Андрей Рискин. Главное событие минувшей недели в российских регионах – назначение Рамзана Кадырова президентом Чечни. Сенсационность произошедшего, конечно, не в том, что Чечню возглавил именно Рамзан, и даже не в том, как стремительно произошла отставка Алу Алханова, которому до окончания срока президентства оставалось более полутора лет. Просто впервые власть в одном из самых горячих регионов страны, по сути, перешла по наследству. Не секрет, что с момента, когда в 2004 году погиб первый президент республики Ахмад Кадыров, Алханов фактически исполнял роль регента при подрастающем (до 30 лет, необходимых по Конституции) наследнике Ахмад-Хаджи.
В пятницу в Грозном шумно праздновали назначение Рамзана президентом. Депутаты, дружно отдавшие свои голоса Кадырову (удивительно, что нашелся один парламентарий, проголосовавший против), от переполнявшего их счастья танцевали лезгинку. Даже президент соседней Ингушетии Мурат Зязиков не выдержал и пустился в пляс. Полпред президента РФ в Южном федеральном округе Дмитрий Козак не танцевал, но, похоже, был весьма доволен тем, как разворачиваются события.
Между тем, судя по всему, самые интересные события – впереди. И не факт, что они будут веселыми. По сути, в Чечне наступила новая эпоха. Кто-то из коллег уже назвал ее «эпохой Рамзана». Напомнив при этом, что единственный человек, который пытался хоть как-то действовать в интересах федерального Центра (то есть Алу Алханов), был отвергнут чеченским обществом. Не без попустительства того самого федерального Центра, заметим. Кстати, в минувшую пятницу Алханова товарищи по партии весьма оперативно вывели из состава политсовета регионального отделения «Единой России» «в связи с переходом на другую работу за пределами республики».
В свое время много говорилось о том, что Рамзан Кадыров – это Джохар Дудаев сегодня. Думается, это и так, и не так. Сегодня Кадыров, как и Дудаев в начале 1990-х, общепризнанный национальный лидер республики. Но в отличие от генерала Дудаева капитан милиции Кадыров не сепаратист и признает, что Чечня является неотъемлемой частью России. Другое дело, что Рамзан, позиционирующий себя как лидер всех чеченцев мира (не случайно он даже призвал вернуться в республику Ахмеда Закаева), мало говорит о том, какую Чечню он собирается строить.
Рамзан Кадыров, как известно, настаивает, чтобы чеченские призывники служили только на территории республики (и этот «наказ» военное ведомство строго выполняет), требует, чтобы чеченский криминалитет отбывал наказание в тюрьмах Чечни, чтобы деньгами, идущими на восстановление республики, распоряжался исключительно Грозный. Наконец, с поразительной регулярность Рамзан добивается прав на распоряжение чеченской нефтью. Пока нефтяные генералы взирают на подобные демарши молодого политика с олимпийским спокойствием, но не факт, что они будут терпеть эти заявки в будущем. Денежки все-таки на кону немалые. А в целом все эти заявления нового президента Чечни дают основания говорить о некоем мягком или, если хотите, системном сепаратизме. То есть максимальной самостоятельности республики при формальном вхождении в состав Федерации.
Весьма симптоматичен тот факт, что Рамзан Кадыров не настаивает на подписании договора о разграничении полномочий между Чечней и федеральным Центром. Дело в том, что и без этого документа Кадыров имеет сегодня полномочий больше, чем Дудаев и Масхадов вместе взятые. Вопрос в другом – как он распорядится в дальнейшем этими преференциями.
Дарья Гармоненко 