Душка, Зяка, Бячка. Что делать, если зарплату выдали хомяками

По виду и не скажешь, что джунгарский хомяк – прирожденный убийца, истребляющий своих же собратьев. Фото Дэна Дерретта

Хомяков в школу принес Севка Максимов. Папа у Севы работал на таможне. В 90-е годы даже таможенники порой терпели нужду. Иной раз зарплату выдавали конфискатом. Так у Севы в квартире появились дорогущая японская видеодвойка, недурной трехкамерный холодильник, персональный компьютер Pentium, роскошное кожаное кресло и много других красивых редких вещей. Однако в этот раз лотерея халявы дала сбой и аванс выдали хомяками. Что тут делать? Русский человек – находчивый человек. Содержание хомяков в зоомагазинах столицы резко возросло. На Птичьем рынке их продавали на вес. Хомяков дарили на праздники родственникам и детям – за хорошие оценки. В школах на уроках рисования учащиеся писали хомяка с натуры. Коммерсанты всерьез рассматривали возможность оптовой торговли хомячьим калом в качестве уникального суперфосфатного удобрения.

Перераспределение хомяков подходило к концу, и все же излишки оставались.

– Джунгарские! – с удовольствие выговаривал Сева, двигая по столу средних размеров фанерную коробку с большим красным иероглифом на крышке. В коробке что-то шуршало и хрюкало.

Дело происходило в кабинете биологии, где располагался живой уголок. Коробку открыли. Оказалось, что хомяки расфасованы по тесным однокомнатным ячейкам без удобств.

– Странный запах, – поморщилась учительница биологии Марина Марковна.

– Так они ж там гадили! – заржал бесцеремонный Леха Быков.

– Леша, нехорошо так говорить, – нахмурилась Марина Марковна, – нужно говорить: «ходили под себя».

– Долго ходили видно... устали! – опять заржал Леха, и его выгнали из класса.

– Им же тесно и одиноко! Давайте поскорее выпустим их на свободу! – всплеснула руками староста Зоя Радаева.

Под свободой она имела в виду старый аквариум, в котором когда-то жили пескари, а потом флегматичный уж Мишка. Но ужа заклевал молодой петушок Павлик. Сейчас аквариум пустовал. И Павлика можно было не бояться – во избежание инцидентов он эмигрировал на дачу Марины Марковны и как раз готовился стать отцом.

Учитель дала добро, и вскоре дюжина хомяков сменила тесные одиночные квартиры на свободу и прелести коммунального быта. К чести нового хомячьего обиталища можно сказать, что аквариум был довольно вместительный и простора, для того чтобы ходить под себя, у хомяков стало больше. На дно аквариума насыпали опилки, взятые из кабинета труда, и вату – из кабинета домоводства. Уборщице Софье Силовне было предписано раз в неделю менять опилки из заготовленного резерва. Для снабжения животных питьевой водой и провизией применили старую ужиную поилку. Вот и все благоустройство. Сева принес еще матерчатый красный шарик, утверждая, что хомяки будут его катать. Но хомяки шарик игнорировали. Они задумчиво обследовали новое жилище: приникали мохнатыми пузцами к стенкам аквариума, проверяя степень свободы, ворошили опилки и вату. Первые несколько дней новые питомцы пользовались большой популярностью. Девочки брали пушистую милоту, сажали к себе на парты, гладили и сюсюкали. Хомякам давали разнообразные клички, как то: Пусик, Зюзя, Пушок, Мулик, Лялик, Ляпа, Мальчик, Мотя, Душка, Зяка и Бячка. Однако запомнить, какое имя какому зверьку соответствует, девочки не могли. Хомяки были слишком похожи один на другого.

Постепенно к ним привыкли. Как привыкли к Мишке и Павлику.

Лишь через месяц, поливая цветы над аквариумом, Марина Марковна заметила, что хомяков не хватает. Вместо 12 зверьков она насчитала 10. В организации пространства аквариума были также замечены некоторые изменения. Всю вату хомяки стащили в дальний и самый темный угол вольера. Там у них было гнездо. Попытку разворошить кучу ваты и поискать пропажу под ней животные восприняли крайне враждебно, сопроводив свое волеизъявление фырканьем и свистом. Марина Марковна не решилась настаивать. Через неделю хомяков осталось девять. Необъяснимые пропажи трактовались по-разному. Мы грешили на кошку Мусю, которая жила при школьной столовой. Марина Марковна косо смотрела на сына дворника Егорку, который жил с отцом в полуподвальном помещении как раз под кабинетом биологии. Кроме того, у Егорки на правой руке рос шестой палец, что само по себе было подозрительным.

А грешили на безвинного представителя семейства кошачьих... Фото Евгения Никитина

Обе версии выглядели крайне слабыми по одной причине. Окна в кабинете не открывались, а дверь запирали на замок. Когда кабинет был открыт, в нем постоянно кто-нибудь находился. Заподозрить в краже кого-то из детей в городе, изнемогающем от хомяков, было не очень умно.

В конечном счете дворника и Егорку вызвали на ковер к директору и учинили допрос с пристрастием. Выяснилось, что преимущество в пальцах у Егорки компенсировалось нехваткой ума. Он был тихий дурачок, как огня боялся Софью Силовну и зверообразного физрука Колю. Предположить, что он каким-то образом причастен к пропаже, было решительно невозможно. Между тем хомяков осталось семь.

Расследование хотели продолжить, но тут грянули экзамены. Нужно ли говорить, что после их завершения хомяки в аквариуме закончились. Только под шапкой пожелтевшей ваты как будто наблюдалось еще слабое шевеление. Тут внезапно вспомнили про Софью Силовну.

– Я почем знаю, куды они провалились? Опилки меняю, и все, – тяжело громыхнула уборщица.

– А что с ватой? – робко спросила Марина Марковна.

– Вату менять нельзя, – бахнула Силовна, – а то они гоношатся очень.

– Как гоношатся?

– А вот так. – Тут уборщица надула щеки и принялась яростно пыхать и цокать, отчего действительно стала походить над здоровенного жирного хомяка.

Ситуацию разрешил грубиян Быков. Вопреки недовольному свисту и цоканью он сорвал ватный покров. Под ватой обнаружилось что-то вроде гнезда, сложенного из сухих хомячьих шкурок. На высохших останках 11 хомяков расположился 12-й. Это был настоящий ветеран, свирепый воин и безжалостный убийца. У хомяка-троглодита недоставало одного глаза, морду и шкуру покрывали многочисленные шрамы. Он мрачно поглядел на нас своим единственным глазом, свирепо фыркнул и принялся глубже зарываться в шкуры поверженных врагов.

Марина Марковна сняла с полки объемистый «Справочник позвоночных» и стала листать его с какой-то особенной сосредоточенностью. Наконец нашла то, что искала, и принялась читать вслух тихим взволнованным голосом:

– «Хомяк джунгарский, или Phodopus sungorus. Распространен по сухим степям и полупустыням юга Западной Сибири,  Восточного Казахстана, в Хакасии и в Китае. Не рекомендуется содержать больше одного хомяка в одной клетке, так как эти хомячки очень территориальны и в замкнутом пространстве проявляют агрессию друг к другу. Особенно сильно агрессия проявляется в осенний и весенний период у зверьков одного пола. При совместном содержании джунгарские хомячки живут в состоянии перманентного стресса, а в драках могут травмировать друг друга вплоть до убийства. Убитых противников хомяки обычно пожирают».

– Вона что! Ну прям как у нас в коммуналке, – мечтательно пробасила Софья Силовна. – Я-то думала хомяк крыса, а он – человек!

– Нашел! – Из школьной библиотеки возвратился Севка. В одной руке он держал крышку от коробки с хомяками, а в другой – китайско-русский словарь. – Вот! – Севка бухнул на парту крышку и указал на красный иероглиф, а потом на страницу словаря. На желтоватой бумаге рядом с маленьким аналогом иероглифа красовалось только одно слово – «самцы».