Кабульское время – вперед!

В Афганистане думают и о будущем.
Фото Reuters

В афганских элитах, находящихся как у власти, так и в оппозиции, сегодня активизировался поиск новых проектов будущего страны. Причем наряду с привычными для национального массового сознания политическими трендами формируются новые подходы к преодолению затянувшегося (и кажущегося едва ли не вечным) кризиса. А перспективы последующего развития Афганистана вызывают все больший интерес и у сторонников, и у противников президента Хамида Карзая.

ИНТЕРЕС К БУДУЩЕМУ

Очевидно, что внимание к данному вопросу объясняется несколькими причинами. Это и усталость от хронической социально-политической нестабильности, и начавшаяся предвыборная президентская кампания в Кабуле, и, наконец, заявленная западными союзниками Афганистана «новая стратегия» американского президента Барака Обамы.

«Мода на будущее» в афганском проекте формируется в последние месяцы и далеко за пределами Центральной Азии. Вихрь из статусных международных конференций по афганской проблеме, пронесшийся в марте–апреле 2009 года от Кабула до Гааги, свидетельствует об очевидном выходе афганского вопроса (наряду с финансовым кризисом) на первое место в мировой повестке дня.

Не осталась в стороне от новых веяний мировой политической моды и российская столица. Несколько дней назад в Москве тоже прошла международная конференция «Афганский кризис: возможные сценарии развития», организованная Центром изучения современного Афганистана (ЦИСА) и РИА Новости.

Безусловно, как показали выступления гостей из Афганистана на московской конференции, в основе «афганской модели мира» по-прежнему находится конфликт с Пакистаном. Стремление к историческому реваншу над Исламабадом определяет мировоззрение основной массы афганских экспертов и политических деятелей. «Антипакистанские» настроения, несмотря на поиск новых политических моделей поведения, – вот что характерно для афганских элит, вне зависимости от их отношения к режиму Хамида Карзая.

Единственным различием, пожалуй, остается качество и формат антипакистанской риторики. Так, например, если близкий родственник президента Афганистана – депутат Волуси джирги (нижней палаты национального парламента) и лидер молодежной партии страны Джамил Карзай говорит о том, что «США стали сегодня шире смотреть на проблему терроризма в регионе», напоминая, что «у движения «Талибан» – не афганские корни», а «основные центры талибов и «Аль-Каиды» находятся на территории Пакистана», то советник афганского вице-президента Джвавид Кохестани публично требует «ограничить произвол Межведомственной разведки Пакистана (ISI)». По мнению Кохестани, «пакистанская армия и Межведомственная разведка – это теневое правительство Пакистана, которое проводит собственную политику в регионе, не обращая внимания на гражданское правительство страны». По словам Джавида Кохестани, сегодня силам международной коалиции, борющейся с терроризмом в регионе, «необходимо одернуть руки пакистанских спецслужб, заставить их отказаться от экспансионистской политики».

Важным элементом проекта реванша над Исламабадом афганской политической элиты является не только перенос антитеррористической операции США и НАТО в регионе с афганской территории на земли Пакистана и ликвидация «диктатуры ISI», но и нажим на мировое сообщество, дабы оно ограничило финансовую помощь пакистанским властям. Тот же Джавид Кохестани потребовал на московской конференции, чтобы часть средств, выделенных Соединенными Штатами Пакистану на создание отрядов «малиша» (пограничного ополчения из представителей пуштунских племен), была передана Афганистану для реализации тех же самых задач, но уже кабульскими властями.

ВОЕННЫЕ ОСНОВЫ НОВОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ

Военный аспект в региональной политической проблематике по-прежнему остается доминирующим (несмотря на активные дискуссии о необходимости дополнить реализуемый США и НАТО проект западной модернизации Афганистана социально-экономическими преобразованиями). Говоря о будущем отчизны, практически все прибывшие из Кабула эксперты и политические деятели начинали перечисление элементов новой афганской идентичности с «армейского фактора».

Наиболее подробно модель ее построения (как в содержательном, так и в инструментальном измерении) описал Джавид Кохестани. По его словам, первоочередными мерами по преодолению кризиса в стране являются укрепление афганской государственности, возрождение национальной армии (АНА), и прежде всего национальных военно-воздушных сил, проведение честных президентских выборов, активизация борьбы с безработицей, развитие горизонтальных связей между спецслужбами государств региона (разведка, контрразведка, таможня), становление демократии в странах Среднего Востока, а также использование потенциала Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) для политической и экономической модернизации Афганистана и его соседей.

ПОГРАНИЧНЫЕ ПЕРСПЕКТИВЫ

Приобретает у представителей афганских политических элит новые оттенки и крайне болезненный для Кабула и Исламабада пограничный вопрос. Главным камнем преткновения в отношениях между ними была и остается «линия Дюранда», сделавшая пуштунов разделенным народом. Судя по той горячности, с которой практически все кабульские политики и эксперты подвергали на московской конференции критике действия пакистанских гражданских и военных властей, становится понятной неторопливость Вашингтона и его партнеров по НАТО по созданию полноценных афганских вооруженных сил.

Похоже, сегодня атлантическое сообщество не уверено, что в случае ухода западного контингента из Афганистана кабульское руководство не использует созданную на американские и натовские средства армию для решения «пограничного вопроса» с Пакистаном. Есть веские основания полагать, что у афганского проекта Североатлантического альянса появляется новое политическое измерение в регионе – решение задач по «сдерживанию» взаимной агрессивности афганских и пакистанских лидеров, предотвращение вооруженного конфликта между Кабулом и Исламабадом. А подобная угроза обещает стать «побочным действием» ведущейся Западом борьбы с международным терроризмом.

Следует также отметить, что наряду с «антипакистанской» риторикой некоторые афганские участники московской конференции предлагали начать поиск новых моделей взаимодействия между Кабулом и Исламабадом, в том числе и для решения пограничной проблемы. Интересным представляется тезис, озвученный столице РФ доктором Мехди, одним из лидеров партии «Совет национальных союзов Афганистана» (СНСА), относительно необходимости «снижения ценности статуса границ». При этом авторитетный афганский политик и публицист апеллирует к новому европейскому опыту решения пограничных вопросов, реализованному в проекте Европейского союза. «Сегодня необходимо привнести в жизнь пограничных пуштунских племен, живущих по обе стороны «линии Дюранда», европейское измерение условности границ», – отметил доктор Мехди.

«ЕДИНАЯ АЗИЯ»

Апелляция к европейскому политическому опыту вообще становится популярной среди афганских элит. Очевидно, что это также является последствием семилетнего присутствия сил западной коалиции в Афганистане и активного взаимодействия представителей политического класса страны с американскими и европейскими коллегами.

Однако опыт ЕС, похоже, интересует афганских политических деятелей не столько в содержательном (демократизация общественной жизни, развитие либерально-рыночной экономики и т.д.), сколько сугубо в инструментально-технологическом смысле. Ярче всего этот подход проявился в инициативе, озвученной в Москве лидером политической партии «Азадихохи мардом-е-Афганистан» Мохаммадом Зарифом Насери. По его мнению, выходом из многолетнего афганского кризиса, в который оказались также втянуты практически все страны региона, может стать проект создания «Единой Азии». «В результате процесса глобализации возник феномен единой Европы. Я уверен, что настало время подумать над разработкой и реализацией другого проекта – единой Азии», – заявил Мохаммад Зариф Насери.

Лидер «Азадихохи мардом-е-Афганистан» считает, что в «Единую Азию» могли бы войти, помимо Афганистана, Пакистан, Иран и государства Центральной Азии. Афганский политический деятель уверен, что «появление новой политической структуры в регионе, азиатской ассоциации по типу Евросоюза, даст возможность решать вопросы, которые не решаются десятилетиями». В частности, Мохаммад Зариф Насери отметил, что азиатская интеграция станет эффективным средством для ликвидации религиозного фундаментализма, «который в последнее время заметно активизировался».

Представляется крайне важным акцент, сделанный Мохаммадом Зарифом Насери в Москве относительно того, что ключевую роль при разработке проекта азиатской интеграции должна сыграть Шанхайская организация сотрудничества (ШОС). Более того, лидер партии «Азадихохи мардом-е-Афганистан» полагает также, что ШОС должна предложить собственную стратегию урегулирования афганского кризиса – в ответ на обнародование новой афганской стратегии американского президента Барака Обамы. «В регионе существуют две великие страны – Россия и Китай. Их роль в урегулировании афганского кризиса должна возрастать», – заявил Мохаммад Зариф Насери.

Учитывая отсутствие внятной стратегии России по афганскому вопросу, а также очевидное доминирование в структуре ШОС Пекина, нетрудно предположить, что проект «Единой Азии» выгоден прежде всего Китаю. Некоторые афганские эксперты, присутствовавшие при озвучивании «инициативы Зарифа», даже предположили, что это было сделано по согласованию с «китайскими товарищами».

Как бы то ни было, очевидно, что на афганской и – шире – средневосточной шахматной доске уже появляются новые стратегические игроки, которые предлагают (на первый взгляд фантастические) проекты «большой региональной перестройки». И опираются эти проекты на использование в своих интересах в том числе и многолетних усилий атлантической коалиции по борьбе с терроризмом в Афганистане. Похоже, региональные сверхдержавы не против использовать в своих интересах достижения западной коалиции по модернизации Среднего Востока.

Как заявил в интервью «НВО» директор Центра изучения современного Афганистана (ЦИСА) Омар Нессар, «встречи российских и афганских политиков и экспертов в Москве показали, что в активизировавшийся широкий политический и интеллектуальный поиск сценариев нового афганского будущего сегодня втягиваются все новые и новые акторы. В том числе и те, кто находится далеко за пределами Афганистана. В этой ситуации для России важно не упустить момент, не потерять инициативу на рынке сборки новой афганской идентичности и на площадке строительства новой региональной архитектуры Среднего Востока и Центральной Азии». «Привычные модели политического поведения, сформировавшиеся за минувшие годы и даже десятилетия политические союзы, начинают терять актуальность. Необходимы другие подходы, другие проекты, другой взгляд на Афганистан, – считает Омар Нессар. – Время на Востоке начинает течь все быстрее и быстрее. И новые тенденции в политическом поведении афганской элиты лишь доказывают это».