Троянские гранты

Московская подземка всегда имела статус стратегического объекта.   Фото Reuters

Министерство обороны России и Генеральный штаб переехали из белого здания на Арбате в «третий дом», как в советское время называли здание на Фрунзенской набережной. Там размещалось Главное командование Сухопутных войск. Теперь в комплексе импозантных зданий «сталинского ампира» находится Национальный центр управления обороной страны.

Причин переезда называют множество. Кроме, на мой взгляд, одной: под зданием на Арбате проходит ветка метро, со всеми вытекающими, особенно в угрожаемый период, последствиями.

В ДЕЛО ВСТУПАЮТ ЦЕНТРЫ

Сегодня мало кому известно и мало кто помнит, что в годы перестройки американцы давали гранты нашим засекреченным оборонным ученым, завуалированно предлагая им поработать против собственной страны. Свидетельства тому имеет российская контрразведка. С некоторыми документальными материалами, добытыми в ходе оперативных мероприятий, был ознакомлен автор этих строк.

Материалы относятся к не столь давнему времени, когда старые устои рушились, будущее представлялось весьма туманным, жизнь у большинства была безденежной и полуголодной, а предложения иностранцев казались подарком судьбы. Именно в эти годы в России сформировались внутри-, и межведомственные узкокорпоративные структуры, установившие с США взаимоотношения на качественно новом неофициальном уровне.

Характерно, что все эти многочисленные научно-технические, экономические и общественные структуры, как правило, в своем названии применяли (а некоторые применяют по-прежнему) слово «центр». Научный, аналитический, коммуникационный и пр. Главное, центр! Это, по утверждению российской контрразведки, можно считать отличительным признаком использования их американцами или кем-то еще в реализации политики глобализации экономики, безопасности и информации.

Выдавали назначение центров и проблемы, которыми они занимались: разработка вооружений, в том числе нелетального действия, использование технологий двойного назначения, сбор и анализ оборонной информации, организация научно-технической экспертизы, координация взаимодействия предприятий военно-промышленного комплекса разных стран в создании эффективных военно-технических средств.

Представителями США в этих российских организациях были в основном бывшие и действующие военные, высокопоставленные чиновники, кадровые разведчики. Раньше они, как правило, трудились в структурах Пентагона, таких как Консультативный совет, Управление по оборонным исследованиям и разработкам, специальным вооружениям, в Агентстве по передовым исследовательским проектам (ARPA), Научно-исследовательском и инженерном центре Ракетного командования армии США, а также в НАСА, Сандийской, Ливерморской и Тартанской национальных лабораториях.

Персонал центров с российской стороны тоже состоял отнюдь не из либеральных интеллигентов, мало что смыслящих в военном деле. Там тоже были сплошь ушедшие в отставку высокопоставленные чиновники из различных структурных подразделений Министерства обороны РФ: главных штабов видов вооруженных сил, центральных НИИ, ядерного полигона, аппарата заместителя министра обороны и так далее. И все больше академики, адмиралы и генералы, доктора военных и других наук. Они регулярно ездили в Штаты, читали там лекции, принимали участие в симпозиумах и конференциях под безобидными для многих названиями, которые только специалист прочитывал правильно и понимал, что за этим скрывается. А наши отставники были специалистами и понимали, что делают.

И невольно вспоминается одна история, рассказанная мне генерал-лейтенантом Службы внешней разведки России Вадимом Алексеевичем Кирпиченко, ныне покойным. В разгар перестройки на встрече наших и американских бывших разведчиков штатовцы пооткровенничали: если б вы знали, сколь высокие посты занимали в России наши агенты… Видимо, далеко не все сегодня известно и о работе научно-общественных центров. Мы сейчас о том, что известно.

ЛЕГЕНДА О СОТРУДНИЧЕСТВЕ

На базе одного из них планировалось создать совместное российско-американское предприятие в форме закрытого акционерного общества. Такая форма обеспечивала наибольшую свободу действий на коммерческом рынке вне жесткой зависимости от государственного финансирования и контроля. Создание СП позволило бы аккумулировать многочисленные сателлитные образования, уже созданные при режимных предприятиях, НИИ, КБ и учебных заведениях как самостоятельные юридические.

Посмотрим, какая легенда была у такой совместной работы. Конечно же,  сотрудничество в интересах взаимной и международной безопасности, противодействие террористам под сквозящей озабоченностью распространения военных технологий, решение проблем, связанных с разработкой и боевым применением современных видов вооружения. Доверчивым россиянам вдалбливали: на современном этапе вопрос об использовании высокоточных и интеллектуальных систем вооружения перестал быть абстрактным, перешел в область принятия решений, и для этого назрела необходимость конструктивного диалога ведущих специалистов из США и России.

Нередко прижимистые заказчики прибегали к шулерскому методу: принимаемые на экспертизу материалы от российских специалистов не оплачивали и обосновывали это тем, что большинство российских специалистов «знает очень немного в структурировании технологических и деловых предложений, чтобы разрабатывать и реализовывать технологии, отвечающие потребностям мирового рынка». Платежи российской стороне шли поэтапно, и только группы, обеспечивающие нужную информацию, демонстрирующие существенные способности, получали полное и постоянное финансирование.

Вот пример официального выуживания информации.

В письме к заместителю председателя правительства РФ руководитель одного из центров писал: «Поскольку одной из важнейших задач нашей работы является помощь государственным и межправительственным структурам по борьбе с терроризмом, просим дать нам возможность ознакомиться с такими-то планами».

А дальше, в порядке «информирования общественности по проблемам разоружения», собранная закрытая информация массированно сбрасывалась в открытое обращение через средства массовой информации. Вот откуда многие «сенсационные» статьи, публикации, брошюры и книги.

Сотрудниками центров была создана разветвленная сеть консультантов из числа секретоносителей, услуги которых также оплачивались. Например, один из таких экспертов привлекался к работе по подготовке парламентских слушаний по вопросу о радиационной аварии на химическом комбинате и официально получил доступ к информации, связанной с нормативно-правовым обеспечением, соблюдением технологического регламента, функционированием и достаточностью систем защиты на особорежимном объекте Минатома.

РАБОТА «НА ДЯДЮ»

Иногда просто оторопь берет: ведь за идиотов, за Иванушек-дурачков держали наших генералов, адмиралов и докторов наук! Например, тексты Договора СНВ-2 на английском и русском языках оказались неидентичными. Сегодня это кажется диким и невозможным, но тогда на основании профинансированных из-за рубежа разработок научно обоснованных приоритетов военно-технической политики были сформулированы ни много ни мало Концепция национальной безопасности и Военная доктрина России. «Помогли» партнеры также обосновать основные направления и приоритеты военно-технической политики Министерства обороны России. В рамках научного проекта (шифр АЛЬФА) разрабатывались предложения по созданию информационной инфраструктуры (базы данных, компьютерные системы и др.) по проблеме глобальной защиты мирового сообщества от баллистических ракет.

Навязывались невыгодные России направления научно-промышленной политики. Спецслужбы США сумели организовать на территории России на неофициальной основе научно-исследовательскую и опытно-конструкторскую работу (НИОКР) по созданию собственных наступательных и оборонительных вооружений нового поколения. Например, проект «Изучение поражаемости живой силы» предусматривал анализ данных, полученных в результате испытания оружия и военных действий, чтобы предсказать обстановку (давление, время, импульс) за пределами объемно-детонирующего облака.

Или вот такая «скромная» научно-исследовательская проблема: «Система противоракетной обороны Москвы и ее возможности». В результате наши ученые провели оценочный анализ таких возможностей в сравнении с аналогичной американской системой «Сэйфгард» и сформулировали это в работе «Оценка высоты перехвата системы ПРО».

8-е управление российского Генштаба, отвечающее за сохранение секретности, признало: все эти сведения составляют государственную тайну. Но и это мелочи, если учесть, что проводилась разработка математического и программного обеспечения научного анализа, описывающего ход и результаты гипотетического столкновения России и США с использованием высокоточного оружия, в том числе и ядерного! А это не что иное, как один из сценариев третьей мировой войны, горячей войны.

МЕТРО ДЛЯ ТЕРРОРИСТА

Понятно, что говорить о морали, порядочности при таком сотрудничестве нет смысла. Но верхом цинизма в истории с иностранными грантами можно считать контракт Управления по специальным видам вооружения Министерства обороны США на проведение россиянами научной работы по проблеме метро общей стоимостью 34,5 тыс. долл. Российские специалисты должны были смоделировать возможные последствия террористического ядерного взрыва в системе тоннелей большой протяженности и получить количественные оценки «эффектов возникновения и распространения сейсмических ударных волн в геологическом массиве, распространения газовых потоков и зон разрушений в результате ядерного взрыва».

По требованию заказчика в качестве исходных данных взяты «термодинамические и механические характеристики мягких водонасыщенных грунтов осадочного происхождения», в которых залегают сооружения Московского метрополитена, а также его подземная геометрия». Российские специалисты должны были выполнить «шесть моделирований для трех энерговыделений мощностью в 1,10 и 50 кт тротилового эквивалента и двух положений взрыва» по согласованию с заказчиком. Работа признана уникальной, поскольку моделировались последствия ядерного взрыва «в близком приближении к реальности».

Наши специалисты ударно поработали и пришли к выводу: место закладки взрывного устройства – одна из центральных станций в пределах кольцевой линии и периферийная станция на одной из радиальных линий. По понятным причинам мы их не называем. Но американская сторона получала методику расчета с применением ЭВМ множества вариантов выбора оптимального по мощности боезаряда и определения наиболее уязвимых в диверсионном отношении мест.

Контрразведчики докладывали своему руководству: «В силу того что научная работа инициирована и финансируется военным ведомством США, очевидно, что в данном случае решается проблема по возможному уничтожению ядерными боеприпасами малой мощности (ранцевого типа) подземных объектов военно-стратегического назначения, органически входящих в систему Московского метрополитена. Ввиду сложного геологического строения, наличия, помимо метро, разветвленной сети коммуникационных подземных сооружений, значительная часть из которых находится в аварийном состоянии, проведение реального террористического акта в рассматриваемой ситуации может привести к непредсказуемо катастрофическим последствиям для центральной части  Москвы».

К этому добавим – проблема метро органически вписывается в русло принятой военными США концепции: для предотвращения ответного ядерного удара наиболее эффективным и дешевым является нейтрализация системы управления и связи. У Лубянки появились основания предполагать, что на территории России американцами были осуществлены запрещенные в США научные разработки ядерного оружия мощностью менее 5 кт.

Интересно, а используют ли российские военные грантовую систему для иностранных ученых?