним тело!» Легче заменить органы, чем омолаживать имеющиеся. Мы в этом не уверены, но нам так кажется.
– Вы указываете какой-то конкретный срок хранения тела в контракте?
– Как мне объяснили юристы, в России по закону тело можно хранить 100 лет. У нас срок хранения бесконечен, но мы говорим так: если за 100 лет мы не сможем вас реанимировать, то ждем еще 25 лет, если спустя и это время мы все еще не можем оживить пациента, то снова на 25 лет и так до бесконечности. Я думаю, что первые криопациенты будут оживлены за огромные деньги, а последние – бесплатно.
– Даете ли вы рассрочку?
– Да, мы часто идем на уступки и ни разу об этом не пожалели. Получить ее можно на год или два. Иногда люди уже на второй месяц приносят полную сумму. Им нужно время, они потеряли человека. Может быть, они его долго лечили или не успели получить наследство. Конечно, мы сначала знакомимся с человеком и смотрим, что и как.
– Вы даете какие-нибудь гарантии?
– С гарантиями вопрос сложный. Даже если вы идете в больницу вырезать аппендицит, вам никто не даст гарантию, что вы вернетесь живым. И в нашем договоре этого нет. Может случиться форс-мажор. Может упасть астероид или вдруг начнется атомная война. Гарантию того, что мы не разоримся, тоже дать нельзя.
– Но вы же берете на себя какие-то обязательства?
– У нас есть обязательства по техническому процессу, мы прописываем, что мы будем делать, когда наступит смерть. В целом мы говорим, что приложим все силы, какие у нас есть. Можно ли заставить нас отвечать? Пока таких инструментов нет. Фактически мы можем сказать и ничего не сделать, но мы же сами заинтересованы, чтобы крионика сработала! У нас у самих заморожены родственники. У Данилы крионирована бабушка, у меня мама, у моего бывшего заместителя – папа. Моя мама была врачом, она увлекалась эзотерикой и часто говорила мне: «Крионику знаю, в крионику верю, но меня, пожалуйста, сожгите и пепел по ветру пустите». Я понимала, что она недостаточно убеждена, и рассказывала про криотехнологии. И в какой-то момент она сама ко мне подошла и сказала: «Ну давай сюда свой контракт».
– Вы юридически что за организация?
– Мы научно-исследовательская организация и соблюдаем все законы, регулирующие науку.
– То есть это научный эксперимент?
– Да. Мы рассматриваем нашу деятельность как длительный научный эксперимент.
– Много сейчас желающих заморозиться?
– Сотни! У нас 140 контрактов на будущее, и некоторые из них достаточно «быстрые». Мы же знаем про все ситуации.
Ученые не верят – они живут скучно
– У такого бизнеса наверняка есть недоброжелатели…
– Хватает. Иногда некоторые ученые говорят, что крионированных пациентов невозможно будет оживить в будущем. Когда ты у них спрашиваешь, почему, они не могут ответить. Люди живут в своем скучном мире, а потом им вдруг рассказывают про крионику, у некоторых случается «снос крыши».
– В целом как научное сообщество относится к вашей деятельности?
– По-разному. Огромное количество ученых, особенно на Западе, пишут открытые письма в поддержку крионики. Недавно несколько ученых из Кембриджа заявили о том, что они сторонники крионики. Если говорить о наших, то возьмем академика Александрова – председателя комиссии по борьбе с лженаукой и фальсификацией научных исследований. Он недавно заявил о том, что крионика – это мошенничество, «потому что у вас договоры длинные». «Длинные» – имеется в виду, что они на 100 лет и больше. Вторым его аргументом было то, что он не может представить себе физиолога, который мог бы поверить в крионику. А у нас несколько физиологов в команде… Ну несерьезно.
– Какие у вас отношения с РПЦ?
– Священники спокойно отпевают наших криопациентов. У них логика такая: если человек умер, то значит, нужно отпевать. Иногда священники говорят, что это не по-божески. Но если посмотреть на текст Евангелия, то Христос оживлял людей и завещал это своим ученикам. В одно время православный активист Дмитрий Энтео говорил о том, что он создает департамент по борьбе с трансгуманизмом. Он пригласил на лекцию священника, некого Уткина. Этот господин думает, что трансгуманизм – это опасная идея империализма, часть глобального заговора, а нас он посчитал простодушными интеллигентами, которые из-за каких-то благих целей поддерживают опасные технологии. Много разных мнений…
– Как вы представляете себе оживление?
– Сейчас выращивают искусственные органы, клонируют тела. Теоретически возможна печать мозга по компьютерному сканированию. И он будет точно таким, как и оригинал.
– Криопациент – это лекало, по которому потом можно будет воссоздать человека?
– Мы планируем такую компьютерную модель улучшать до «здорового варианта» и печатать. Личность будет сохранена, человек будет любить то же, что и раньше, помнить все и т.д. Есть еще вариант нанотехнологического восстановления. Считается, что можно разработать очень маленьких нанороботов, которые будут делать клеточный ремонт по всему телу. И тогда при нагревании тела можно будет килограмма полтора роботов вводить в тело – и пусть они работают. Несколько дней мы тихонько нагреваем тело, роботы работают, а потом через несколько дней, как в сказке, – энергетический импульс, и тело заработало. Эти два способа вполне реальны.
– Но действительно ли сохранится человеческая индивидуальность?
– Наша индивидуальность заключена в мозге. Там все: память, привычки, темперамент, модели мышления. Теоретически если мы будем знать все факты, мы сможем запрограммировать мозг как захотим.
– Сами планируете заморозиться?
– У меня контракт номер один...
Комментарий завкафедрой медицинской техники Российской медицинской академии последипломного образования Дмитрия Цыганова
С моральной стороны – да, наверное, нарушаются какие-то общепринятые вещи. Скажем, тело не предается земле. Но забальзамированные в этом смысле тоже вызывают вопросы. Теперь о криоконсервации. Эти методы науке давно известны. В биологии существует адаптация живых существ к холодным температурам. Они замораживаются, если хотите, криоконсервируются, а когда происходит оттаивание, то все снова оживает. Методы консервации отдельных органов и тканей также давно испытаны, как и пересадка органов после глубокой заморозки. А вот с человеком в целом все сложнее, потому что каждый отдельный орган имеет свою программу замораживания, учитывать это специалисты научились – но с разморозкой проблемы. Размораживать каждый орган тоже нужно по своей программе. Но сегодня это технически невозможно. В ближайшем будущем вряд ли эта задача будет решена. Может быть, к 2050 году. Правильно ли выбирает «КриаРус» режимы консервации человека? Увы, сегодня на этот вопрос ответить нельзя. Любая теория имеет право на существование, только если ее подтвердит практика. Поэтому ответить, правильно ли мы сегодня делаем или нет – сложно. Но те, кто решается на глубокую заморозку своего тела, вероятно, игнорируют эту неопределенность, потому что у них есть пусть ничтожная, но надежда на чудо.
Дарья Гармоненко 
