Игорь Плугатарёв
Еще одна потеря... Учтенная или не учтенная?
Фото Андрея Никольского (НГ-фото)
Министерство обороны РФ продемонстрировало обществу невиданную доселе открытость. На официальном сайте военного ведомства появились цифры боевых и небоевых потерь Вооруженных сил, а также преступлений и происшествий в армии и на флоте по состоянию на 1 августа.
═
Прикрытия ради?
═
В течение нынешнего года в армии и на флоте, в том числе и из-за дедовщины и причинения смерти по неосторожности, погиб 561 человек – целый мотострелковый батальон с приданными подразделениями.
Причем число преступлений и происшествий с наступлением лета возросло: с 1250 в июне до 1697 в июле и составило 9142 с начала годового «отчетного периода».
В Чечне в июле войска потеряли 14 военнослужащих (из них двое – это небоевые потери), которые увеличили число убитых за январь–июль до 67 человек (и еще четверо пропали без вести). С начала же контртеррористических операций на Северном Кавказе, то есть с сентября 1999 года, при исполнении служебных обязанностей на территории Чеченской Республики пали 3459 военнослужащих, 32 – считаются пропавшими без вести. При этом динамика ежегодного урона начиная с 2000 года, когда погибли 1397 человек, неуклонно снижается.
Насколько, однако, можно верить всем этим официальным скорбным электронным таблицам и графикам? Случайно или нет, но эти свои выкладки Минобороны разместило в интернете на как бы благополучном информационном фоне. С одной стороны, все радовались удачному исходу дела с затонувшим на Камчатке батискафом и спасением моряков. С другой – определенное внимание обывателя было приковано к начавшемуся в Буденновске (Ставропольский край) процессу над рядовым войсковой части № 2419 Дмитрием Радченко. Напомним, этот «дед» в ночь на 1 апреля сего года за отказ постирать ему носки убил своего младшего сослуживца рядового Сергея Скопкарева. Правда, данное злодеяние легло позорным пятном на Пограничную службу ФСБ, но общественное мнение редко отделяет зеленые погоны солдат-«погранцов» от армейских оливкового цвета...
Короче говоря, если публикация данных об убиенных и расставшихся с жизнью добровольно в первой декаде августа действительно не случайна, то более удачную маскировку для нее и в самом деле трудно было бы найти. И сам Сергей Иванов, якобы «лично руководивший спасением семерых подводников», на белом коне, и с дедовщиной в армии идет непримиримая борьба. Ловко!
═
Иные цифры
═
Председатель Союза комитетов солдатских матерей (СКСМ) России Валентина Мельникова следующим образом прокомментировала «НГ» происходящее: «То, что Министерство обороны начало давать хоть какие-то цифры, надо, несомненно, приветствовать. Но все эти данные, особенно те, что касаются потерь в Чечне, конечно, не могут не вызывать сомнений. По нашим прикидкам, эти цифры по крайней мере почти в пять раз больше!»
«Прикидки» Мельниковой, которая вот уже не один год, как говорится, разными правдами и неправдами добывает сведения о реальных потерях в силовых ведомствах страны, взяты не с потолка. Во-первых, они основываются на информации, поступающей в СКСМ из региональных комитетов солдатских матерей, во-вторых, на тех данных, которые удается получить из областных, краевых и республиканских военкоматов.
Наконец, в-третьих, считает Мельникова, весьма своеобразны сами подходы к определению потерь в антитеррористической операции. «Учитываются только те, кого убили сразу, непосредственно в боестолкновении с бандитами, – поясняет она. – Когда же солдат или офицер в том же бою получает тяжелое ранение, его обычно везут из Чечни в госпиталь в Моздок (это уже Северная Осетия), оттуда – в Ростов-на-Дону, в госпиталь воюющего Северо-Кавказского военного округа. По дороге он умирает. И уже считается, что погиб он не в Чечне. Тем более в эту статистику не включаются умершие от ран, скажем, в госпиталях в Екатеринбурге, Москве или Санкт-Петербурге».
По мнению Мельниковой, получить достоверные сведения о потерях федеральных сил в Чечне можно лишь в военно-страховых компаниях (ВСК), выплачивающих соответствующие компенсации. Таких сегодня в России две – ВСК Минобороны и ВСК Министерства внутренних дел. Союз комитетов солдатских матерей пытался и через этих «страховщиков» жизней военнослужащих «выйти» на достоверные данные, официально обращался в обе организации с запросами. Вот что рассказала Валентина Мельникова: «Вежливые ответы из обеих компаний были, как под кальку: «сведения о страховых выплатах за гибель военнослужащих во время ведения боевых действий по согласованию с Министерством обороны являются коммерческой тайной».
«Мы – общественная организация, – добавляет по этому поводу Мельникова, – нам можно отказать. Но удивляет, что вопрос реальных потерь наших военных в Чечне не волнует Государственную Думу. Во всяком случае, мне неизвестно, чтобы, дабы выяснить истину, кто-то из депутатов обратился в военно-страховые кампании за соответствующими данными. Речь ведь идет не о суммах сделок, а о количестве трагичных сделок, их числе».
СКСМ подвергает сомнению и данные о небоевых потерях в «мирных» воинских частях. По расчетам Мельниковой, в среднем за год они могут составлять примерно 2 тыс. военнослужащих (против 1100 человек в 2004 году, по сведениям Минобороны).
Как утверждают в благотворительном общественном фонде «Право матери», погибших в Российской армии и того больше – порядка 3 тыс. одних только солдат срочной службы ежегодно. Минувшей весной об этом заявляла председатель правления данного фонда Вероника Марченко. Причем, по ее словам, «около 15–16% (это 450–480 конкретных случаев. – «НГ») смертей наступает в результате убийства или избиения с тяжкими последствиями».
═
Утаиваем на законных основаниях
═
Главная военная прокуратура тогда же немедленно опровергла эти «совершенно не соответствующие действительности» цифры, заявив, что от так называемых неуставных проявлений в 2004 году не только в Вооруженных силах РФ, но во всех войсках и воинских формированиях силовых ведомств погибли только 44 человека и что общие «данные статистики подтверждают обнародованные Министерством обороны официальные сведения небоевых потерь».
Однако, полагает руководитель Союза солдатских матерей, ГВП основывает свои данные (которые, как правило, совпадают с показателями Минобороны) лишь на тех уголовных делах, расследование которых завершено. «Массив же дел, находящихся в производстве, куда больше», – говорит Валентина Мельникова. Весьма любопытно, что ее заявление о 2 тыс. смертей в результате небоевых потерь в год подтверждается источниками «Интерфакса» в Государственной Думе. На что опирались эти люди, осталось неясным, но весной они сообщали, что небоевые потери Вооруженных сил России за последние пять лет (то есть с 2000-го по 2004 год) составили 10 799 человек. Простое деление показывает: это в среднем составляет 2160 человек в год.
И еще одно замечание. Недавно в Пентагоне было принято решение поименно сообщать о погибших в Ираке американских военнослужащих: мол, защищая мир от терроризма, они отдали свои жизни за идеалы демократии... Война в Ираке длится два с половиной года, чеченская (уже вторая) – более 10 лет. Но на официальном сайте Минобороны РФ нет не только фотографий и имен всех погибших, но даже и Героев РФ, сложивших в Чечне головы. Вместо этого цифирь о потерях сопровождается следующим замечанием: «В соответствии с действующим законодательством Российской Федерации использование и распространение персональных данных погибшего (умершего) гражданина (относящихся к категории конфиденциальной информации) допустимо лишь по свободному волеизъявлению его родственников либо на основании судебного решения».
Дарья Гармоненко 